Специальный лётный отряд «Россия»
Поделись знанием:
К:Авиакомпании, основанные в 1956 году
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
 | ||||
| ||||
| Дата основания |
5 мая 1956 | |||
|---|---|---|---|---|
| Начало деятельности |
31 января 2009 | |||
| Базовые аэропорты | ||||
| Размер флота |
63 | |||
| Материнская компания | ||||
| Штаб-квартира | ||||
| Руководство |
Ярослав Одинцев | |||
Специальный лётный отряд «Россия» (юридическое название ФГБУ «СЛО «Россия») — предприятие, обеспечивающее перевозку воздушным транспортом первых должностных лиц Российской Федерации, а также руководителей ФСБ Российской Федерации, подчинённое Управлению делами Президента Российской Федерации.
Базируется в московском аэропорту Внуково в специальном правительственном терминале «Внуково-2». До 2009-го года входило в состав ГТК «Россия».
Содержание
История
До 1956 года высшие руководители СССР летали на военных самолётах, пилотировавшихся офицерами ВВС. Эта традиция была прервана 13 апреля 1956 года: Постановлением Совета Министров СССР № 496-295C Министерство обороны СССР было освобождено от обязанности по перевозке высших должностных лиц страны.
5 мая 1956 года начальником Главного управления гражданской авиации СССР был издан приказ № 27 о создании в структуре «Аэрофлота» авиационного отряда особого назначения (АООН) с местом базирования в аэропорту Внуково. Позже АООН был переименован в Отдельный авиационный отряд № 235. Первым командиром отряда был А. И. Колеватов, лётный состав был набран из экипажей Московского транспортного управления гражданской авиации.
В советское время на специальный лётный отряд возлагались обязанности по перевозке не только высшего руководства партии и правительства СССР, но и глав и общественных деятелей стран, дружественных СССР. С 1959 по 2009 год авиакомпания также, в целях предоставления налёта экипажам, осуществляла регулярные и чартерные пассажирские коммерческие авиаперевозки в СССР (России) и за рубеж.
С распадом СССР произошли изменения в воздушном парке его руководителей. В 1990 году Отдельный авиационный отряд № 235 был переименован в «Отдельный авиационный отряд гражданской авиации», а в 1993 году преобразован в «Государственную транспортную компанию „Россия“».
В октябре 2006 года к ГТК «Россия» была присоединена авиакомпания «Пулково». Объединенная авиакомпания стала осуществлять полёты под флагом ГТК «Россия», и название авиакомпании сменилось на Федеральное государственное унитарное предприятие «Государственная транспортная компания „Россия“».
31 января 2009 года Постановлением Правительства Российской Федерации правительственный авиаотряд был выделен из состава ГТК «Россия». В составе Управления Делами Президента Российской Федерации было создано учреждение — Федеральное государственное бюджетное учреждение «Специальный лётный отряд „Россия“». В период с 15 апреля по 1 июля 2011 года отряд, на время ремонта ВПП во Внукове, менял аэропорт базирования для некоторых типов самолётов на Шереметьево.[1]
Пассажиры лётного отряда
Согласно указу президента РФ, воздушные суда специального назначения выделяются с письменного согласия президента для перевозки лиц, замещающих государственные должности Российской Федерации, отдельные должности федеральной государственной службы, и иных лиц[2].
Согласно указу президента Российской Федерации, «Специальный лётный отряд „Россия“» осуществляет персональное обслуживание[3]:
- Президента Российской Федерации;
- Bновь избранного и не вступившего в должность Президента Российской Федерации;
- Председателя Правительства Российской Федерации;
- Председателя Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации;
- Председателя Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации;
- Председателя Конституционного Суда Российской Федерации;
- Генерального прокурора Российской Федерации;
- Председателя Следственного комитета Российской Федерации;
- Руководителя Администрации Президента Российской Федерации;
- Министра иностранных дел Российской Федерации.
Также с 1978 года в рамках свидетельства эксплуатанта («под флагом») правительственного авиаотряда находится авиация Объединенного авиационного отряда специального назначения (ОАО СН) ФСБ России, осуществляющая перевозку руководителей данной службы.
