Московский драматический театр на Малой Бронной
Поделись знанием:
К:Театры, основанные в 1946 годуКоординаты: 55°45′34″ с. ш. 37°35′52″ в. д. / 55.75944° с. ш. 37.59778° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.75944&mlon=37.59778&zoom=17 (O)] (Я)
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.
Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
(перенаправлено с «Театр на Малой Бронной»)
| Московский драматический театр на Малой Бронной | |
| Прежние названия |
Московский драматический театр |
|---|---|
| Основан | |
| Здание театра | |
| Местоположение | |
| Руководство | |
| Художественный руководитель | |
| Ссылки | |
|
[www.mbronnaya.ru/ Официальный сайт] | |
Моско́вский драмати́ческий теа́тр на Ма́лой Бро́нной — один из наиболее известных драматических театров в Москве. В настоящее время художественным руководителем является Сергей Голомазов[1].
Содержание
История
В 1946 году в Москве был создан новый театр, получивший название Московский драматический театр, руководителем которого стал режиссёр Сергей Майоров[2]. Первоначально театр размещался по адресу Спартаковская улица, 26. Труппу театра составили актёры других театров Москвы и несколько выпускников театрального училища им. М. С. Щепкина[3].
Первый спектакль — «Золотой обруч» по пьесе М. И. Козакова и А. Б. Мариенгофа был поставлен в марте 1946 года[3].
Сергей Майоров руководил театром с 1946 по 1957 год. В эти годы основой репертуара театра были пьесы современных драматургов, за 11 лет состоялось 45 премьер[3]. Среди постановок тех лет: «Депутат» («Профессор Полежаев» Л. Н. Рахманова (1947), «Поддубенские частушки» С. П. Антонова (1953), «Человек с портфелем» А. М. Файко (1956)[2]. Несмотря на яркий успех некоторых постановок, в 1957 году руководство театра обвинили в недостаточном внимании к современной советской драматургии. Последовал перевод главного режиссёра Майорова в Театр Ленинского комсомола и снятие директора[3].
Осенью 1957 года главным режиссёром театра был назначен Илья Яковлевич Судаков, однако надежды коллектива на плодотворную творческую жизнь с новым главным режиссёром, одним из талантливейших учеников Станиславского и Немировича-Данченко, не оправдались — Судаков тяжело заболел[3].
С 1958 по 1966 год главным режиссёром театра являлся А. А. Гончаров[2].
С 1968 года театр носит современное название[2]. Своё нынешнее название — Московский драматический театр на Малой Бронной — он получил по адресу Малая Бронная, дом 4, по которому располагается с 1962 г.
Здание, в котором ныне размещается театр, построено в 1902 году по проекту архитектора К. К. Гиппиуса. Это был доходный дом «Общества для пособия нуждающимся студентам Императорского Московского Университета».
В сезоне 1966—1967 гг. из театра им. Ленинского комсомола вместе с группой актёров в театр перешёл Анатолий Эфрос, он занял должность очередного режиссёра[4], а главным режиссёром театра с 1968 года стал А. Л. Дунаев[2], проработавший в этой должности до 1984 года[5]. Эфрос в сотрудничестве с Дунаевым превратил Театр на Малой Бронной в один из самых интересных и посещаемых театров Москвы[2]. Эфросом были поставлены спектакли «Три сестры» А. П. Чехова, «Ромео и Джульетта» и «Отелло» Шекспира, «Месяц в деревне» И. С. Тургенева, «Женитьба» Н. В. Гоголя, «Дон Жуан» Мольера[6].
С 1978 года бессменным директором театра является Илья Коган.
В 1985—1987 гг. режиссёром театра был С. И. Яшин[7].
В 1996—1998 годах главным режиссёром Театра на Малой Бронной стал Сергей Женовач, который ушёл после истечения двухгодичного контракта и обострившихся отношений с администратором театра — Ильёй Коганом[8]. В труппе Женовача в те годы служили такие артисты, как Сергей Тарамаев, Ирина Розанова, Сергей Качанов, Надежда Маркина, Владимир Топцов, Сергей Баталов, Сергей Перелыгин, Анастасия Немоляева, Геннадий Назаров, Андрей Хворов, Владимир Яворский, Евгений Калинцев и другие.
