Морское орудие 380 mm/45 Modèle 1935

380-мм/45 корабельная пушка Model 1935

380 mm/45 Modèle 1935
Башенная установка 380-мм орудий Model 1935 линкоров типа «Ришелье»
История производства
Разработано:	1935
Страна производства	Франция
Годы производства:	1935—1947
Производитель:	арсенал в Руле
История службы
Годы эксплуатации:	1939—1960
Состояло на вооружении:	ВМС Франции
Войны и конфликты:	Вторая мировая война
Характеристики орудия
Марка орудия:	Model 1935
Калибр, мм:	380
Принцип заряжания:	картузное

380 mm/45 Modèle 1935 — 380-мм корабельное артиллерийское орудие, разработанное и производившееся во Франции. Состояло на вооружении ВМС Франции. Стало самым мощным морским орудием в истории французского флота.

Орудия были разработаны для новых линкоров типа «Ришелье». И орудия, и башни фактически были увеличенным вариантом 330-мм орудий линкоров типа «Дюнкерк». Две четырёхорудийные башни располагались линейно-возвышенно в носовой части корабля. На четвёртом корабле серии — «Гаскони» — по одной четырёхорудийной башне должно было располагаться в носу и корме. Также это орудие должно было войти в состав вооружения разрабатываемых линкоров «Эльзас».

Всего до войны было произведено только 21 орудие. Из-за быстрой капитуляции Франции линкоры не были достроены. «Ришелье» ушёл в Дакар в полубоеготовом состоянии. «Жан Бар» увели в Касабланку только с четырьмя орудиями в первой башне. «Клемансо» не был достроен, а «Гасконь» даже не закладывалась. Орудия, оставшиеся во Франции, были захвачены немцами. Часть из них пытались установить на береговых батареях. По крайней мере одно орудие входило в береговые укрепления «Атлантического вала» под Шербуром и вело стрельбу по союзникам во время высадки в Нормандии.

Орудия успели пострелять и по союзникам, и по японским войскам. 24—25 сентября 1940 года «Ришелье» вёл перестрелку с британскими линкорами во время операции в Дакаре. А «Жан Бар» участвовал в дуэли с американским линкором «Массачусетс» 8 ноября 1942 года во время высадки союзников в Северной Африке. После перехода на сторону союзников и ремонта в 1943 году в США, «Ришелье» уже вместе с британскими линкорами обстреливал японские укрепления в британской Ост-Индии.

После войны для перевооружения линкора «Жан Бар» была произведена ещё одна партия из 9 орудий. Орудия были установлены во время капитальных ремонтов на «Ришелье» и «Жан Бар». Фактически тогда же и были сделаны необходимые доработки в системах стрельбы и подачи боезапаса, не осуществлённые французами во время войны. Пять орудий сохранились до нашего времени и демонстрируются в экспозициях различных музеев и мемориалов.

История

380-мм орудие модели 1935 года было разработано для вооружения строившихся линейных кораблей типа «Ришелье». Орудия размещались в двух четырёхорудийных башнях, расположенных в носовой части. Достроены были только два корабля — «Ришелье» и «Жан Бар». По планам после них должны были быть заложены ещё два подобных корабля — «Клемансо» и «Гасконь», но этому помешала начавшаяся война. «Клемансо» был заложен, но до падения Франции его не достроили, а потом строительство было прекращено. «Гасконь» отличалась другим расположением башен — по одной четырёхорудийной башне в носу и корме. Но её даже не успели заложить. 380-мм орудия также рассматривались как один из вариантов вооружения перспективных линкоров типа «Эльзас», но их проект не вышел даже за стадию эскизного проектирования. В некоторых источниках считается, что орудия для них должны были получить индекс 380 mm/45 Model 1940.

Разработкой и производством орудий занимался арсенал в Руле. Всего до перемирия было произведено 21 орудие. Каждый линкор должен был быть вооружён восемью орудиями. Но полностью оснастить орудиями успели только линкор «Ришелье». После провала дюнкеркской операции французы выводили с европейской части Франции в африканские порты все способные уйти корабли. На «Ришелье» к этому времени начался цикл испытаний орудий главного калибра, но успели сделать всего 6 выстрелов. В полубоеготовом состоянии линкор был спешно отправлен в Дакар. На борт успели погрузить 296 бронебойных снарядов и к ним всего 198 частей зарядов (полный заряд состоял из 4 частей).

На линкоре «Жан Бар» до его бегства из Сен-Назера в Касабланку успели оснастить орудиями только носовую башню № 1. Орудия в башню № 2 установлены не были. Два из них находились в Сен-Назере. Одно смогли погрузить на транспорт «Меканисьен Принсипаль Лестен» (фр. Mécanicien Principal Lestin), второе из-за поломки крана погрузить не смогли. На выходе из гавани транспорт был потоплен германской авиацией. Вместе с ним на дно пошло и орудие. Второе орудие было захвачено немцами в порту, третье — на полпути из Руле в Сен-Назер. Четвёртое ещё даже не успели вывезти из Руле.