В мае 2013 года Патриарху Кириллу был предоставлен самолёт Ил-96 для совершения визита в Китай. Пресс-служба РПЦ пояснила, что это сделано «в качестве исключения в связи с дальностью перелёта»[4]. Позднее в Управлении делами Президента объяснили, что перевозка была осуществлена на основе разового разрешения Президента России[5].
В феврале 2016 года Патриарху Кириллу был предоставлен самолёт Ил-96 для совершения пастырского визита в страны Латинской Америки, начинавшегося с Кубы, где должно было состояться историческое событие — встреча с Папой Римским.
Флот
По состоянию на июль 2016 года флот насчитывает следующие типы воздушных судов[6]:
| Тип самолёта | Эксплуатируется | Заказано | Примечания |
|---|---|---|---|
| Ан-148-100 | 6 | 0 | |
| Ил-96-300 | 9 | 1 | |
| Ил-96-400 | 1 | 0 | |
| Ми-8ПС-7 | 17 | 0 | |
| Ту-134А | 4 | 0 | Ещё два борта на хранении |
| Ту-154М | 2 | 0 | Ещё один борт на хранении |
| Ту-204-100 | 1 | 0 | |
| Ту-204-300 | 2 | 1 | |
| Ту-214 | 4 | 0 | |
| Ту-214СР | 5 | 0 | |
| Ту-214ПУ | 2 | 0 | |
| Ту-214ВПУ | 1 | 0 | |
| Ту-214СУС | 2 | 0 | |
| Як-40 | 3 | 0 | Ещё один борт на хранении |
| Airbus A319-100 | 2 | 0 | |
| Sukhoi Superjet 100 | 2 | 0 | |
| Всего | 63 | 2 |
Президентский самолёт России
Президентский самолёт России, или борт номер один — самолёт Президента России. Самолёт является рабочим кабинетом и мобильным центром управления государством. Работу «воздушной резиденции» Президента России обеспечивает специальный лётный отряд (СЛО) «Россия».
История
23 июня 1941 года на аэродроме Внуково была сформирована Московская авиагруппа особого назначения (МАГОН), занимавшаяся перевозками руководства СССР на самолётах Ли-2, ПС-9, C-47. Аббревиатура МАГОН уже существовала в то время — МАГОН УПА (Управления полярной авиации Главного управления СЕВМОРПУТИ). После войны МАГОН снова возродилась на аэродроме полярной авиации «Захарково», который располагался на канале им. Москвы напротив Северного речного вокзала. И. В. Сталин воспользовался внуковской авиагруппой МАГОН единственный раз — при посещении на C-47 Тегеранской конференции.[7] В конце 1940-х в парке появились салонные модификации Ил-12 и Ил-14.
13 апреля 1956 года вышло Постановление Совмина о создании авиаотряда особого назначения (АОН) в составе Московского управления транспортной авиации ГВФ. В 1957 году АОН осуществляет авиаперевозки на самолётах Ту-104 и Ил-18. Последний был любимым самолётом Н. С. Хрущёва, однако на сессию Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорк он летал на Ту-114, что скорее всего объясняется техническими характеристиками самолётов. Практическая дальность полёта у Ил-18 - 6500 км, у Ту-114 - 9720 км (в последнем случае - при загрузке в 15 тонн). При расстоянии по прямой Москва - Нью-Йорк в 7510 километров использовать Ил-18 для данного беспосадочного перелёта не представлялось возможным.
С 1959 года АОН называется Авиаотрядом № 235, и в его парк добавляются ближнемагистральные Ту-124 и Ту-134, лёгкие Як-40, а также вертолёты Ми-4. На смену поршневым Ил-14 пришли турбовинтовые Ан-24. А в качестве флагманских самолётов для особо дальних полётов некоторое время использовали два Ту-116 — стратегические бомбардировщики Ту-95, переоборудованные в «салоны». В 1963 году был построен терминал Внуково-2, который принимает и отправляет правительственные рейсы до сих пор. Лишь в 1969 году Л. И. Брежнев пересел с Ил-18 на реактивный Ил-62, который стал главным салонным самолётом СССР вплоть до 1995 года.
