Роберто, Холден
| Холден Роберто | |
| порт. Holden Roberto | |
 | |
| Имя при рождении: |
Жозе Жилмор |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Учёное звание: | |
| Партия: | |
| Основные идеи: | |
| Род деятельности: |
политик |
Холден Альваро Роберто (порт. Holden Roberto; 12 января 1923, Мбанза-Конго (тогдашнее название — Сан-Сальвадор-ду-Конго) — 2 августа 2007, Луанда), он же Жозе Жилмор (порт. José Gilmore) — ангольский политик, основатель и многолетний лидер Национального фронта освобождения Анголы (ФНЛА). Активный участник войны за независимость и гражданской войны в Анголе. Консерватор, монархо-трайбалист, антикоммунист. В 1992—2007 годах — депутат парламента Анголы.
Содержание
В довоенной политике
Потомок конголезских монархов племени баконго. В двухлетнем возрасте переехал с семьёй из португальской Анголы в столицу Бельгийского Конго Леопольдвиль. В 1940 году окончил протестантскую миссионерскую школу. Служил в финансовых учреждениях бельгийской колониальной администрации. В ранней молодости проникся идеями национального освобождения баконго, создания племенного королевства и чёрного расизма.
14 июля 1956 года официально возглавил Союз народов Северной Анголы (УПНА), созданный в 1954 и в 1958 преобразованный в Союз народов Анголы (УПА). В качестве председателя УПА участвовал во Всеафриканском конгрессе 1958 года в ганской столице Аккре. Установил контакты с видными деятелями африканских национальных движений, в том числе Патрисом Лумумбой, Кеннетом Каундой, Джомо Кениатой. Холден Роберто временно приобрёл статус главного представителя ангольского антиколониального движения, выступал в этом качестве в ООН[1]. 25 апреля 1961 года состоялась встреча Роберто с президентом США Джоном Кеннеди. С 1950-х годов Холден Роберто получал финансирование от США и поддерживал связи с ЦРУ. В то же время он установил хорошие отношения с КНР, договорившись об обучении своих боевиков китайскими инструкторами[2]. Особо тесный союз сложился на этнополитической и персонально-родственной основе сложился у Холдена Роберто с конголезским (впоследствии — заирским) президентом Мобуту Сесе Секо.
По настоянию африканских лидеров в 1961 году к УПА присоединился Жонас Савимби. Он занимал в организации ряд руководящих постов, однако политические разногласия и персональные амбиции создавали напряжённость в отношениях Савимби с Роберто.
В войне за независимость
Вооружённые отряды УПА формировались на территории Конго-Заира. 15 марта 1961 года состоялся первый рейд боевиков Роберто в Анголу. Был захвачен ряд ферм, полицейских участков и коммерческих предприятий. Солдаты Роберто проявляли особую жестокость в отношении белых португальских поселенцев. Расправам подвергались и африканцы, не являвшиеся баконго. Демонстративная жестокость, вплоть до применения соответствующих племенных ритуалов, являлась сознательной политикой Роберто в войне[3].
Больше рабы не присядут.
Холден Роберто
Весной 1962 года УПА был преобразован в ФНЛА. Роберто объявил о создании Революционного правительства Анголы в изгнании (ГРАЕ), где пост министра иностранных дел получил Савимби. Однако ограниченность Роберто этническими установками баконго, нежелание распространять активность за пределы северных племенных территорий, правый консерватизм и монархизм его взглядов привели к конфликту с Савимби — левоориентированным представителем народности овимбунду. В 1966 году Савимби покинул ФНЛА и учредил собственную организацию — Национальный союз за полную независимость Анголы (УНИТА). Но и после раскола ФНЛА и УНИТА имели общих противников в лице португальских колониальных властей и прокоммунистического движения МПЛА, ориентированного на СССР и Кубу.
В гражданской войне
В июле-августе 1975 года столица Анголы была взята под контроль МПЛА. Отряды ФНЛА отступили к северу и северо-востоку, в провинции Бенго и Уиже. Политический центр ФНЛА расположился в городе Кармона (Уиже), основная военная база — в городе Амбриш (Бенго). Эти регионы, территориально близкие к Заиру и населённые баконго, составили базу для попытки контрнаступления.