История орудий довоенного производства
№ п/п	Номер орудия	Запланированное место установки	Судьба
1	R-1936-1	Для испытаний в Руле	Захвачено в 1940. Перевезено в Норвегию. Демонстрируется в военно-морской академии «Эколь Наваль» в Ланвеок-Пульмик (фр. École Navale Lanvéoc Poulmic).
2	R-1936-2	«Ришелье», башня № 1	Во время ремонта в США в 1943 году оставлено на прежнем месте. В 1950 после замены лейнера — башня № 2 «Ришелье».
3	R-1936-3	Гавр	Захвачено немцами в 1940. Переведено в Норвегию.
4	R-1936-4	«Ришелье», башня № 1	Во время ремонта в США в 1943 году оставлено на прежнем месте. В 1950 после замены лейнера — башня № 2 «Ришелье».
5	R-1937-1	«Жан Бар», башня № 1	Установлено на «Жан Бар», башня № 1. В 1943 демонтировано и установлено на «Ришелье», башня № 2.
6	R-1937-2	«Ришелье», башня № 1	Во время ремонта в США в 1943 году оставлено на прежнем месте. В 1950 после замены лейнера — башня № 2 «Ришелье».
7	R-1937-3	«Жан Бар», башня № 1	Установлено на «Жан Бар», башня № 1. В 1943 демонтировано и установлено на «Ришелье», башня № 2.
8	R-1937-4	«Жан Бар», башня № 1	Установлено на «Жан Бар», башня № 1. Оставалось на нём до конца службы.
9	R-1937-5	«Ришелье», башня № 1	Во время ремонта в США в 1943 году оставлено на прежнем месте. В 1950 после замены лейнера — башня № 2 «Ришелье».
10	R-1937-6	«Ришелье», башня № 2	В сентябре 1940 взрыв в стволе во время Сенегальской операции.
11	R-1937-7	«Жан Бар», башня № 1	Установлено на «Жан Бар», башня № 1. В 1943 демонтировано и установлено «Ришелье», башня № 2.
12	R-1937-8	Гавр	Захвачено немцами в 1940. Вывезено в Меппен. В 1950 году установлено на «Ришелье», башня № 1.
13	R-1937-9	«Ришелье», башня № 2	Во время ремонта в США в 1943 году оставлено на прежнем месте, но после войны списано.
14	R-1937-10	Гавр	Демонстрируется в Гавре.
15	R-1938-1	«Ришелье», башня № 2	В сентябре 1940 взрыв в стволе во время Сенегальской операции.
16	R-1938-2	«Жан Бар», башня № 2	Не установлено. Захвачено немцами в Руле в 1940. Вывезено в Ганновер.
17	R-1938-3	«Ришелье», башня № 2	В сентябре 1940 взрыв в стволе во время Сенегальской операции.
18	R-1938-4	«Жан Бар», башня № 2	Затонуло в 1940 году вместе с транспортом «Mécanicien Principal Lestin» у Жиронды в июне 1940 года.
19	R-1938-5	Руле	Захвачено немцами в Руле в 1940 году. Вывезено и установлено на одной из батарей Атлантического вала в Октевиле, где сделало 40 выстрелов. В 1950 году установлено на «Ришелье», башня № 1. Сейчас демонстрируется в Бресте.
20	R-1938-6	«Жан Бар», башня № 2	Не установлено. Захвачено немцами в Сен-Назере в 1940. Вывезено в Норвегию. После войны в 1950 году установлено на «Ришелье», башня № 1.
21	R-1938-7	«Жан Бар», башня № 2	Не установлено. Захвачено немцами по дороге из Руле в Сен-Назер в 1940. Вывезено в Эссен на заводы Круппа.

Зарядов из штатного пороха SD21 на стоявшем в Дакаре «Ришелье» хватало только на 49 выстрелов. Для пополнения боезапаса по заказу капитана «Ришелье» Марзена (фр. Marzin) были изготовлены заряды из пороха SD19, запасённого для 330-мм орудий «Страсбурга». «Ришелье» был поставлен у стенки, орудиями в сторону моря. Часть экипажа была переведена на береговые батареи. Во время сенегальской операции «Ришелье» пришлось вести бой с недавними союзниками. 24 сентября он обстреливал британские линкоры «Бархэм» и «Резолюшен». Огонь вела только башня № 2. Стрельба привела к плачевным результатам. При первом же залпе в орудии № 7 взорвался снаряд и оно было разорвано — из башни остался торчать только огрызок длиной несколько метров. На третьем залпе вышло из строя и орудие № 8. После выстрела из затвора вырвалось пламя и его заклинило. Как показало дальнейшее обследование, образовалось вздутие ствола и была разрушена нарезка на длине в 8 метров. Стрельба орудий № 5 и 6 хоть и продолжалась, но была безрезультатной. На следующий день была приведена в рабочее состояние башня № 1 и огонь вёлся из неё. По данным некоторых источников «Ришелье» добился одного близкого разрыва у борта «Бархэма» с повреждением буля в районе башни главного калибра № 2.

После боя при попытке разрядить орудие № 5 оно также получило повреждения, сходные с повреждениями орудия № 8. Всего за три дня «Ришелье» израсходовал 24 380-мм снаряда и по итогу лишился трёх орудий главного калибра. После высадки в 1943 году союзных войск в Африке, «Ришелье» ушёл на ремонт в США. К счастью, люльки орудий были целы, поэтому три повреждённых орудия были заменены на снятые с «Жан Бара». Основной проблемой было отсутствие штатных снарядов OPfK Mle 1936. Несмотря на упоминание в некоторых источниках, что орудия были расточены под калибр 381 мм, это не соответствует действительности. Для пополнения боезапаса был выдан заказ на производство 380-мм снарядов компании US Crucible Steel Company. Снаряды изготавливались с помощью чертежей, привезённых из Дакара, и по конструкции были сходны с французскими. Испытания производились с помощью четвёртого орудия с Жан Бара на полигоне в Дальгрене. Снаряд получил обозначение OPfK Mle 1943. Производство осуществлялось тремя партиями. Сначала в мае 1943 были заказаны две партии в 500 и 430 снарядов. Позже были заказаны ещё 600. Первая партия снарядов была поставлена в Скапа-Флоу, где к тому времени находился «Ришелье», в начале марта 1944 года. Вместе с ними были поставлены и американские заряды пороха.