С 1993 года элитными перевозками занимается ГТК «Россия». В 1995 году борт № 1 Ил-62, доставшийся Б. Н. Ельцину по наследству от М. С. Горбачёва, заменили новейшим Ил-96-300ПУ (ПУ — пункт управления), оборудованным швейцарской компанией «Джет Авиэйшн». С приходом в Кремль В.В. Путина в отряде появился второй такой самолёт, оснащённый в России, но под надзором и по технологиям британской компании «Dimonite Aircraft Furnishings».
С 2009 года авиаотряд выведен из ГТК «Россия» и относится к Управлению делами Президента Российской Федерации, осуществляя перевозку только ограниченного круга определённых распоряжением президента Российской Федерации лиц.
Флот, используемый для перевозки Президента России
- Ми-8 — 9 шт (RA-25529, RA-25533, RA-25538, RA-25540, RA-25633, RA-25634, RA-25635, RA-25636, RA-25827).
- Як-40 — 2 шт. (RA-87968, RA-87972);
- Ту-134 — 2 шт. (RA-65905, RA-65911);
- Ту-214ПУ — 2 шт. (RA-64517, RA-64520);
- Ту-214СУС — 2 шт. (RA-64522, RA-64524) - резервные;
- Ил-96-300ПУ(М) — 1 шт. (RA-96016) — пункт управления (модифицированный) - резервный;
- Ил-96-300ПУ(М1) — 2 шт. (RA-96020, RA-96021) — пункт управления (модифицированный), флагман;
Ил-96-300
Специальный вариант Ил-96-300, разработанный для перевозки Президента Российской Федерации. Ил-96-300ПУ (пункт управления) построен в четырёх экземплярах. Отличий по лётно-техническим характеристикам от базовой версии у него практически нет, кроме увеличенной дальности за счёт некоторых доработок. На самолёте установлено оборудование, позволяющее вести управление вооружёнными силами в случае ядерного конфликта.
Внешне самолёт также не имеет отличий от базового варианта, за исключением вытянутого обтекателя систем связи в верхней части фюзеляжа. Первый самолёт этой версии был собран в 1995 году для Бориса Ельцина. Второй, для Владимира Путина, Ил-96 (б/н 96016) поднялся в воздух 21 апреля 2003 года. Его испытывал заслуженный летчик-испытатель России Виктор Галкин.
На борту Ил-96-300ПУ имеются три бара, комната отдыха с двумя кроватями для президентской четы, рабочий кабинет площадью 10 м². Салон отделан гобеленами с инкрустацией из золота и драгоценных камней.
26 мая 2010 года был заключён госконтракт на поставку ещё двух самолётов с пунктами управления Ил-96-300ПУ(М1). Согласно сайту Федерального казначейства, стоимость контракта составляет 10,39 млрд. руб. Первый из них (RA-96020) поднялся в воздух в августе 2012 года и был передан правительственному авиаотряду в декабре того же года. Второй (RA-96021) поднялся в воздух в августе 2013 и был передан СЛО «Россия» 30 января 2014 года[8]. Ожидается, что с 2014 года старые Ил-96-300ПУ (б/н 96012 и 96016) будут переведены в резерв[9].
25 апреля 2013 года был заключён госконтракт на поставку ещё одного, пятого самолёта с пунктами управления Ил-96-300ПУ(М1). Согласно сайту Федерального казначейства, стоимость самолёта составляет 5,2 млрд. руб. Поставка была запланирована до конца 2015 года[10]. Лайнер поставлен заказчику 22 июля 2016 г.[11]
Авиапроисшествия и катастрофы
- За время существования авиаотряда имели место 2 авиакатастрофы. Обе они произошли в 1960-е годы и связаны с освоением самолётов Ил-18. 17 августа 1960 года под Киевом из-за отказа техники разбился самолёт, выполнявший рейс Каир — Москва. Погибли 34 человека. 6 апреля 1967 года в Подмосковье по неустановленным причинам при взлёте упал самолёт, выполнявший технический рейс Домодедово — Внуково. Погибли 8 членов экипажа.
