Туманишвили, Михаил Иванович

Михаил Иванович Туманишвили
მიხეილ თუმანიშვილი
Дата рождения:	6 февраля 1921(1921-02-06)
Место рождения:	Тифлис, Грузинская Демократическая Республика
Дата смерти:	11 мая 1996(1996-05-11) (75 лет)
Место смерти:	Тбилиси, Грузия
Профессия:	театральный режиссёр, театральный педагог
Гражданство:	СССР СССР → Грузия Грузия
Награды:

Михаил Иванович Туманишвили (груз. მიხეილ თუმანიშვილი; 1921—1996) — грузинский театральный режиссёр, педагог. Народный артист СССР (1981).

Биография

С 1939 года служил в Красной Армии в городе Шепетовка (Украина). Окончил школу младших командиров связи. Участник войны. Был в плену, дважды бежал. В 1944 году был демобилизован.

В 1949 году окончил режиссёрский факультет Тбилисского театрального института по классу Георгия Товстоногова.

С 1949 по 1971 год — режиссёр Тбилисского театра им. Ш. Руставели (в 1965—1966 — главный режиссёр).

Разнообразным по жанру и стилю работам Туманишвили присущи простота художественной лексики, психологическая точность, тончайшая нюансировка в разработке человеческих характеров.

С 1971 по 1975 год — главный режиссёр Грузинского телевидения.

С 1975 года — главный режиссёр театральной мастерской при киностудии «Грузия-фильм», а с 1978 года — первый художественный руководитель созданного Тбилисского Театра киноактёра при киностудии, членами труппы которого стали выпускники его экспериментального курса.

С 1949 года ведёт педагогическую деятельность в Тбилисском театральном институте им. Ш. Руставели (с 1973 — профессор). В период 1971—1975 годов — преподаватель экспериментальных групп при Театре им. Ш. Руставели.

Умер 11 мая 1996 года в Тбилиси. Похоронен в Дидубийском пантеоне.

Театральные постановки

• 1949 — «Вечнозеленые холмы» В. Карсанидзе
• 1950 — «Незабываемый 1919-й» В. Вишневского
• 1951 — «Люди, будьте бдительны!» по Ю. Фучику
• 1952 — «Записки сумасшедшего» по Н. Гоголю
• 1952 — «Канун грозы» П. Маляревского
• 1954 — «Испанский священник» Дж. Флетчера
• 1954 — «Гаити» У. Дюбуа (совм. с А. Васадзе)
• 1955 — «Тариэл Голуа» Л. Киачели
• 1956 — «Доктор философии» Б. Нушича
• 1956 — «Деловой человек» И. Вакели
• 1958 — «Повесть о любви» К. Буачидзе
• 1958 — «Ангела» Г. Севастикоглу
• 1959 — «Такая любовь» П. Когоута
• 1960 — «Иркутская история» А. Арбузова
• 1960 — «Бунт женщины» Сендербю
• 1962 — «Дети моря» Г. Хухашвили
• 1962 — «Хозяйка гостиницы» К. Гольдони
• 1963 — «Чинчрака» Г. Нахуцришвили
• 1966 — «Король Лир» У. Шекспира
• 1968 — «Антигона» Ж. Ануя
• 1969 — «Пока арба не перевернулась» О. Иоселиани
• 1970 — «Мост» А. Чхаидзе
• 1981 — «Дон Жуан» Мольера
• 1981 — «Наш городок» Т. Уайлдера и Р. Габриадзе
• 1982 — «Свиньи Бакулы» по Д.С. Клдиашвили
• 1996 — «Амфитрион-38» Ж. Жироду
• «Голос человеческий» Ж. Кокто

Награды и звания

• Народный артист Грузинской ССР (1961)
• Народный артист СССР (1981)
• Государственная премия СССР (1988)
• Государственная премия Грузинской ССР им. Котэ Марджанишвили (1980, за книгу «Пока не началась репетиция»)
• Орден Трудового Красного Знамени
• Орден Отечественной войны II степени
• Орден Красной звезды
• Медаль «За боевые заслуги»
• Почётный гражданин Тбилиси (1986).

Известные ученики

• Роберт Стуруа, театральный режиссёр
• Темур Чхеидзе, театральный режиссёр
• Георгий Кавтарадзе, театральный режиссёр
• Кети Долидзе, кинорежиссёр
• Бадри Майсурадзе, оперный певец, солист Большого театра
• Леван Абашидзе, киноактёр
• Зураб Кипшидзе, киноактёр, телеведущий
• Давид Доиашвили, грузинский театральный режиссёр
• Георгий Левашов-Туманов, кинорежиссёр
• Константин Кереселидзе, кинорежиссёр, кинодокументалист.

Наследие и память

Имя Михаила Ивановича Туманишвили носит Тбилисский государственный Театр киноактёра, а также созданный в 1997 году Международный национальный фестиваль искусств «Сачукари» (другие названия: «Подарок», «Geoselis Gift»).

Однако главным наследием М. Туманишвили остается его режиссёрский метод

Библиография

• М.И. Туманишвили. Введение в режиссуру. - М.: Театр "Школа драматического искусства", 2003. - 270 с. (составитель Н. Ю. Казьмина)
• Режиссёр уходит из театра : [Воспоминания режиссёра] / Михаил Туманишвили, - Тбилиси.: Союз театр. деятелей Грузии, 1989
• Натела Урушадзе. Рассказ главного свидетеля (воспоминания о М.И. Туманишвили) - Саранск, 2001

Ссылки

• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/298806 По материалам Большого энциклопедического словаря]
• [www.ogoniok.com/archive/1996/4458/27-72-73/ Некролог в журнале «Огонек» (авторства Натальи Крымовой)]

Отрывок, характеризующий Туманишвили, Михаил Иванович

– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.