В сентябре-октябре Холден Роберто повёл свои войска с севера на Луанду. Однако формирования ФНЛА не отличались высоким уровнем боевой подготовки. Несмотря на поддержку заирской армии, китайское и северокорейское оснащение, квалифицированных наёмников из Европы и США, войска ФНЛА 10 ноября 1975 года были разгромлены в битве при Кифангондо[4]. На следующий день была провозглашена независимость Анголы под властью МПЛА.
Войска МПЛА при кубинской и советской поддержке развернули массированное контрнаступление. Уже к началу 1976 года ФНЛА практически перестал существовать как значимая военная сила. Амбриш пал 11 января. 15 февраля кубинцами был взят родной город Роберто. Вооружённые формирования ФНЛА рассеялись и прекратили сопротивление. Группа европейских наёмников во главе с британским парашютистом, греко-киприотом Костасом Георгиу (он же «полковник Кэллан») попала в плен и предстала перед судом в Луанде.
После признания ангольского правительства Агостиньо Нето заирскими властями Холден Роберто вынужден был прекратить всякую активность в Анголе. В дальнейшем войну против режима МПЛА вёл Савимби во главе УНИТА.
В пореформенной Анголе
Легальный политик
Роберто эмигрировал во Францию, затем в США. Некоторое время был баптистским проповедником. В отличие от Савимби, он принял политические реформы, проведённые МПЛА в 1990—1992 годах. После заключения Лиссабонских соглашений 1991 года, предусматривавших переход к многопартийной системе и проведение выборов, Роберто вернулся в Анголу.
Как кандидат ФНЛА Роберто участвовал в ангольских президентских выборах 1992 года, завершившихся Резнёй Хэллоуин. Потерпел поражение, получив немногим более 2 % голосов, однако стал депутатом парламента от фракции ФНЛА. В то время, как УНИТА продолжила партизанскую войну, ФНЛА вписался в политическую систему как «парламентская оппозиция» МПЛА.
Формально ФНЛА оппонировал «социал-демократической» МПЛА с «правоконсервативных» позиций. Но реально масштабных претензий партия не выдвигала и потому не подвергалась серьёзным преследованиям. От прежних амбиций Роберто пришлось отказаться, и это обеспечило ему комфортное положение в новой системе[5]. Отказ МПЛА от идеологии марксизм-ленинизма снял идеологическую мотивацию конфликта.
Внутрипартийный раскол
Во второй половине 1990-х в ФНЛА возник острый конфликт между Холденом Роберто и его многолетним соратником Лукасом Нгонда Бенги[6], выдвинувшим претензии на лидерство. Нгонда Бенги, выступавший за примирение и союз с МПЛА, заручился поддержкой правительства. На съезде ФНЛА в 1999 году он добился своего избрания на высший партийный пост. Роберто перешёл в статус «почётного президента партии».
Беззастенчивость Нгонды Бенги во внутрипартийной борьбе, беспринципность его курса, оскорбительные высказывания в адрес исторического лидера (Нгонда называл Роберто Um leão sem dentes - «лев без зубов») вызвали возмущение многих ветеранов и активистов ФНЛА. В 2004 году очередной съезд утвердил председателем партии Нголу Кабангу, сохранившего верность Роберто. В партии, к тому времени сильно утратившей влияние, произошёл организационно-политический раскол.
Кончина и государственная оценка
Холден Роберто скончался в статусе депутата ангольского парламента и почётного президента ФНЛА.
После смерти Роберто президент Анголы Жозе Эдуарду душ Сантуш произнёс хвалебную речь в честь покойного, назвав его «одним из пионеров национально-освободительной борьбы»[7]. Похороны Роберто имели государственный статус.
См. также
Напишите отзыв о статье "Роберто, Холден"
Примечания
- ↑ Hamann, Hilton (2001). Days of the Generals
- ↑ О.Игнатьев. "Операция «Кобра-75». Издательство политической литературы, 1978
- ↑ Walker, John Frederick (2004). A Certain Curve of Horn: The Hundred-Year Quest for the Giant Sable Antelope of Angola
- ↑ Gleijeses, Piero: Conflicting Missions: Havana, Washington, and Africa, (The University of North Carolina Press)
- ↑ [solidarizm.ru/txt/chero.shtml Чёрная Россия]
- ↑ [angola-luanda-pitigrili.com/who%E2%80%99s-who/l/lucas-ngonda Lucas Ngonda]
- ↑ [allafrica.com/stories/200708040047.html Angola: Head of State Condoles With Death of FNLA Historic Leader]
Отрывок, характеризующий Роберто, Холден
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
