Сулима, Николай Семёнович

Николай Семёнович Сулима
Портрет Н. С. Сулимы мастерской Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Дата рождения	13 января 1777(1777-01-13)
Дата смерти	21 октября 1840(1840-10-21) (63 года)
Место смерти	Санкт-Петербург
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	пехота
Годы службы	1792-1836 (с перерывом)
Звание	генерал-лейтенант
Сражения/войны	Аустерлиц, Смоленск, Бородино, Тарутино, Красный, Люцен, Бауцен, Лейпциг
Награды и премии	ордена Св.Александра Невского с алмазами, Св.Анны 1-й ст. с алмазами, Св.Георгия 3-го кл., Св.Владимира 2-й ст.; прусский Красного Орла 2-й ст. знак отличия «За военное достоинство» 2-й ст., две золотые шпаги «за храбрость» с алмазами
В отставке	1836

Никола́й Семёнович Сулима́ (13 января 1777 — 21 октября 1840, Петербург) — русский военный и государственный деятель. Герой Отечественной войны 1812 года. Генерал-лейтенант, губернатор, член Военного Совета и Совета государственного контроля.

Происходил из дворян Малороссийской губернии. Сын надворного советника Семена Семёновича Сулимы и княжны Марии Васильевны Несвицкой. Николай Семёнович был внуком переяславского полковника и прямым потомком атамана запорожских казаков Ивана Михайловича Сулимы, заслужившего добрую память в народе тем, что он уничтожил со своим отрядом крепость Кодак, стоявшую на пути беженцев с Речи Посполитой на вольные Запорожские земли.

Николай Сулима — дед князя Петра Алексеевича Кропоткина, географа и анархиста.

Биография

• 1791 — Отдан в сухопутный шляхетский корпус.
• 1792 — Записан в Семеновский полк.
• 1797 — Переведен прапорщиком в Нашебургский пехотный полк.
• 1797 — Подпоручик.
• 1799 — Поручик.
• 1799 — Переведен в Измайловский полк.
• 1800 — Штабс-капитан.
• 1803 — Капитан.
• 11 октября 1803 — Полковник.
• 20 октября 1804 — Командир Московского мушкетерского полка, участвовал в походе по Галиции, Силезии, Богемии, Моравии и Австрии.
• 29 октября 1804 — Отличился под Дюренштейном, где со своим полком на несколько часов задержал дивизию Дюпона и отбил у неприятеля знамя. Награждён орденом св. Владимира IV степени.
• 20 ноября 1805 — Во время битвы под Аустерлицем ранен и взят в плен, но был обменян в течение недели.
• 23 октября 1807 — Уволился со службы.
• 30 марта 1810 — Вновь поступил на службу.
• 18 сентября 1811 — Командир Таврического гренадерского полка, с которым участвовал в Отечественной войне, в битвах под Витебском, Смоленском, в Бородинском сражении (за отличие произведен в генерал-майоры), Спасском (контужен в ногу), в боях под Тарутиным и Красным (отбил у неприятеля шесть орудий и взял в плен более тысячи человек, за что был награждён орденом св. Георгия III степени).
• 1813—1814 — Во главе полка участвовал в заграничных походах, был в сражениях при Люцене, Кенигсварте, Бауцене (золотая шпага с надписью «за храбрость» и прусский орден Красного Орла II степени) и Лейпциге (орден св. Анны I степени). Участвовал во взятии Парижа (алмазные знаки к ордену св. Анны).
• 1 октября 1814 — Командир 1-й бригады 2-й гренадерской дивизии.
• 31 января 1817 — Вышел в отставку.
• 15 мая 1817 — Вновь принят на службу с назначением командиром 3-й бригады 17-й пехотной дивизии.
• 17 апреля 1822 — Командир 3-й бригады 14-й пехотной дивизии.
• 22 августа 1822 — Орден св. Владимира II степени.
• 16 сентября 1826 — Начальник 11-й пехотной дивизии.
• 1 января 1827 — Начальник 16-й пехотной дивизии.
• 17 мая 1827 — Генерал-лейтенант (за отличие).
• 1828 — Участвовал в сражениях при Силистрии, Шумле, Кульче и Андрианополе.
• 1831 — Участвовал в подавлении Польского восстания, отличился при штурме Варшавы (орден Александра Невского).
• 1832 — Председатель Верховного Варшавского уголовного суда.
• 6 декабря 1833 — Генерал-губернатор Восточной Сибири.
• Март 1834 — Командир отдельного Сибирского корпуса, генерал-губернатор Западной Сибири.
• 1835 — Алмазные знаки к ордену Александра Невского.
• 28 января 1836 — Уволен с должности генерал-губернатора по болезни с назначением членом Военного Совета.
• 13 января 1837 — Член Совета государственного контроля.
• 21 октября 1840 — Скончался.

Похоронен в Троице-Сергиевой Приморской пустыни. Портрет находится в Военной галерее Зимнего дворца.

Источники

• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918. [www.rulex.ru/xPol/index.htm]
• Сулима, Николай Семенович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [memoirs.ru/texts/Sulim_RS74_11_9.htm Сулима Н. С. Командиру 2-го пехотного корпуса г. генералу от кавалерии и кавалеру барону Крейцу, начальника 5-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта и кавалера Сулима, рапорт. Январь 1832 г. / Сообщ.]
• С. Н. Сулима // Русская старина, 1874. — Т. 11. — № 9.
• Дело архива департамента герольдии Правительствующего Сената о дворянстве Сулимы.
• Формуляр Н. Г. Сулимы 1830 года. — «Русская Старина» 1874 г., № 5.
• «Сулимовский архив», Киев, 1884 г. — «Киевская Старина», 1882 г., т. IV.
• «Справочный энциклопед. словарь» Старчевского, т. IX, ч. II.

Ссылки

• [www.rulex.ru/01180638.htm «Русский Биографический Словарь»]
• [www.omskportal.ru/site/images/MainMenu/Gubernia/GubernatorsGallery/Gubernator_03.jpg Портрет в годы губернаторства в Восточной Сибири]
• [www.museum.ru/museum/1812/Persons/slovar/sl_s32.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 562.

Отрывок, характеризующий Сулима, Николай Семёнович

– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.