На заключительном этапе войны «Ришелье» использовался вместе с британскими линкорам для обстрела побережья на Азиатском театре боевых действий. Большую часть зарядов к тому времени составляли нештатные — три четверти были американские и заряды из SD19. В процессе эксплуатации были выявлены две проблемы. Первой проблемой явилась выявленная ненадёжность взрывателей. После высадки на Сабанге часть снарядов была обнаружена неразорвавшимися. К тому же полубронебойные снаряды хорошо подходили только для обстрела бетонированных укреплений. Поэтому в Великобритании были заказаны новые фугасные снаряды, получившие обозначение OEA Mle 1945. Учебные стрельбы и доклады воздушных наблюдателей при бомбардировках берега выявили и вторую проблему. При стрельбе полузалпами образуется слишком большое рассеивание снарядов. При стрельбе на дальности в 16 000—25 000 м рассеивание между первым и вторым падающим снарядом достигало 450 метров, в то время как у британского линкора «Куин Элизабет» для его 381-мм орудий этот показатель составлял 250 метров. Первоначально эту проблему решили за счёт перехода на одиночную стрельбу, что привело к уменьшению рассеивания до 270 метров. Окончательно проблему удалось решить только после войны, с помощью установки катушек задержки выстрела и модернизации системы подачи.

История орудий послевоенного производства
№ п/п	Номер орудия	Место установки
22	R-1945-1	Оставлено для испытаний в Руле и Гавре
23	R 1945-2	«Жан Бар», башня № 1
24	R 1946-1	«Жан Бар», башня № 1
25	R 1946-2	«Жан Бар», башня № 1
26	R 1946-3	«Жан Бар», башня № 2
27	R-1947-1	«Жан Бар», башня № 2
28	R-1947-2	«Ришелье», башня № 1
29	R-1947-3	«Жан Бар», башня № 2
30	R-1947-4	«Жан Бар», башня № 2

Часть захваченных орудий немцы попытались использовать на береговых батареях. Три орудия были вывезены в Норвегию, на батарею в Вардосене (норв. Vardaasen) близ Осло. Но до конца войны батарею так и не смогли привести в боеготовое состояние. Орудия вернулись во Францию в 1949 году и были использованы при капитальном ремонте «Ришелье». Одно из орудий было установлено в Октевиле и входило в так называемый «Атлантический вал», сделав около 40 выстрелов. Для замены изношенных орудий «Ришелье» и вооружения «Жан Бара» в 1945—1947 годах было произведено ещё 9 орудий. Одно из них использовалось для испытаний, а остальные установлены на линкорах.

Во время капитального ремонта «Ришелье» в Бресте в 1950—1951 годах были заменены все орудия. В башне № 1 в левую группу было установлено новое, произведённое в 1947 году и восстановленное с заменой лейнера орудие, которое во время войны было вывезено немцами в Меппен. В правую башню были установлены орудия, использованные немцами на береговых батареях в Норвегии и Октевиле. На снятых с башни № 1 орудиях были заменены лейнера, и затем они были установлены в башню № 2.

Распределение орудий по башням кораблей (порядок номера орудия в башне не определён)
Башня	«Ришелье» 1940	«Ришелье» 1943	«Ришелье» 1950	«Жан Бар» 1940	«Жан Бар» 1949
Башня № 1	R 1936-2	R 1936-2	R 1947-2	R 1937-1	R 1937-4
	R 1936-4	R 1936-4	R 1938-5	R 1937-3	R 1945-2
	R 1937-2	R 1937-2	R 1938-6	R 1937-4	R 1946-1
	R 1937-5	R 1937-5	R 1938-8	R 1937-7	R 1946-2
Башня № 2	R 1937-6	R 1937-1	R 1936-2	R 1938-2	R 1946-3
	R 1937-9	R 1937-9	R 1936-4	R 1938-4	R-1947-1
	R 1938-1	R 1937-3	R 1937-2	R 1938-6	R-1947-3
	R 1938-3	R 1937-7	R 1937-5	R 1938-7	R-1947-4

Конструкция орудия

Конструкция орудия совмещала в себе ряд как прогрессивных, так и традиционных для французских орудий решений. Как и все морские орудия после 1922 года, 380-мм орудие модели 1935 года изготавливалось с использованием технологии автофретирования. Традиционно для французского флота ствол представлял собой внутреннюю трубу, опоясанную большим количеством скрепляющих колец. В процессе сборки скрепляющие кольца нагревались, надевались на внутреннюю трубу ствола и охлаждались. После этого внутренняя часть ствола подвергалась воздействию гидравлического давления в несколько тысяч кг/см² (автофретированию). За счёт этого перенапряжения металл упрочнялся и повышался предел упругости, а соответственно и его сопротивляемость внутреннему давлению.

A. Казённая часть орудия. B. Муфта казённика. C. Дульная часть орудия. D. Камора. E. Нарезная часть ствола.

Казённик. Втулка затвора. Поршневое гнездо. Автофретированный лейнер. Автофретированные скрепляющие кольца. Стопорное кольцо. Кожух из автофретированных колец. Дульная втулка. Автофретированная внутренняя труба. Нарезы.

