Нери, Филипп

Филипп Нери
итал. Filippo Romolo Neri
Рождение	22 июля 1515(1515-07-22)
Смерть	25 мая 1595(1595-05-25) (79 лет)
Почитается	Католическая церковь
Беатифицирован	11 мая 1615 года
Канонизирован	12 марта 1622 года
Главная святыня	мощи в церкви Санта-Мария-ин-Валичелла, Рим
День памяти	26 мая
Покровитель	Рим, ораторианцы

Святой Фили́пп Не́ри, Филиппо Ромоло Нери (итал.  Filippo Romolo Neri), 22 июля 1515 года — 25 мая 1595 года — католический святой, основатель конгрегации ораторианцев.

Биография

Ранние годы

Филипп Нери родился во Флоренции, в семье нотариуса Франческо Нери и был младшим из его четырёх сыновей. Получил хорошее начальное образование при флорентийском доминиканском монастыре Сан-Марко. Спустя десятилетия он вспоминал, что в этом монастыре наиболее сильное и благоприятное влияние на его развитие и формирование оказали Зинобио ди Медичи и Серванцио Мини, упоминая их как своих главных учителей. В 18 лет семья послала Филиппа к его бездетному дяде Ромоло в неаполитанский городок Сан-Джермано (ныне Кассино) у подножия Монтекассино с тем, чтобы юноша помогал ему в делах, и с надеждой, что тот унаследует богатое дядино состояние. По воспоминаниям самого святого Филиппа, в доме дяди с ним произошло то, что он называл «обращением», не раскрывая, однако, подробностей.

Филипп после этого направился в Рим, где его приютил знакомый флорентиец. За кров и еду Филипп обучал его двоих детей, в прочее время почти не покидая своей комнаты. Через два года он решил прервать затворничество и в течение трёх лет изучал философию и богословие.

«Апостол Рима»

Дальнейшая его деятельность была посвящена проповеди Евангелия среди наиболее неимущих обитателей Рима, данная деятельность в конце концов принесла ему прозвище «Апостол Рима». Откликнувшихся на его проповеди Филипп Нери привлекал к уходу за больными и немощными, а также к своим молитвенным практикам, наиболее любимыми из которых были моления в Катакомбах святого Себастьяна и молитвенный обход семи больших римских базилик. Именно Нери закрепил традицию паломничества по семи церквям, которая впоследствии широко распространилась и в других странах. Среди больших почитателей и последователей Филиппа был его близкий друг и ученик, представитель аристократического семейства Медичи - его земляк-флорентиец Алессандро Оттавиано Медичи, ставший впоследствии римским папой под именем Лев XI. Нери задолго до этого предсказал своему другу его понтификат и во многом определил его дальнейшую судьбу. Алессандро, еще не будучи священником, вместе с друзьями также участвовал в молитвенных процессиях и практиках Нери и благодаря ему твердо решил стать служителем церкви. Дружбу со св. Филиппом будущий папа римский сохранил на всю жизнь.

К этому же периоду относится и знакомство Филиппа Нери с Игнатием Лойолой и Франциском Ксаверием, двумя знаменитыми основателями ордена иезуитов, которое тоже переросло в крепкую дружбу. Несмотря на то, что Филипп был впечатлён трудами и планами своих новых знакомых, он сам отказался присоединиться к Обществу Иисуса, хотя иезуитами стали многие из его учеников. Святой Игнатий Лойола в шутку говорил, что Филипп Нери для иезуитов то же, что колокол для церкви — людей сзывает, а сам не входит. Филипп был воодушевлён рассказами и планами Франциска Ксаверия о проповеди христианства на востоке и хотел к нему присоединиться, однако отказался от этой мысли. По преданию, один старый монах-цистерцианец сказал Филиппу в ответ на просьбу о совете по поводу своих миссионерских планов: «Твоя Индия — Рим».

В 1548 году он основал «Братство Святой Троицы для паломников и страждущих». Члены братства брали на себя и заботу о больных и неимущих паломниках. В особенности много работы у них было в юбилейный, 1550 год. 23 мая 1551 года Филипп Нери был рукоположен в священники и стал служить в церкви Сан-Джироламо-делла-Карита, где львиную долю времени посвящал принятию исповеди.

