Австро-Венгрия в Первой мировой войне
Поделись знанием:
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
Австро-Венгрия вступила в Первую мировую войну 28 июля 1914 года, ровно через месяц после убийства эрцгерцога Франца-Фердинанда и его супруги в Сараево боснийским сербом Гаврилой Принципом, 18-летним студентом, а также членом националистической организации «Чёрная рука».
Вступлению в войну предшествовали предъявление ультиматума государством Сербии и начало всеобщей мобилизации. После втягивания в вооружённый конфликт последней, Австро-Венгрия объявляет войну Российской империи и Бельгии, Великобритания и Франция вступают в войну на стороне России.
Хронология объявления войны
| Дата | Кто объявил | Кому объявил |
|---|---|---|
| 1914 | ||
| 28 июля |  Австро-Венгрия |
 Сербия
|
| 5 августа |  Черногория |
Австро-Венгрия
|
| 6 августа | Австро-Венгрия |
 Россия
|
| 7 августа |  Франция |
Австро-Венгрия
|
| 12 августа |  Британская империя |
Австро-Венгрия
|
| 22 августа | Австро-Венгрия |
 Бельгия
|
| 25 августа |  Япония |
Австро-Венгрия
|
| 1915 | ||
| 23 мая |  Италия |
Австро-Венгрия
|
| 3 июня |  Сан-Марино |
Австро-Венгрия
|
| 1916 | ||
| 15 марта | Австро-Венгрия |
 Португалия
|
| 27 августа |  Румыния |
Австро-Венгрия
|
| 1917 | ||
| 2 июля |  Греция |
Австро-Венгрия
|
| 22 июля |  Сиам |
Австро-Венгрия
|
| 14 августа |  Китай |
Австро-Венгрия
|
| 7 декабря |  США |
Австро-Венгрия
|
| 10 декабря |  Панама |
Австро-Венгрия
|
| 16 декабря |  Куба |
Австро-Венгрия
|
| 1918 | ||
| 8 мая |  Никарагуа |
Австро-Венгрия
|
Хронология событий
- В 1915 году на Восточном фронте идёт жестокое сражение между русскими и австро-венгерскими войсками в Карпатах. В этом же году австро-германские войска прорывают русский фронт в Галиции.
- 23 мая 1915 года Италия объявляет войну Австро-Венгрии и тогда же итальянские войска пытаются захватить удерживаемые австрийцами плацдармы на Изонцо.
- 4 июня 1916 года осуществлён Брусиловский прорыв. Русские армии прорывают австрийско-венгерскую оборону на югe Припятских болот. Бои продолжались до 10 авryста.
- 27 августа 1916 войну Австро-Венгрии объявляет Румыния. Румынские войска переходят в наступление в Трансильвании. Войска Австро-Венгрии и Германии проводят успешное контрнаступление против румынской армии.
- 21 ноября 1916 умер австрийский император Франц-Иосиф. Новым императором под именем Карла I становится его внучатый племянник Карл-Франц-Иосиф.
- В 1917 году Китай объявляет войну Германии и Австро-Венгрии. В то же время на Итальянском фронте начинается сражение при Капоретто. Войскам Австро-Венгрии и Германии удаётся прорвать линию фронта. Итальянские части создают новый рубеж обороны по реке Пьяве.
- 3 декабря 1917 в Брест-Литовске открываются переговоры о перемирии между Россией и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Османской Империей (Турцией). Спустя три месяца был подписан Брест-Литовский мирный договор.
- В апреле 1918 в Риме начала работу конференция представителей чехословацких, румынских, югославских и польских территорий, входящих в состав Австро-Венгрии.
- Через полгода в Австрии произошла революция и последовавший за ней распад Австро-Венгрии.
См. также
| ||||||||||
Напишите отзыв о статье "Австро-Венгрия в Первой мировой войне"
Отрывок, характеризующий Австро-Венгрия в Первой мировой войне
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