Судя по архивным данным, существовало два варианта конструкции ствола:

• Mle 1935 C/35, состоявший из 31 части — внутренней трубы, казённика, затворного гнезда, 20 скрепляющих колец, стопорного кольца, кожуха из четырёх колец, дульной втулки и ступенчатого лейнера, закреплённого во внутренней трубе с помощью стопорного кольца.
• Mle 1935 C/36, состоявший из 20 частей — количество скрепляющих колец было сокращено до 10, и кожух вместо четырёх состоял только из трёх колец.

Есть данные только об общем количестве произведённых орудий, данных о количестве орудий первой или второй модификации нет.

Поршневой затвор системы Велина с автоматическим открытием вверх при откате орудия. Затвор оснащался гидропневматическим приводом и системой противовесов. Время запирания и отпирания канала ствола было одинаковым и составляло по 3,5 секунды. Автоматический запирающий механизм оснащался магазином на 10 запальных трубок.

Характеристики орудия
Обозначение	380 mm/45 Model 1935
Калибр, мм	380
Длина ствола, мм	17 882
Длина канала ствола, мм	17 257
Длина нарезной части, мм	14 157
Масса ствола с затвором, кг	94 130
Нарезы	80 штук, 3,7 мм глубины и 8,9 мм ширины
Крутизна нарезки	постоянная — 1 оборот на длине 25,57 калибра
Объём каморы, дм³	456,6
Тип затвора	поршневой затвор Велина
Принцип заряжания	картузное
Скорострельность, выстр/мин	1,2—2,2

Артиллерийские установки

Проектирование линкоров типа «Эльзас» не вышло за рамки эскизных проектов, поэтому подробностей о запланированных для них установок нет. В качестве вариантов рассматривались четырёх- и трёхорудийные установки. По данным Джордана/Дюма был выбран трёхорудийный вариант, но его разработка не была начата. Также в литературе не встречается описание конструкции установок для береговых батарей.

Для линкоров типа «Ришелье» заводом в Сен-Шамоне были разработаны четырёхорудийные установки. Четырёхорудийная башня была выбрана из-за существенной экономии веса. По расчётам на статью весовой нагрузки, приходящуюся на вооружение из восьми 380-мм орудий в двух башнях, приходилось 4952 т, тогда как девять орудий в трёх башнях весили уже 6945 т. По сути 380-мм башни представляли собой увеличенный вариант четырёхорудийной 330-мм башни линкоров типа «Дюнкерк». Это значительно сократило сроки разработки новых установок, но повлекло за собой ряд сложностей.

Принципиальным отличием от 330-мм установок стало использование роликовых погонов вместо шаровых. Башня была разделена 45-мм бронепереборкой фактически на две полубашни. Расстояние между осями внутренних орудий составляло 2,95 м. Между осями орудий внутри полубашен — по 1,95 м. Каждая полубашня обслуживалась парой собственных снарядных и зарядных погребов. Их расположение было нетрадиционным для линкоров. Погреба одной полубашни располагались на одной палубе — снарядные впереди и зарядные позади основания полубашни. Для левой полубашни погреба находились на одну палубу выше, чем для правой. Максимальная ёмкость погребов составляла 832 бронебойных снаряда — боезапас по 104 выстрела на орудие.

Несмотря на то, что в некоторых источниках считается, что башни рассчитывались на цикл стрельбы в 25 с, реальная скорострельность в весной 1940 года составила не больше 1,3 выстрела в минуту. Полный заряд пороха для орудия разделялся на четыре части. Снаряды и заряды из погреба поднимались в перегрузочное отделение с помощью ковшовых подъёмников, по одному на каждую полубашню. Дальше они помещались на верхние трёхуровневые лотки. Снаряд располагался внизу, а выше были два уровня по две части заряда. Каждое орудие обслуживалось индивидуальным лотком. Элеватор поднимал лоток в боевое отделение, где с помощью цепного «полугибкого» досылателя снаряд подавался в камору и вслед за ним — части заряда. Полное время досылания составляло 13,5 секунд. Затвор закрывался гидропневматикой и автоматически открывался вверх при откате орудия. Время запирания и отпирания затвора составляло по 3,5 секунды.

Приводами вращения башни и подъёма стволов служили электромоторы системы Леонарда с гидравлическим приводом. Каждое орудие находилось в собственной люльке, но на пару стволов в полубашне выделялся только один мотор, хотя у каждого орудия и была своя механическая передача. Это теоретически позволяло поднимать и опускать орудия в одной полубашне раздельно, но в ограниченном диапазоне. На практике обычно зарядка и стрельба из орудий одной полубашни осуществлялась одновременно. При этом во время стрельб в 1944 году был выявлен слишком большой разлёт снарядов из-за их взаимовлияния при выстреле. При стрельбе на дальность в 16 000—25 000 м разлёт между первым и вторым снарядом достигал 450 метров, в то время как для 381-мм орудий британского линкора «Куин Элизабет» этот показатель составлял 250 метров. В марте 1948 года во время ремонта в Шербуре на «Ришелье» по американскому примеру в башнях были установлены катушки задержки выстрела. Внешние орудия стреляли с задержкой в 60 мс. Это дало свои результаты. Во время дальнейших стрельб в Мерс-эль-Кебире при использовании бронебойных снарядов и полных зарядов без использования катушек задержки максимальное рассеивание снарядов составило 1710 метров на дальности 25 000 м, среднее — 950 метров. С их использованием цифры составили 577 и 300 м соответственно. Эти показатели были признаны удовлетворительными, учитывая, что орудия были изношены — в среднем они к этому моменту произвели по 150 выстрелов каждое. Во время капитального ремонта «Ришелье» в Бресте в 1950—1951 годах катушки задержки были убраны, спусковые устройства внешних орудий были доработаны для получения 60-мс задержки. Устройства подачи и перезарядки были доработаны, и цикл стрельбы сократился с 45 до 32 секунд.

