Аминта IV

Аминта IV (др.-греч. Ἀμύντας Δ`; ум. 336 до н. э.) — сын Пердикки III, предположительно, македонский царь в 360/359—357/356 до н. э.

Мнение о том, что Аминта был царем Македонии основано на сообщении Юстина, который утверждает, что Пердикка III пал жертвой козней своей матери Эвридики, оставив маленького сына.

Поэтому Филипп долгое время правил не как царь, а как опекун ребёнка. Но когда стране стали грозить все более страшные войны, а ждать, пока подрастет дитя, было бы слишком долго, Филипп под давлением народа принял царскую власть.

— Юстин. VII. 5, 9—10.

Вторым аргументом является надпись из Лебадеи в Беотии, которую можно прочитать как «Аминта, сын Пердикки, царь македонян» (ок. 359/358 до н. э.).

Косвенным подтверждением считают цитату из биографического сочинения Сатира Перипатетика, приведенную Афинеем, согласно которой Филипп II царствовал 22 года, а не 24, которые получаются, если отсчитывать его правление от 360/359 до н. э.

Исходя из этих соображений многие ученые предполагают, что около трех лет Филипп II был регентом при малолетнем Аминте.

Теория эта имеет много противников, так как помимо Юстина (который был поздним компилятором, нередко допускавшим ошибки) никто из античных авторов её не подтверждает. Кроме этого высказываются чисто логические соображения. Хотя по македонскому обычаю Аминта был ближайшим наследником, но в условиях острого политического кризиса, когда армия была разбита и частично уничтожена, а страна беззащитна перед вражеским вторжением, было бы разумнее вручить царскую власть более опытному лицу. Утверждение Юстина, что Пердикка погиб в результате происков своей матери также противоречит имеющимся сведениям. Сатир не считается надежным источником, к примеру, в том же отрывке он путает порядок браков Филиппа II. И наконец, Юстин пишет, что Филипп был регентом «долгое время». Можно ли считать 2—3 года долгим временем? А опасные для государства войны начались сразу же, а не через годы.

Г. Т. Гриффит, проанализировав этот вопрос, отверг идею регентства Филиппа, Юджин Борза склоняется к той же точке зрения, хотя из осторожности добавляет, что не считает данный вопрос решенным. При этом он указывает на тот факт, что позднее Аминта жил в безопасности при дворе и женился на дочери Филиппа, что было бы очень странным, если бы царь видел в нём соперника — Аргеады и сам Филипп без колебаний устраняли в этом случае своих родственников.

Ситуация изменилась, когда к власти пришел Александр. Положение его было недостаточно прочным, «вся Македония таила в себе опасность, тяготея к Аминте и сыновьям Аэропа», поэтому новый царь немедленно провел серию казней и политических убийств. Аминта, остававшийся законным претендентом на престол, стал одной из первых жертв нового режима. Его обвинили в организации заговора, а затем казнили.

Аминта был женат на Кинане, дочери Филиппа II и Аудаты. Дочь от этого брака Эвридика была женой Филиппа III Арридея.

Литература

• Hammond N. G. L., Griffith G. T. A History of Macedonia. V. II. 550—336 B. C. — Oxford: Clarendon Press, 1979
• Борза Ю. Н. История античной Македонии (до Александра Великого). — СПб.: Филологический факультет СПбГУ; Нестор-История, 2013—592 с. — ISBN 978-5-8465-1367-9
• Уортингтон, Йен. Филипп II Македонский. — СПб. — М.: Евразия — ИД Клио, 2014. — 400 с. — ISBN 978-5-91852-053-6

Отрывок, характеризующий Аминта IV

– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.