Эстай, Фабиан

Фабиан Эстай
Общая информация
Полное имя	Фабиан Рафаэль Эстай Сильва
Родился	5 октября 1968(1968-10-05) (55 лет) Сантьяго, Чили
Гражданство	Чили
Рост	173 см
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1987—1991	Универсидад Католика	? (?)
1991—1993	Санкт-Галлен	? (?)
1993	Универсидад де Чили	39 (2)
1993—1995	Олимпиакос (Пирей)	20 (4)
1995—1996	Коло-Коло	32 (7)
1996—1999	Толука	84 (19)
1999—2001	Америка	76 (1)
2001—2003	Атланте	56 (6)
2003	Сантос Лагуна	18 (2)
2004	Акапулько	11 (1)
2004—2005	Толука	11 (1)
2005	Америка Кали	14 (2)
2006	Палестино	32 (4)
Национальная сборная**
1990—2001	Чили	69 (5)
Кубки Америки
Бронза	Чили 2011
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Фабиан Рафаэль Эстай Сильва (исп. Fabián Raphael Estay Silva; 5 октября 1968, Сантьяго, Чили) — чилийский футболист, бывший полузащитник известный по выступлениям за клубы «Толука», «Атланте» и сборную Чили. Участник Чемпионата мира 1998 года.

Клубная карьера

Эстай начал карьеру в клубе «Универсидад Католика», с которым уже в первом сезоне выиграл чилийскую Примеру. За команду он отыграл ещё три сезона без особого успеха, после чего перешёл в швейцарский «Санкт-Галлен». В 1993 году Фабиан вернулся на родину, где год провёл в «Универсидад де Чили» и во второй раз стал чемпионом Чили и обладателем Кубка. Летом того же года Эстай принял приглашение греческого «Олимпиакоса», но из-за высокой конкуренции не смог полноценным футболистом основного состава. В 1995 году он завоевал серебряные медали греческой Суперлиги. В том же году Эстай вновь вернулся на родину заключив соглашение с «Коло-Коло». По окончании сезона он перешёл в мексиканскую «Толуку». С новым клубом Эстай дважды выиграл мексиканскую Примеру.

В Мексике Фабиан провёл десять лет выступая за клубы «Атланте», «Акапулько», «Сантос Лагуна» и «Америку», но наибольшего успеха достиг именно в «Толуке». Эстай трижды признавался Лучшим футболистом Мексики. В 2005 году он переехал в Колумбию, где недолго выступал за «Америку» из Кали. В 2006 году Эстай завершил карьеру в футболиста на родине в клубе «Палестино».

Международная карьера

17 октября 1990 года в товарищеском матче против сборной Бразилии Фабиан дебютировал за сборную Чили. 22 мая 1991 года во встрече против сборной Ирландии Эстай забил свой первый гол за национальную команду. Он принял участие в четырёх розыгрышах Кубка Америки в 1993, 1995, 1999 годах, а в 1991 стал обладателем бронзовых медалей турнира.

В 1998 году Фабиан попал в заявку сборной на участие в Чемпионате мира во Франции. На турнире он принял участие в матчах против команд Камеруна, Австрии, Италии и Бразилии.

Голы за сборную Чили

#	Дата	Место	Противник	Счёт	Результат	Соревнование
01.	22 мая 1991	Дублин, Ирландия	Ирландия	0:1	1:1	Товарищеский матч
02.	14 июля 1991	Сантьяго, Чили	Парагвай	3:0	4:0	Кубок Америки 1991
03.	31 марта 1993	Арика, Чили	Боливия	1:0	2:1	Товарищеский матч
04.	6 июля 1996	Сантьяго, Чили	Эквадор	3:1	4:1	Чемпионат мира 1998 квалификация
05.	15 августа 2000	Сантьяго, Чили	Бразилия	1:0	3:0	Чемпионат мира 1998 квалификация

Достижения

Командные

«Универсидад Католика»

• 1 Чемпионат Чили по футболу — 1987

«Универсидад де Чили»

• 1 Чемпионат Чили по футболу — 1993
• Обладатель Кубка Чили — 1994

«Толука»

• 1 Чемпионат Мексики по футболу — Лет. 1998
• 1 Чемпионат Мексики по футболу — Лет. 1999

Международные

Чили

• 3 Кубок Америки по футболу — 1991

Индивидуальные

• Футболист года в Мексике — Зима 1997
• Футболист года в Мексике — Лето 1998
• Футболист года в Мексике — Лето 1999

Ссылки

• [int.soccerway.com/players/fabian-rafael-silva-estay/104111 Профиль на сайте soccerway.com] (англ.)
• [www.rsssf.com/miscellaneous/festay-intlg.html International career details] ar rsssf
• [www.national-football-teams.com/player/13044.html Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)

Отрывок, характеризующий Эстай, Фабиан

«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.