Подача теоретически могла осуществляться при любом угле возвышения — вплоть до максимального в 35°. Но во время перезарядки при стрельбе соседних орудий часто случались заедания, поэтому на практике зарядка обычно осуществлялась при постоянном угле возвышения в 15°. И вертикальный, и горизонтальный привод оснащались дистанционным управлением (RPC). Но система Sauter-Harle-Blondel не оправдала возлагавшихся на неё надежд. Так же как и для 330-мм орудий «Дюнкерка», она не обеспечивала требуемой точности, поэтому необходимо было вносить ручные корректировки. По итогу от использования этого привода отказались.

Характеристики АУ линкоров типа «Ришелье»
Общая масса, кг	2 476 000
Количество стволов	4
Расстояние между осями внутренних орудий, мм	2950
Расстояние между осями орудий в полубашне, мм	1900
Длина отката, мм	1325
Угол подъёма ствола, °	−5/+35
Угол поворота, °	−150/+150 для первой и −156/+156 для второй башен, для «Гаскони» −137,5/+137,5
Максимальная скорость ВН, °/с	5,5
Максимальная скорость ГН, °/с	= 5
Максимальная дальность стрельбы	41 700 (+35°)
Бронирование, мм
лоб	430
борт	300
тыл	250
крыша	170—195

Боеприпасы

Первоначально в боекомплект линкоров входил только один тип снаряда — бронебойный модели 1936 года. Французское обозначение 380 mm OPfK Mle 1936. OPfK — сокращение от фр. Obus de Perforetion — бронебойный снаряд. Литера «K» — сокращение от kolorant, означает, что снаряд оснащён краской для подсвечивания цветом разрывов снаряда. Конструктивно был сходен с 380 mm OPfK Mle 1935 «Дюнкерка», но отличался меньшим относительным весом взрывчатого вещества.

Это был 890-кг снаряд большого удлинения с бронебойным колпачком и баллистическим наконечником для уменьшения аэродинамического сопротивления. Масса аэродинамического колпачка — 84 кг. Снаряд имел три ведущих пояска. Отличительной чертой снаряда является сужение в районе дна, из-за которого снаряд был неустойчив при установке на дно и хранился и подавался только в горизонтальном положении. Разрывной заряд состоял из 21,9 кг пикриновой кислоты и динитронафталина — 2,5 % от веса снаряда. В носовой части, под баллистическим колпачком располагалось красящее вещество и к нему специальный взрыватель — dispositif 'K'. При попадании в цель подкрашивался разрыв, при падении в воду подкрашивался всплеск. При корректировке стрельбы это позволяло различать не только всплески от собственных выстрелов при групповой стрельбе нескольких кораблей, но и попадания. Снаряды для «Ришелье» оснащались жёлтым красителем, для «Жан Бара» — оранжевым. Донная втулка по конструкции отличалась от 330-мм снаряда и имела четыре полости для размещения отравляющих веществ. Эта возможность никогда не была использована, но послужила причиной разрывов трёх орудий «Ришелье» в Дакаре в 1940 году.

Исходя из описания у Джордана и Дюма можно сделать вывод, что этот снаряд оснащался двухдиапазонным взрывателем. Этот взрыватель придавал снаряду возможность использования как бронебойного и полубронебойного. Дело в том, что для пробития толстой и тонкой брони нужно выставление взрывателя на разное время срабатывания. Для наибольшего эффекта снаряд должен разорваться внутри корпуса корабля противника, в нескольких метрах за бронёй. Но при пробитии толстой брони снаряд затрачивает время на прохождение через броню и требует большого времени выставленной задержки взрыва. Если с такой задержкой снаряд попадает в легкобронированную часть корпуса, то он успевает её пробить навылет и взрывается уже за пределами корпуса. Для своевременности подрыва требуется установка на меньшее замедление подрыва. В свою очередь если такой снаряд попадает в толстую броню, он не успевает её пройти и взрывается снаружи, ослабляя боевую эффективность снаряда. Французы разработали взрыватель, который при столкновении с преградой сам определял необходимое время задержки. Его действие основывалось на том, что при столкновении с толстой бронёй снаряд испытывал значительные отрицательные перегрузки. Механически в состав взрывателя входило тяжёлое кольцо-втулка. При столкновении с лёгкой преградой она сдвигалась минимально и оставались открытыми набор больших отверстий № 1, через которые горячие воспламеняющие газы от взрывателя проходили в заряд, и время задержки было минимально. При столкновении с прочной преградой втулка сдвигалась дальше, перекрывая большинство отверстий набора № 1 и открывая набор отверстий № 2 меньшего диаметра и газ проходил медленнее, увеличивая время задержки.