В 2001—2003 годах главным режиссёром Театра на Малой Бронной стал Андрей Житинкин, который также ушёл после истечения двухгодичного контракта, письма от актёров труппы и обострившихся отношений Ильёй Коганом[9].
В 2006—2007 главным режиссёром непродолжительное время был Леонид Трушкин, сменивший Льва Дурова.
Выдающиеся постановки прошлых лет
- 1949 — «Девушка с кувшином» Лопе де Вега[10]
- 1950 — «Сильные духом» Д. Н. Медведева и А. Б. Гребнёва[10]
- «Дон Жуан» (по пьесе Мольера «Дон Жуан, или Каменный пир», постановка Анатолия Эфроса)[11]
- «Ромео и Джульетта» (по одноимённой пьесе Уильяма Шекспира, постановка Анатолия Эфроса)[12]
- 1967 — «Три сестры» А. П. Чехова. Режиссёр А. В. Эфрос. Художники В. Дургин, А. Чернова.
- 1968 — «Обольститель Колобашкин» Э. Радзинского. Режиссёр А. В. Эфрос. Художники В. Дургин, А. Чернова.
- 1968 — «Платон Кречет» А. Е. Корнейчука. Режиссёр А. В. Эфрос. Художники В. Дургин, А. Чернова.
- 1969 — «Счастливые дни несчастливого человека» А. Арбузова. Режиссёр А. В. Эфрос. Художник В. Петров.
- 1970 — «Ромео и Джульетта» У. Шекспира. Режиссёр А. В. Эфрос. Художники В. Дургин, А. Чернова.
- 1970 — «Дело, которому ты служишь" Ю. Германа (28 апреля 1970 - премьера)
- 1970 — «Сказки старого Арбата» А. Н. Арбузова. Режиссёр А. В. Эфрос. Художник Д. Л. Боровский.
- 1971 — «Человек со стороны» И. М. Дворецкого. Режиссёр А. В. Эфрос.
- 1972 — «Брат Алеша» В. С. Розова по мотивам романа Ф. Достоевского «Братья Карамазовы». Режиссёр А. В. Эфрос. Художник В. Паперный.
- 1973 — «Ситуация» В. Розова. Режиссёр А. В. Эфрос. Художник В. Паперный.
- 1973 — «Дон Жуан» Ж.-Б. Мольера. Режиссёр А. В. Эфрос. Художник Д. Л. Боровский.
- 1975 — «Женитьба» Н. В. Гоголя. Режиссёр А. В. Эфрос. Художник В. Левенталь.
- 1975 — «Снятый и Назначенный» Я. И. Волчека (совместно с Л. Дуровым). Режиссёр А. В. Эфрос. Художник В. Серебровский.
- 1976 — «Отелло» У. Шекспира. Режиссёр А. В. Эфрос. Художник Д. А. Крымов.
- 1977 — «Месяц в деревне» И. С. Тургенева. Режиссёр А. В. Эфрос. Художник Д. А. Крымов.
- 1978 — «Веранда в лесу» И. М. Дворецкого. Режиссёр А. В. Эфрос. Художники Д. и Л. Булановы.
- 1979 — «Продолжение Дон Жуана» Э. Радзинского. Режиссёр А. В. Эфрос. Художник В. Комолова.
- 1979 — «Дорога» по «Мёртвым душам» Н. В. Гоголя. Режиссёр А. В. Эфрос. Художник В. Левенталь.
- 1981 — «Лето и дым» Т. Уильямса. Режиссёр А. В. Эфрос. Художник Д. А. Крымов.
- 1982 — «Воспоминание» А. Н. Арбузова. Режиссёр А. В. Эфрос. Художник Д. А. Крымов.
- 1982 — «Три сестры» А. П. Чехова. Режиссёр А. В. Эфрос. Художник В. Я. Левенталь.
- 1983 — «Наполеон Первый» Ф. Брукнера. Режиссёр А. В. Эфрос. Художник Д. А. Крымов.