- 9 февраля 1961 года Ил-18, на котором Леонид Брежнев (тогда Председатель Президиума Верховного Совета СССР) летел с визитом в Гвинею, был по неустановленной причине атакован над Средиземным морем истребителем ВВС Франции, который сделал три захода на опасно близкое расстояние от самолёта и дважды открывал стрельбу по советскому самолёту с последующим пересечением его курса. Пилотам удалось вывести свой самолёт из зоны обстрела. Впоследствии Брежнев оценил мастерство и мужество командира экипажа того рейса Бориса Бугаева — во время руководства Брежневым Компартией СССР Бугаев стал Министром гражданской авиации, Главным маршалом авиации и дважды Героем Социалистического Труда[12].
- В январе 1998 года вертолёт Ми-8, на борту которого находились Борис Немцов, Сергей Ястржембский и Татьяна Дьяченко с сыном Глебом, по причине ложного срабатывания сигнализации о пожаре совершил вынужденную посадку в 12 километрах от Торжка. Никто не пострадал, но визит высоких гостей в резиденцию президента «Русь» был задержан на несколько часов[13][14].
- Самый крупный инцидент, произошедший с самолётами авиакомпании в российское время, имел место 8 февраля 1999 года. Тогда на перроне Внукова-2 из-за ошибок наземных служб авиакомпании при рулении Ил-96, на борту которого находился Борис Ельцин, прибывший с похорон короля Иордании Хусейна, повредил крылом находящийся на стоянке McDonnell Douglas DC-9 итальянских ВВС, DC-9 должен был через несколько часов вылететь в Рим с итальянской делегацией во главе с премьер-министром Италии Массимо Д’Алемой, находившейся в России с официальным визитом. Никто не пострадал. Впоследствии DC-9 был признан не подлежащим ремонту и списан, Ил-96 после незначительного ремонта вернулся в строй. По итогам расследования инцидента был снят с должности руководитель ГТК «Россия» Владимир Качнов, а авиакомпания компенсировала итальянской стороне стоимость повреждённого самолёта[15].
- В декабре 2000 года во время визита Владимира Путина на Кубу в аэропорту Гаваны скончался штурман самолёта сопровождения авиакомпании. В марте 2007 года в районе Норильска в кабине самолета Ил-62, летевшего из Москвы в Анадырь, умер 40-летний бортинженер[16].
- 2 августа 2005 года Ил-96-300ПУ с президентом на борту из-за неполадок в тормозной системе не смог взлететь из аэропорта финского города Турку, где Владимир Путин находился с официальным визитом[17]. 22 августа по предложению Федеральной службы по надзору в сфере транспорта полёты всех самолётов Ил-96 были запрещены. Результатом запрета стали многомиллионные убытки авиакомпаний, использовавших Ил-96, в первую очередь Аэрофлота.[18] 3 октября генеральный директор ВАСО Вячеслав Саликов был отправлен в отставку,[19] полёты Ил-96 были возобновлены в тот же день. Запрет на полёты продлился 42 дня.
- 19 октября 2015 года в воздушном пространстве Швейцарии произошло опасное сближение истребителя F/A-18 ВВС Швейцарии и самолёта Ту-204, на котором в Женеву направлялась российская делегация во главе со спикером Госдумы Сергеем Нарышкиным[20].
Интересные факты
- Первым пассажиром правительственного авиаотряда стал президент Чехословацкой Социалистической Республики Антонин Запотоцкий. Рейс был выполнен на единственном на тот момент самолёте в отряде — Ил-12 «ЛЮКС» .
- Иосиф Сталин был большим любителем авиации, но сам летать не любил. Тем не менее, на Тегеранскую конференцию он прибыл из Баку на самолёте «Си-47ОН» (Особого Назначения) — салонном варианте американского военно-транспортного «Douglas C-47» «Skytrain». «Дугласы» с 1935 года выпускались в СССР по лицензии под индексами ПС-84 и Ли-2, однако поставляемые по ленд-лизу машины были более поздней модификации, чем выпускавшиеся в СССР, с более совершенным комплексом навигационных приборов, что и определило выбор.
- Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв предпочитал летать на Ил-18, его выбор объясняется тем, что у Ил-18 четыре двигателя: вероятность того, что такое количество моторов откажет разом, крайне низка. Также в составе правительственного авиаотряда был Ту-114 — турбовинтовой дальнемагистральный пассажирский самолёт, спроектированный в 1955 году на основе бомбардировщика Ту-95. На нём в 1959 году Никита Хрущёв совершил трансатлантический рейс из Москвы в Нью-Йорк. Полёт прошел благополучно, но по прилёте произошел конфуз. В аэропорту не нашлось подходящего для советского самолёта трапа, и Хрущёву пришлось спускаться по лестнице пожарной машины. Впрочем, под конец визита в США трап был изготовлен, и генсек благополучно отправился обратно. Хрущев не раз летал на Ту-114.
- Леонид Брежнев летать не любил, однако от путешествий на самолёте не отказывался. Он побывал пассажиром Ту-104, Ту-154, а еще специально для генсека был построен особый лайнер — «Ил-62М». Самолёт был предназначен для перевозки главы государства с максимально возможным комфортом. Леонид Ильич был заядлым игроком в домино, поэтому практически после каждого перелёта приходилось полировать стол в основном салоне, так как он был в царапинах.
- В 1974 году в Отдельном авиационном отряде № 235 по требованию Андропова была введена должность заместителя командира части по режиму. Её замещал офицер КГБ[21].
- В советское время иностранные делегации путешествовали по СССР на советских самолётах. В 1972 году Ричард Никсон, находясь с визитом в СССР, должен был вылететь на советском «Иле» в Киев. Однако произошел конфуз, двигатель лайнера не запустился. Произошла и заминка с предоставлением запасного борта. Результатом этого происшествия стала отставка руководства правительственного авиаотряда.
- 1 апреля 2011 года на совещании Совета Безопасности РФ по вопросу развития авиастроения Дмитрий Медведев подверг резкой критике свой новый самолёт Ту-214ПУ, на котором в первые месяцы эксплуатации наблюдались многочисленные технические проблемы[22]. Сам Медведев предпочитает пользоваться зарубежными воздушными судами (Airbus A319, Dassault Falcon 7X, AgustaWestland AW139), которые в годы его президентства впервые за долгое время стали закупаться в спецотряд.
- Плохая погода иногда накладывает свои коррективы на график перелёт первых лиц государства. Так, 30 октября 2012 и 4 февраля 2013 года самолёт Дмитрия Медведева из-за плохой погоды в Москве вынужден был уходить на запасной аэродром Санкт-Петербург (Пулково)[23]. Однако известны и случаи давления первых лиц на экипаж. В мемуарах многолетнего шеф-пилота правительственного авиаотряда Владимира Потёмкина описан случай, когда 30 января 1992 года Борис Ельцин приказал во что бы то ни стало приземлиться в Лондоне в нарушение метеоминимума экипажа[24].
- СЛО «Россия» не имеет в своём парке грузовых самолётов. В период с 1993 по 1999 годы в составе ГТК «Россия» эксплуатировались самолёты Ан-124 (что можно видеть, в том числе, в фильме Ширли-мырли), однако затем они были проданы[25]. Поэтому для перевозки автомобильных кортежей и прочих грузов для обслуживаемых лиц в настоящее время привлекаются самолёты 224-го лётного отряда.
- В 2014 году на перевозку пассажиров авиаотряда из федерального бюджета выделено почти 2 млрд. рублей[26].
См. также
- Air Force One — самолёт Президента США
- Воздушный флот правительства Германии
Напишите отзыв о статье "Специальный лётный отряд «Россия»"
Примечания
- ↑ [kommersant.ru/doc/1623829 Ъ-Газета — Дмитрию Медведеву готовят встречку], kommersant.ru (Проверено 18 апреля 2011)
- ↑ [www.szrf.ru/doc.phtml?nb=00_00&issid=2011043000&docid=61 Указ Президента Российской Федерации от 18.10.2011. №1381 «Об организации перевозок лиц, замещающих государственные должности Российской Федерации, отдельные должности федеральной государственной службы, и иных лиц»]
- ↑ [base.garant.ru/194841/ Указ Президента РФ от 3 января 2009 г. N 11]
- ↑ [news2.ru/story/383349/ В РПЦ пояснили, почему патриарх полетел в Пекин на самолёте спецотряда]
- ↑ [www.newsru.com/religy/05jun2013/kirillsamolet.html В РПЦ объяснили, почему патриарх Кирилл летал в Китай на правительственном самолете]
- ↑ [russianplanes.net/airline/Russia_-_SLO Авиакомпания: Россия - СЛО]. Russianplanes.net. Проверено 13 сентября 2016.