Снаряд OPfK Mle 1936		Снаряд OPfK Mle 1943
	Взрыватель dispositif 'K'. Ёмкость с красящим веществом. Баллистический наконечник (аэродинамический обтекатель). Бронебойный (макаровский) колпачок. Тело снаряда. Ведущие пояски. Донный взрыватель. Полость для ёмкости с отравляющим веществом. Донная втулка.		Баллистический наконечник (аэродинамический обтекатель). Бронебойный (макаровский) колпачок. Тело снаряда. Разрывной заряд. Ведущие пояски. Донный взрыватель. Донная втулка. Очко снаряда.

В 1943 году американской компании Crucible Steel были заказаны снаряды, получившие во французском флоте обозначение 380 mm OPfK Mle 1943. По внешним размерам он повторял французский снаряд, но изготавливался с адаптацией под американские технологии. Фактически по внутреннему устройству он был больше сходен с американским 356-мм снарядом — с тяжёлым бронебойным колпачком и упрощённой дульной втулкой с использованием американского взрывателя с одним временем задержки. Он был на 8,5 мм короче и оснащался бронебойным наконечником весом в 14 % от массы снаряда и скруглённым на конце, что позволяло ему лучше работать при падении на цель под большим углом.

Баллистический наконечник по американской схеме имел два пояса вкладышей, в которые можно было установить 0,68 кг красящего вещества. Этого было достаточно для подкрашивания всплесков, но лишало возможности различать попадания. В донной втулке были убраны полости для отравляющих веществ и установлен трассёр Mark 5 и донный взрыватель Mark 21 с постоянным временем задержки 0,033 с. В качестве взрывчатого вещества снаряд оснащался 20,14 кг пикрата аммония (explosive D). Его относительная масса в 2,27 % была несколько больше обычного для бронебойных снарядов США значения 1,5 %.

Первоначально в состав боекомплекта 380-мм орудия «Ришелье» фугасные снаряды не входили. К концу войны французский линкор, совместно с британскими, стал привлекаться к обстрелам побережья. Для этого лучше подходили фугасные снаряды, и в Великобритании были заказаны фугасные снаряды, получившие обозначение 380 mm OEA Mle 1945 — фугасный снаряд модели 1945 года (Obus Explosif en Acief — фугасный снаряд). После войны в боекомплект также входили снаряды модели 1949 года французского производства — 380 mm OEA Mle 1949.

Характеристики 380-мм снарядов
	OPfK Mle 1936		OPfK Mle 1943	OPE Mle 1945	OPE Mle 1949
	1940	1957
Тип снаряда	бронебойный			фугасный
Длина, мм	1900,5		1882
Масса, кг	890		885	884	879
Разрывной заряд, кг	21,9		20	н/д	н/д
Тип метательного заряда	полный, 288-кг SD21	полный, уменьшенный			пониженный
Начальная скорость, м/с	830	800	800	800	632
Максимальная дальность, м	теоретическая 41 500, реальная 37 800	36 500	36 500	36 500	24 800

В качестве штатного заряда метательного вещества использовался порох SD21. Заряд состоял из четырёх частей пороха в шёлковых картузах, общей массой 288 кг. С помощью этого заряда штатному бронебойному снаряду модели 1936 года массой 890 кг сообщалась начальная скорость 830 м/с. Теоретически при максимальном угле возвышения 35° это обеспечивало максимальную дальность 41 500 м. Практическая достигнутая — 37 800 м. При бегстве в Дакар на борту «Ришелье» находилось всего 49 полных зарядов пороха. Чтобы решить эту проблему, были использованы хранившиеся в Дакаре запасы пороха SD19 для линкоров типа «Дюнкерк». Общая масса заряда не известна, но при его использовании достигалась меньшая начальная скорость и большее рассеивание снарядов. Кроме того, после разрыва снарядов в стволе в 1940 году в Дакаре, масса заряда была уменьшена, что привело к падению начальной скорости до 785 м/с.

В 1943 году наряду с американскими снарядами были заказаны и пороховые заряды американского производства. Заряд состоял из пороха 420 CI, общая масса его на сегодняшний момент неизвестна. В июле 1944 года по крайней мере три четверти зарядов на борту «Ришелье» составляли заряды американского производства и SD19. Как уже упоминалось, заряды SD19 имели недостаточную мощность. А зерна американского пороха были в виде коротких палочек. При использовании в больших французских зарядах это приводило к тому, что заряды не хранили свою форму. И в системах подачи это приводило к частым заеданиям. Поэтому французы предпочитали использовать порох собственного производства SD21.

Пороха марок SD изготавливались из пороха с нелетучим растворителям. В основу этого пороха легли германские разработки времён Первой мировой войны. Порох состоял из 64—65 % нитроцеллюлозы, 25 % нитроглицерина и 8—9 % централита. Порох обладал пониженной взрывоопасностью, правда, при этом ухудшалась и его теплотворная способность — калорийность 800, Т 2600 °K (у более старых порохов марок BM — 870 и 3020—3030 °K соответственно). Зёрна пороха SD19 представляли собой трубки внешним диаметром 14 мм и внутренним 4. Размер трубчатого пороха SD21 точно неизвестен, но по всей видимости толщина свода (разница между внешним и внутренним радиусами) составляла 5,7 мм.

