Скорбященский монастырь (Москва)

Монастырь
Скорбященский монастырь
Страна	Россия
Местоположение	Москва
Конфессия	Православие
Основатель	Прасковья Николаевна Голицына
Дата основания	26 мая 1891 года
Дата упразднения	1918 год

Скорбященский монастырь — бывший женский православный монастырь, основанный в Москве в 1891 году и закрытый в 1918 году. Сохранившиеся постройки и обезглавленный собор Спаса Всемилостивого расположены на углу Новослободской улицы и Вадковского переулка. Территорию бывшего монастыря занимает университет «Станкин».

История

В середине XIX века территория между Бутырской тюрьмой и Бутырской заставой Камер-Коллежского вала представляла собой редко застроенную сельскую местность; крупнейшее домовладение в окру́ге, к северу от Вадковского (тогда Витковского) переулка занимала усадьба князя Владимира Голицына. По преданию, на этих землях некогда уединялся отшельник Василий Блаженный.

В 1856 году княгиня Прасковья Николаевна Голицына учредила в своей усадьбе домовую церковь во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость». Храм, освящённый 18 (29) октября 1856 года митрополитом Филаретом (Дроздовым), стал ядром будущего монастыря. Этот день и считается днём основания обители, а основательницей была дочь Владимира и Прасковьи Голицыных — Александра Владимировна (1831—1900).

Первый приют для иногородних монахинь был учреждён в 1865 году; к нему вскоре добавилась больница в стенах голицынского дома. Наконец, 6 сентября 1889 Синод официально преобразовал голицынский приют в «общежительный женский монастырь». В 1891 на деньги купеческой вдовы из Воскресенска Акилины Алексеевны Смирновой заложили монастырский собор, который был освящён через три года.

В 1889-1894 годы был выстроен краснокирпичный пятиглавый собор Спаса Всемилостивейшего выстроен в в русском стиле, столь популярном при Александре III, по проекту И. Т. Владимирова. Сегодня обрубок его колокольни выходит непосредственно на красную линию Новослободской улицы, но в XIX веке вокруг собора был обширный зелёный сад. Третий храм, в трапезном корпусе, был освящён в 1900 году, четвёртый, при кладбище — в 1910. В 1900—1902 годах по проекту архитектора С. К. Родионова были возведены монастырская ограда, трапезная и школа.

В 1910 году по проекту архитектора П. А. Виноградова выстроена церковь Трех Святителей.

В 1910—1911 также открылись училища при монастыре (3-е Московское Епархиальное женское училище), в 1916 — женский богословский институт (современное здание отделения милиции по Вадковскому переулку). Иконописание в монастыре преподавал Николай Павлович Пашков — совладелец мастерской «Наследников П. П. Пашкова» К 1915 в монастыре было 265 монахинь.

В 1918 году монастырь был упразднён. Монахини остались на месте, организовав в обители швейную артель. В ходе экспроприации церковного имущества в 1922 году из бывшего монастыря изъяли 19 пудов серебра; настоятель храма Спаса Всемилостивейшего, Михаил Славский (1870—1933) был осуждён на 5 лет лагерей. В том же 1922 году в монастыре расквартировали кавалерийские части (при том, что ещё в 1924 году здесь оставалось жить до 60 монахинь).

В 1929 году три малых храма и некоторые другие постройки были разрушены. По словам протоиерея Александра Ильяшенко:

В монастыре было много построек, но после революции их уничтожили. Понятно, что советской власти, которая боролась с религией, храмы были не нужны, но почему уничтожались большие, прекрасные хозяйственные постройки, остаётся загадкой. Храм был огорожен большой, красивой стеной. Она тоже была полностью уничтожена, хотя представляла собой великолепное архитектурное сооружение.

Сохранились по сей день и охраняются государством — собор Спаса Всемилостивого (обезглавлен), рукодельный корпус (1911, арх. С. М. Ильинский), часовня на могиле Смирновой, участки ограды. Собор так и не передан церкви, службы и собрания воскресной школы временно проводятся в рукодельном корпусе.

Некрополь

В 1894 году открылось для захоронений монастырское кладбище. До закрытия в 1920 году здесь успели похоронить около 2500 человек, среди них — знаменитый адвокат Ф. Н. Плевако, крупный промышленник Н. А. Второв, купец К. А. Казначеев, историк Д. И. Иловайский, публицист В. А. Грингмут, философ Н. Ф. Фёдоров, и Игорь, сын Ф. И. Шаляпина.

Кладбище было снесено в 1930 году. На другом кладбище разрешили перезахоронить только прах Плевако. На месте погоста был разбит детский парк, который к настоящему времени отчасти застроен.

Ссылки

• [www.archi.ru/events/news/news_current_press.html?nid=2552&fl=1&sl=1 Никита Брусиловский. Скорбященский монастырь]
• Простов В. А., Жеребятьев Д. И. [history.spbu.ru/userfiles/Istoriografija_i_istochnikovedenie.pdf Формирование источникового комплекса для построения виртуальной интерактивной реконструкции Скорбященского монастыря // Историография и источниковедение отечественной истории: Сб. науч. статей (Вып. 6). — СПб.: «Скифия-принт», 2011. — С. 192—215.]
• Жеребятьев Д. И. [elibrary.ru/item.asp?id=16551457 Междисциплинарное взаимодействие в процессе виртуальной реконструкции объектов монастырского комплекса // Вестник Пермского университета. Серия: История. 2011. № 2 (16). С. 48-53.]
• Жеребятьев Д. И. [hist.msu.ru/Departments/Inf/Asp/Zherebyatev.htm Построение открытой информационной среды в задачах 3D-моделирования историко-культурного наследия: онлайн доступ к источникам виртуальной реконструкции монастырского комплекса начала ХХ в. // Вестник Сибирского Федерального университета. Красноярск, 2012.]
• [www.deryabino.ru/hram313.htm Фотографии собора и могилы Смирновой]
• [hist.msu.ru/3D/monastery-auth-1.htm Проект кафедры исторической информатики исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова по гранту РФФИ № 11-06-00453a «Виртуальная реконструкция московского монастыря „Всех скорбящих радости“: анализ эволюции пространственной инфраструктуры на основе методов 3D моделирования» (Virtual Reconstruction of Moscow Monastery «All Sorrow Joy»: Analysis of Spatial Infrastructure Evolution on the Basis of 3D Modelling Methods)]

Отрывок, характеризующий Скорбященский монастырь (Москва)

– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.