- ↑ [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1500831 Ъ-Приложение Business Guide (56261) — Салон красоты], kommersant.ru (Проверено 25 января 2011)
- ↑ [www.avid.ru/pr/news/1854/ Новый президентский «Ил» с пермскими ПС-90А передан заказчику]
- ↑ [www.take-off.ru/news/114-news07-10-2011/592-tu-214sus-10-2011 Новые самолеты для президентского авиаотряда]
- ↑ [www.aex.ru/news/2013/5/29/106201/ Новые Ил-96 для президентского авиаотряда будут поставлены в ближайшие годы]
- ↑ [www.interfax.ru/russia/520019 Новый самолет Ил-96-300 передан президентскому летному авиаотряду "Россия"]
- ↑ [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9923 Бугаев Борис Павлович]
- ↑ [www.citycocktail.ru/news/Prezident_mog_ostatsy_bez.html Президент мог остаться без внука]
- ↑ [www.kommersant.ru/doc/202403 Президент давал ремонтникам угля]
- ↑ [www.kommersant.ru/doc/213357 В «России» нашли крайнего]
- ↑ [www.golos-ameriki.ru/content/pilot-die/1759197.html Не вставшие из-за штурвала]
- ↑ [www.grani.ru/Politics/Russia/President/m.92912.html Путину пришлось экстренно менять самолёт] (рус.). Проверено 16 августа 2009. [www.webcitation.org/61GA2rHEk Архивировано из первоисточника 28 августа 2011].
- ↑ [lenta.ru/news/2005/08/25/il96/ Авиаперевозчики готовят иски к производителям Ил-96-300] (рус.). Проверено 16 августа 2009. [www.webcitation.org/61GA9OXFR Архивировано из первоисточника 28 августа 2011].
- ↑ [www.aviaport.ru/digest/2005/10/03/95671.html Чистка на Воронежском авиазаводе] (рус.). Проверено 16 августа 2009. [www.webcitation.org/61GAAKmju Архивировано из первоисточника 28 августа 2011].
- ↑ [www.kommersant.ru/doc/2835879 МИД Франции: участвовавший в инциденте с бортом спикера Госдумы самолет был швейцарским]
- ↑ [www.bukovsky-archives.net/pdfs/ideolog/kgb74-6.pdf О введении должности заместителя начальника Отдельного авиационного отряда № 235 по режиму. Постановление Секретариата ЦК КПСС, проект постановления Совета министров СССР, записка Андропова]
- ↑ [www.udprf.ru/press-center/soobsch-smi/2011-04-04 Жалобы президента]
- ↑ [www.regnum.ru/news/polit/1621038.html Самолет Дмитрия Медведева не смог сесть в Москве]
- ↑ [izvestia.ru/news/272582 ШЕФ-ПИЛОТ ГОРБАЧЕВА И ЕЛЬЦИНА]
- ↑ [www.kp.ru/daily/22557/9635/ Путин летает без парашюта]
- ↑ [www.aviaport.ru/digest/2013/11/15/268252.html На перелеты высших лиц России в 2014 году потратят почти 2 млрд рублей]
Ссылки
- [www.udprf.ru/podvedomstvennye-struktury/transport/fgbu-spetsialnyi-letnyi-otryad-rossiya/fgbu-spetsialnyi-letnyi-otryad-rossiya/58 Страница на сайте Управления делами президента РФ]
- [www.crazyshark.ru/interer-samoleta-prezidenta-rf-60-foto/ Интерьер самолёта президента РФ (60 фото)]
Отрывок, характеризующий Специальный лётный отряд «Россия»
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