Боекомплект линкоров типа «Ришелье»
	OPfK Mle 1936	OPE Mle 1945	Частей зарядов (4 части — полный заряд)
Максимальный по проекту	832		3328?
«Ришелье», июнь 1940 при выходе из Бреста	296		198
«Ришелье», апрель 1943	407		373
«Жан Бар», январь 1957	328	406	3000

После серьёзных повреждений 24 и 28 сентября 1940 года орудий № 5, 7 и 8 во второй башне линкора «Ришелье», было проведено специальное расследование. Повреждения всех трёх орудий был сходными. При выстреле пламя вырывалось из-под затвора, систему электрозапала сносило прочь форсом пламени и затвор заклинивало либо он работал с большими трудностями. Кожух орудия был вспучен, скрепляющие кольца смещались со своих мест на 4—12 мм. Внутренняя часть ствола имела яйцеобразное вздутие. Нарезка сохранилась на участке от вздутия в сторону казённой части и разрушена на участке от вздутия к дульному срезу. Характерные повреждения говорили о том, что они нанесены разорвавшимся в стволе снарядом. Внимательное изучение показало, что причина была в воздействии дульных газов на донную часть снаряда.

Был проведён ряд испытаний на берегу и в Тулоне на борту старого броненосца «Condorcet». Испытания проводились с зарядами пороха SD19 и SD21, применявшимися на борту «Ришелье». Снаряды создавались под давление в стволе 3200 кг/см². Однако 24 сентября 1940 года порох в погребе «Ришелье» имел аномально высокую температуру 40 °C. Повышенная начальная температура пороха привела к значительному росту давления во время выстрела, которое по расчётам достигло значения 3700 кг/см². Но даже это повышение давления не должно было привести к аварии, так как снаряды проектировались с коэффициентом запаса прочности. Поэтому было обращено внимание на конструкцию донной части снаряда.

В бронебойном снаряде модели 1936 года были четыре полости для размещения отравляющих веществ. Эти полости с донной части закрывались ввинтными заглушками. По форме это были шайбы толщиной 10 мм с выступами толщиной 5 мм по бокам. Испытания показали, что при снятых заглушках снаряды выдерживали давление 4200 кг/см². Однако при установленных на место заглушках происходило их разрушение уже при давлении в 2800 кг/см². Осколки крышки пробивали или серьёзно деформировали верхнюю стенку полости. Происходило её разрушение, и горячие дульные газы проходили через взрыватель и поджигали разрывной заряд. Происходил взрыв снаряда в стволе.

Вопреки данным некоторых источников причина разрыва была отнюдь не в использовании зарядов SD19. 24 сентября использовались как раз штатные заряды SD21, и напротив на следующий день использование зарядов SD19 не повлекло за собой никаких разрывов снарядов. Единственной проблемой зарядов SD19 стало значительно снижение начальной скорости снаряда. Для зарядов SD21 начальная скорость составляла 830 м/с при давлении в тот день 3700 кг/см². Для зарядов из SD19 начальная скорость оказалась 785 м/с — значительно меньше ожидаемой 805 м/с. При этом давление достигало 3200 кг/см². Недостаточная мощность зарядов SD19 уберегла башню № 1 от разрывов в стволах, но привела к трудностям при управлении стрельбой. Снаряды с меньшей начальной скоростью ложились с недолётами.

Чтобы исправить положение, полости были заделаны цементом и закрыты более прочными крышками. Испытания показали, что такая конструкция выдерживала давление 6000 кг/см². Использование зарядов SD21 вновь становилось возможным, но из-за повышенной начальной температуры пороха комиссия рекомендовала снизить массу заряда для обеспечения начальной скорости 785 м/с вместо штатных 830 м/с. Выводы комиссии затянулись, и отчёт был предоставлен заказчику только 10 апреля 1942 года. С целью проверки достаточности проделанных модификаций были проведены тестовые стрельбы из орудия № 6 во второй башне «Ришелье».

Механизм разрыва снаряда в стволе «Ришелье» 24 сентября 1940 года
	Избыточное давление при сгорании зарядов пороха SD21 достигает значения 3700 кг/см². Разрушаются заглушки, закрывающие полости для отравляющих веществ. Осколки разрушенной крышки попадают на переднюю стенку полости, и она разрушается. Горячие пороховые газы из каморы проходят через полость и взрыватель. Горячие газы контактируют с разрывным зарядом, что приводит к взрыву снаряда в стволе.

Сохранившиеся экземпляры

Всего было произведено 21 орудие довоенной и 9 орудий послевоенной серий. Послевоенные орудия не сохранились. По состоянию на начало 2014 года сохранились пять орудий довоенного производства, демонстрирующиеся в экспозициях музеев.

Орудие R-1938-5, использованное немцами при обороне Атлантического вала и заканчивавшее службу в башне № 1 линкора «Ришелье», демонстрируется в Бресте, возле моста Рекувранс (фр. Pont de Recouvrance). Орудие R-1937-10 демонстрируется в Гавре. Одно из вывозившихся немцами в Норвегию орудий — R-1936-1 — демонстрируется во французской военно-морской академии «Эколь Наваль» (фр. École Navale), расположенной в Ланвеок-Пульмик, южной части залива, в северной части которого расположен Брест. Четвёртое орудие — R-1936-2, служившее на «Ришелье», можно увидеть в арсенале Руле. Одно из снятых с «Ришелье» орудий было использовано итальянским флотом для испытаний высокоскоростных снарядов. Его можно увидеть в экспозиции военно-морского арсенала в Специи.