- 1980-е годы —— «Лунин или смерть Жака» Э. Радзинского(также в 1986 году был снят фильм-спектакль с тем же актёрским составом)
Сегодняшний день театра
С 2007 года художественным руководителем театра стал Сергей Голомазов[1][13]. В 2010 году в труппу театра были приняты несколько выпускников его актёрско-режиссёрского курса в Российской академии театрального искусства. В репертуаре театра русская и зарубежная классика, спектакли-сказки для детей. Театр входит в десятку самых посещаемых театров Москвы[14].
Современный репертуар
Труппа театра
- Ольга Аросева (1969—1971)
- Сергей Баталов (1982—?)
- Леонид Броневой (1962—1988)
- Мария Глазкова
- Кирилл Глазунов
- Гончаров, Андрей Александрович (1958—1967)
- Тигран Давыдов (1960—1978)
- Олег Даль (1976—1980)
- Дуров Лев (с 1967-2015), народный артист СССР
- Владимир Ершов
- Александр Ефимов
- Сергей Жирнов
- Даниил Ильченко
- Каневский, Леонид Семёнович (1967—1991)
- Катин-Ярцев, Юрий Васильевич (1950—1994)
- Кашинцев, Игорь Константинович (1965—1975)
- Козаков, Михаил Михайлович (1972—1981)
- Кирилл Козаков
- Колин (Гросс), Иосиф Моисеевич (1949—1972)
- Лазарева, Нелли Филаретовна (1966—2014)
- Андрей Мартынов (1972—1981)
- Георгий Мартынюк (1962—2014), народный артист РСФСР
- Ольга Остроумова (1973—1983)
- Людмила Перепёлкина (1953—2014)
- Ирина Розанова (1991—1998)
- Никита Салопин
- Смирнитский, Валентин Георгиевич (1967—1999)
- Соколовский, Семён Григорьевич (1945—1995)
- Яковлева, Ольга Михайловна (1967—1984)
- Янковский, Игорь Ростиславович (1974—1992)
Современная труппа театра
- Анна Антоненко-Луконина (с 1960), народная артистка РФ (2007)[15]
- Асташевич Дмитрий (с 2010)
- Бабичева Вера (с 2008), заслуженная артистка Армении
- Барановский Егор (с 2010)
- Баранчеев Пётр (с 2003)
- Беребеня Надежда (с 2010), лауреат молодёжной премии «Триумф» (2011).
- Бобров, Александр Михайлович (с 2010)
- Богословская Лариса (с 1983)
- Варшавский, Дмитрий (с 2010)
- Ведерникова Ольга (с 2001)
- Вознесенская Юлия (с 2005)
- Голубков Александр (с 2003)
- Грачёва Дарья (с 2000)
- Громов Иван (с 2010)
- Гурьянов Дмитрий (с 2011)
- Дубакина Екатерина (с 2010)
- Дурова Екатерина (с 1984), заслуженная артистка РФ
- Ершов Владимир (с 1984), заслуженный артист РФ (2005)[16]
- Ждаников Илья (с 2000)
- Ибрагимова Алёна (с 2010)
- Иванцова Алла (с 2010)
- Кизас Сергей (с 2010)
- Кречетова Татьяна (с 1974), заслуженная артистка РФ (2005)[17]
- Лавренов Данил (с 2007)
- Лакирев, Виктор Николаевич (с 1967), заслуженный артист РФ
- Ларченко Олег (с 2010)
- Лозовая Татьяна (с 1989)
- Лузина Дарья (с 2003)
- Майорова Вера (с 1962)
- Макаревич Иван (с 2010)
- Макаревич Елисавета (с 2010)
- Макаров Александр (с 1986)
- Маркова Анна (с 2004)
- Матвеева Альбина (с 1969), народная артистка РФ
- Николаев Артемий (с 2010)
- Николаева Александра (с 1984)
- Николаева Ольга (с 2010)
- Никулин Александр (с 2003), заслуженный артист РФ
- Орёл Марина (с 2003)
- Ошуркова Татьяна (с 1991)
- Парамонова Лариса (с 1989)
- Парфёнов Сергей (с 2003), заслуженный артист РФ
- Первушина Светлана (с 2011)
- Плеханова Инна (с 2010)
- Полянцев Олег (с 2010)
- Рогожин Андрей (с 1961)
- Ручковская Таисия (с 2010)
- Сагунова Анастасия (с 2010)
- Сайфулин Геннадий (с 1967)
- Самбурская Настасья (с 2010)
- Самойленко Александр (с 2007)
- Сачков Егор (с 2010)
- Сердюк Дмитрий (с 2010), лауреат театральной премии газеты «Московский комсомолец» (2011) в номинации «Начинающие — лучшая мужская роль» (за роль Верховенского в спектакле «БЕСЫ. Сцены из жизни Николая Ставрогина»).