Создание ораториев

Около 1558 года отец Филипп начал проводить при церкви специальные встречи, получившие название «Оратории». Название возникло от слова «речь» — oratio. Структура оратория была приблизительно такой: молитва; чтение текста из Писания, житий или трудов Отцов Церкви; выступление одного из участников на тему отрывка; дискуссия. Филипп Нери вёл дискуссию, делал замечания и формулировал выводы. Заканчивалось собрание молитвой и исполнением духовной музыки: так родились те сочинения, которые сегодня называют ораториями. Особенностью встреч было то, что в них принимали участие на равных как священники, так и миряне. Помимо встреч члены общины занимались самообразованием — изучали церковную музыку, церковную историю, вели благотворительную деятельность. В 1559 году Филипп Нери возобновил свои молитвенные процессии по семи базиликам Рима. Форма этих процессий была крайне вольной по меркам XVI века, они сопровождались музыкой, и заканчивались пикником на лугу. «Новые методы работы с прихожанами» отца Филиппа вызвали неприятие у многих влиятельных иерархов, которых также раздражало «странное», по их мнению, поведение священника — призывы к радости и веселью, юмор и шутки в проповедях, периодическое ношение шутовских нарядов с целью высмеять манеры современного ему общества и др. Было начато расследование, на время которого он был отстранён от исповеди. Обвиняли Нери также и в том, что он является почитателем Савонаролы, но специальная комиссия оправдала священника и очистила его от всех обвинений.

В 1564 году Филипп Нери был назначен настоятелем церкви Сан-Джованни-деи-Фиорентини. Это назначение было связано с желанием влиятельной римской общины выходцев из Флоренции иметь своего глубоко почитаемого земляка во главе церкви, считавшейся церковью римских флорентийцев. При этой церкви Филипп также начал проводить «оратории», участники которых стали именовать себя ораторианцами. Постепенно были разработаны определённые правила при участии священника Франческо Таруджи, будущего кардинала, также присоединившегося к ораторианцам. Среди других знаменитых членов общины были историк Цезарь Бароний, будущий кардинал, и композитор Палестрина. В этот же период Филипп Нери стал духовником Камилла де Леллиса, которого убедил в необходимости принять духовный сан.

15 июля 1575 года Григорий XIII буллой Copiosus in misericordia одобрил создание общества. Ораторианцы стали утверждённым обществом общинной жизни, впоследствии обществом апостольской жизни, то есть её члены не приносят монашеских обетов, а в состав конгрегации входят как священники, так и миряне. Ядром новой конгрегации стала небольшая церковь Санта-Мария-ин-Валичелла, которая под руководством Филиппа Нери была перестроена и расширена, после чего получила прозвище «Новая церковь» (Chiesa Nuova).

Последние годы

В 1593 году в возрасте 78 лет из-за старческой немощи святой Филипп отказался от поста главы ораторианцев, его преемником стал кардинал Бароний. 25 мая 1595 года в ночь после праздника Тела Христова он скончался в окружении учеников, благословив их перед смертью. Похоронен в церкви Санта-Мария-ин-Валичелла, которая до сих пор является главной церковью ораторианцев.

Прославление

Папа Павел V беатифицировал Филиппа Нери 11 мая 1615 года, папа Григорий XV канонизировал его 12 марта 1622 года. День памяти в Католической церкви — 26 мая.

Коллекта мессы 26 мая.

Боже, Ты непрестанно превозносишь славу святых верных Твоих служителей; по милости Твоей воспламени в наших душах огонь Святого Духа, которым Ты дивно зажёг в сердце святого Филиппа Нери. Через Господа нашего Иисуса Христа, Твоего Сына, Который с Тобою живёт и царствует в единстве Святого Духа, Бог, во веки веков.

Ссылки и литература

• Нери, Сан-Филиппо // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.newadvent.org/cathen/12018b.htm St. Philip Romolo Neri. Catholic Encyclopedia  (англ.)]
• [www.krotov.info/yakov/6_bios/48/1595_neri.htm. Словарь святых]
• [www.catholic.org/saints/saint.php?saint_id=97 Календарь святых]
• Антонио Сикари. Портреты святых. Том III. Милан — Москва, «Христианская Россия», 1998.

Отрывок, характеризующий Нери, Филипп

Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?