Церемония открытия парламента (Великобритания)

В Соединённом королевстве Церемо́ния откры́тия парла́мента (англ. State Opening of Parliament) — ежегодное политическое мероприятие, обычно проводящееся в октябре или ноябре и отмечающее начало сессии парламента. Оно проходит в Палате лордов в Вестминстерском дворце.

Церемония открытия является формальным и очень торжественным мероприятием, где жесты и ритуальные речи, не меняющиеся веками, иногда принимают очень символический характер.

Так, даже до начала церемонии подвалы Вестминстерского дворца обыскиваются алебардщиками с фонарями, для того чтобы помешать любой попытке порохового заговора: заговор 1605 года, в самом деле, имел целью разрушение Дворца. Теперь же этот осмотр производится только для вида.

Ход церемонии

Монарх прибывает в Вестминстер из Букингемского дворца в карете, запряжённой лошадьми, в сопровождении королевской конной гвардии. Он проходит внутрь через специально отведённый для него вход под Башню Виктории.

Над зданием на протяжении всей церемонии вместо Юнион Джека развевается королевский штандарт (англ. Royal Standard).

Монарха встречают лорд великий камергер (англ. Lord Great Chamberlain) с длинным деревянным жезлом в руке и герольдмейстер (англ. Black Rod), несущий на плече трость с металлическим наконечником. Они ведут монарха по коридорам, идя впереди него вместе с парламентским приставом (англ. Serjeant-at-Arms), который несёт церемониальную булаву, выкрикивая фразу: «Hats off, Strangers!» («Гости, шапки долой!»),— чтобы присутствующие обнажили головы перед Его/Её Величеством. Так как монарху запрещено входить в палату общин, герольдмейстер ведёт его в палату лордов. Входя туда, монарх приветствует присутствующих, затем садится на приготовленный для него трон и приглашает всех последовать его примеру фразой: «My Lords, pray be seated» («Милорды, прошу садиться»). Пэры одеты для церемонии в свои парадные красные мантии и парики.

Затем герольдмейстер отправляется в палату общин, чтобы пригласить депутатов присутствовать на королевской речи. Но едва он вошёл на порог зала заседаний этого собрания, депутаты захлопывают дверь прямо перед его носом, чтобы показать ему превосходство нижней палаты и её независимость от королевской власти, посланцем которой он является. После того как герольдмейстер трижды постучал в дверь своей тростью, ему разрешают войти в зал в сопровождении парламентского пристава, который должен забрать из палаты булаву. Он приветствует поклоном спикера, а затем депутатов и следующей фразой официально извещает их о том, что монарх ожидает их в палате лордов: «Mr Speaker, The Queen (или King) commands this honourable House to attend Her Majesty immediately in the House of Peers» («Господин спикер, королева (или король) повелевает этой достопочтенной Палате незамедлительно присутствовать перед Её Величеством в палате пэров»). По неофициальной традиции, в последние годы извещение герольдмейстера сопровождается вызывающим злободневным отзывом члена парламента от Лейбористской партии Денниса Скиннера, после которого слегка развеселённые депутаты донимаются со своих мест и идут вслед за парламентским приставом, несущим булаву на плече.

Когда собирается весь парламент (депутаты от общин, однако, остаются в зале стоя), монарх произносит Тронную речь, в которой представляет законодательную программу правительства на предстоящую сессию парламента и которая на самом деле была составлена премьер-министром. Во избежание того, что народные избранники незаконно лишат монарха свободы, вице-канцлер удерживается в Букингемском дворце и следит за королевской речью по телевидению.

По окончании церемонии монарх сразу отправляется обратно в Букингемский дворец так же, как и приехал — в карете и с сопровождением.

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=cDLL45b0uEo Краткое описание церемонии открытия парламента в 2009 на Youtube]

Отрывок, характеризующий Церемония открытия парламента (Великобритания)

– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.