Авл Атилий Серран
| Авл Атилий Серран |
Авл Атилий Серран (лат. Aulus Atilius Serranus; II век до н. э.) — древнеримский политический деятель из плебейского рода Атилиев, консул 170 года до н. э.
Авл Атилий был сыном Гая Атилия Серрана, претора 218 года до н. э., претендовавшего на консульство 216 года.
В 193 году до н. э. Авл Атилий занимал должность эдила. Вместе со своим коллегой Луцием Скрибонием Либоном он впервые организовал сценические представления на Мегалесийских играх и по совету Сципиона Африканского впервые выделил для сенаторов отделённые от народа места[1][2].
В следующем году Авл Атилий стал претором. Сначала провинцией ему была назначена Дальняя Испания, но потом он получил Македонию и командование флотом для войны против Набиса[3]. Он прибыл с флотом в Грецию и, когда Набис погиб, помог Филопемену навести порядок в Спарте, присоединённой к Ахейскому союзу[4]. В 191 году, когда началась Война с Антиохом, Серран разгромил царскую эскадру у Андроса[5]; позже он передал командование Гаю Ливию Салинатору и вернулся в Рим.
В 173 году Авл Атилий стал претором во второй раз; на этот раз ему досталась городская претура. В этой должности он возобновил мирный договор с Антиохом Эпифаном, заключённый когда-то его отцом[6].
Накануне Третьей Македонской войны Серран отправился в составе посольства в Грецию, чтобы противостоять влиянию царя Персея. Вместе с Квинтом Марцием Филиппом он посетил Эпир и Этолию, затем в Фессалии встретился с македонскими послами и, подав им ложную надежду на мир, убедил продолжить переговоры в Риме. Таким образом было выиграно время для подготовки римской армии к войне. По возвращении Серрана и Филиппа часть сенаторов осудила такое их поведение как недостойное[7].
В 171 году до н. э. Авл Атилий снова был в Фессалии — уже в качестве легата. Он занял здесь Лариссу.
Высшим пунктом карьеры Серрана стало консульство 170 года, коллегой по которому был Авл Гостилий Манцин[8]. О дальнейшей судьбе Авла Атилия ничего не известно.
Напишите отзыв о статье "Авл Атилий Серран"
Примечания
Отрывок, характеризующий Авл Атилий Серран
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