- Сирина Ольга (с 1981)
- Смирнова Ольга (с 2007)
- Страхов Даниил (2001—2003 и с 2009 — по наст.время)
- Субботин Андрей (с 2005)
- Тележинский Леонид (с 2010)
- Терехов Андрей (с 2005)
- Терешко Александр (с 1989)
- Тимакова Татьяна (с 2010)
- Тхагалегов Юрий (с 2010)
- Фёдорова Елена (с 1989)
- Хмельницкая Людмила (с 1959,с 2006 — по наст.время)
- Цигаль-Полищук Мариэтта (с 2007)
- Цурский Дмитрий (с 1996)
- Чиркова Евгения (с 2010)
- Шабалтас Иван (с 1986), заслуженный артист РФ
- Шульц Александр (с 2010)
- Шуткин Максим (с 2010)
- Яворский Владимир (с 1991)
Напишите отзыв о статье "Московский драматический театр на Малой Бронной"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.golomazov.ru/hudruk.shtml Биография Сергея Голомазова на его сайте]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Русский драматический театр: Энциклопедия / Под общ. ред. М. И. Андреева, Н. Э. Звенигородской, А. В. Мартыновой и др. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2001. — 568 с.: ил. ISBN 5-85270-167-X (стр. 294)
- ↑ 1 2 3 4 5 [mbronnaya.theatre.ru/history/ История театра на Малой Бронной]
- ↑ [www.peoples.ru/art/theatre/producer/efros/ Анатолий Эфрос на сайте peoples.ru]
- ↑ Русский драматический театр: Энциклопедия / Под общ. ред. М. И. Андреева, Н. Э. Звенигородской, А. В. Мартыновой и др. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2001. — 568 с.: ил. ISBN 5-85270-167-X (стр. 139)
- ↑ [www.rg.ru/2011/03/09/nabronnoi-anons.html 65 лет назад свой первый спектакль показал Московский драматический театр на Малой Бронной] «Российская газета» от 09.03.2011
- ↑ [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/teatr_i_kino/YASHIN_SERGE_IVANOVICH.html Сергей Иванович Яшин] в энциклопедии «Кругосвет»
- ↑ [www.kommersant.ru/doc/201403 Коммерсантъ: Скандал на Малой Бронной продолжается]
- ↑ [izvestia.ru/news/271898 Скандал на Малой Бронной]
- ↑ 1 2 Большая Советская энциклопедия. Гл. ред. А. М. Прохоров, 3-е изд. Т. 17. Моршин — Никиш. 1974. 616 стр., илл.; 34 л. илл. и карт. (стб 94-95)
- ↑ [mbronnaya.theatre.ru/history/performances/donjuan/ Театр на Малой Бронной — «Дон Жуан»]
- ↑ [mbronnaya.theatre.ru/history/performances/romeo/ Театр на Малой Бронной — Ромео и Джульетта]
- ↑ [www.radiomayak.ru/tvp.html?id=79795 Надо много работать] Радио Маяк 06.07.2007
- ↑ [www.cultradio.ru/doc.html?id=383346&cid=44 65-летие отмечает театр на Малой Бронной] «Радио Культура»
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=038529 Почётное звание присвоено указом президента России № 406 от 21 марта 2007 года]
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;819453 Почётное звание присвоено указом президента России № 388 от 3 апреля 2005 года]
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=027590 Почётное звание присвоено указом № 536 от 9 мая 2005 года]
Ссылки
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[www.eto-moskva.ru/foto.php?image_id=1559 Театр на Малой Бронной] |
- [mbronnaya.theatre.ru/ Официальный сайт театра]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Отрывок, характеризующий Московский драматический театр на Малой Бронной
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.
Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