Аналоги

Французские линкоры не успели пройти весь цикл испытаний до начала Второй мировой войны, и потому не смогли излечиться от ряда «детских болезней». Так, главный калибр находился фактически в полубоеготовом состоянии. При отплытии «Ришелье» из Дакара системы подачи боеприпасов в башни фактически не работали. Разрывы снарядов в стволе орудия, случившиеся 24 сентября 1940 года, показали, что новые снаряды не были испытаны и потому не был своевременно выявлен конструктивный дефект их донной части. Также большой проблемой для французского флота стала потеря производственной базы и вынужденный переход на заряды из пороха SD19 с худшими характеристиками, чем у штатного SD21. Орудия «Ришельё» вели стрельбу 24 и 25 сентября 1940 года по британским линкорам «Куин Элизабет» и «Ривендж» в Дакаре. «Жан Бар» участвовал в дуэли с американским «Массачусетсом» 8 ноября 1942 года в Касабланке. И хотя попаданий французы не добились, трудно судить об их боевой эффективности, если бы французы, как британцы и американцы, имели возможность доработать свои орудия.

Расчётные показатели бронепробиваемости в мм американской брони класса «A» — борт / класса «B» — палуба, на дистанции
Линкор	Орудие	0 км	5 км	10 км	15 км	20 км	25 км	30 км	35 км
«Ришелье»	380 mm/50 Model 1935	935	779/19	630/38	514/57	421/78	355/98	301/136	259/217
«Кинг Джордж»	14″/45 Mk VII	800	677/19	565/36	477/57	405/76	353/102	277/152	190/314
«Вэнгард»	15″/42 Mk I/N	866	728/20	604/39	507/60	428/82	368/115	280/180
«Бисмарк»	38 cm/52 SKC/34	894	747/18	622/35	518/53	431/69	356/89	293/129	240/195
«Витторио Венетто»	38,1 cm/50 Ansaldo 1934	904	783/18	670/34	573/52	488/69	428/89	373/116	311/187
«Норт Каролина»	16″/45 Mk 6	770	661/23	560/49	479/73	413/102	354/139	296/243

В сравнении с европейскими аналогами этого же калибра, табличные данные французского орудия находятся на достаточно высоком уровне. При стрельбе из одного орудия рассеивание было сравнимым с рассеиванием британского 381-мм орудия. При этом бронепробиваемость французского орудия была выше, чем у 52-калиберного немецкого 380-мм орудия на всех дистанциях. Британскому 381-мм орудию оно начинало проигрывать только при пробитии палуб на дистанциях свыше 27 км, редко встречавшихся в реальных боях. Итальянское 381-мм орудие, благодаря более тяжёлому снаряду с большей начальной скоростью, обладало большей дальностью и лучшими характеристиками бронепробиваемости при пробитии вертикального пояса, уступало при пробитии палуб (а эта характеристика была важнее во время Второй мировой войны). К тому же ценой, заплаченной за это, стали неудовлетворительные характеристики точности стрельбы и живучести ствола.

Сравнительные характеристики артиллерии главного калибра линкоров постройки 1930—1940-х годов
Корабль	«Кинг Джордж V»	«Вэнгард»	«Шарнхорст»	«Бисмарк»	«Литторио»	«Норт Кэролайн»	«Айова»	«Дюнкерк»	«Ришелье»	«Ямато»
Государство
Тип орудия	Mk VII	Mk I/N	28 cm SKC/34	38 cm SKC/34	Ansaldo 1934	Mk6	Mk7	M1931	M1935	Type 94
Калибр, мм	356	381	283	380	381	406	406	330	380	460
Масса орудия, кг	80 256	101 605	53 250	111 000	111 664	100 363	121 519	70 535	94 130	165 000
Масса бронебойного снаряда, кг	721	879	330	800	885	1225	1225	560	890	1460
Масса ВВ в снаряде, кг	?	22	7,84	18,8	?	18,36	18,36	?	21,9	33,85
Начальная скорость снаряда, м/с	757	749	890	820	850 (870)	701	762	870	830	780
Максимальная дальность стрельбы, м	35 260	30 500	42 747	36 520	42 263	33 741	38 720	41 700	41 500	42 030

Примечания

Комментарии

Использованная литература и источники

Литература

• Campbell J. Naval weapons of World War Two. — Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1985. — ISBN 0-87021-459-4.
• Балакин С. А., Дашьян А. В. и др. Линкоры Второй мировой. — М.: Коллекция, Яуза, Эксмо, 2005. — ISBN 5-699-14176-3.
• Сулига С. «Ришелье» и «Жан Бар». — СПб.: Цитадель, 1996. — 40 с.
• Robert O. Dulin, William H. Garzke. British, Soviet, French and Dutch Battleships of World War II. — London: Jane's Publishing Company, Ltd., 1980. — 391 p. — ISBN 0-7106-0078-X.
• Jordan, John. Dumas, Robert. French Battleships 1922-1956. — Barnsley, Yorkshire: Seaforth Publishing, 2009. — 224 p. — ISBN 978-1848320345.

Ссылки

• Tony DiGiulian. [www.navweaps.com/Weapons/WNFR_15-45_m1935.htm France 380 mm/45 (14.96″) Model 1935 380 mm/45 (14.96″) Model 1936] (англ.). NavWeaps (15 December 2012). — Описание французского орудия 380 mm/45 Modèle 1935. Проверено 30 июня 2014.

Отрывок, характеризующий Морское орудие 380 mm/45 Modèle 1935

– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]


Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами.
Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца.
Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.
В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.
При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)
Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.
Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.
В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.
Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.

Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J'ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j'ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l'instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s'est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n'auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l'agression. En effet cet ambassadeur n'y a jamais ete autorise comme il l'a declare lui meme, et aussitot que j'en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l'ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n'est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu'elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s'est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n'a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d'eviter a l'humanite les calamites d'une nouvelle guerre.
Je suis, etc.
(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]


13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]