Балтийское Поморье

Балти́йское Помо́рье — польск. Pomorze, кашубск. Pòmòrskô, поморск. Pòmòrzé — историческая область, на южном побережье Балтийского моря, примерно соответствующая нескольким северным воеводствам Польши (польск. Pomorze; ср. БСЭ — «Поморье (назв. прибалт. части ПНР)») и прибалтийским землям Германии (нем. и швед. Pommern, идентифицируемым на русском языке как Померания).

Для западнославянского читателя «Поморье» (польск. Pomorze) не требует уточнения «балтийское», так как этот термин однозначно связан с историческим регионом расселения. В русском же языке употребление термина «Поморье» применительно к побережью Балтики требует обязательного уточнения «балтийское» во избежание смешения с другими поморьями, фигурирующими в истории России — в том числе, с Северным Поморьем.

На востоке граничит с Прибалтикой, которая вместе с Поморьем (балтийским) представляет собой две крупные области, различаемые на побережье Балтики.

Наиболее ранний из известных манускриптов, где топоним «Поморье» фигурирует в производном от славянского написании Bomeranorum, датируется 1046 годом. Там же упоминается и первое известное имя князя поморян — Земузил (Симысл): польск. przed oblicze cesarza w Merserburgu stawia się książę Zemuzil (Siemyśl) z Bomeranorum (Pomorze)».

Сравнительная этимология термина «Поморье»

Поморье в современном русском языке — «область, местность, примыкающая к морскому берегу», «страна по берегу моря». Словарь Ушакова приводит примеры: «Северное поморье, Балтийское поморье». Энциклопедия Брокгауза и Ефрона подчёркивает славянские корни этого топонима, связывая его с историей расселения славянских племён:

…на славянских языках это слово применяется обыкновенно лишь к таким берегам, которые давно заселены славянами, занимающимися мореходством и морскими промыслами…

— Поморье// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона

Разные группы славян осваивали побережья различных морей. В цитированой выше статье

…слово «Поморье» означает только три береговых полосы, а именно, идя с севера на юг:

1. Поморский берег Белого моря, издавна занятый новгородскими колониями.
2. Поморье в южной части Балтийского моря — нынешняя Померания…
3. Поморье Адриатическое — северная часть восточного берега Адриатики, в Истрии, Хорватии и Далмации…

— Поморье// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона

слово «три» должно относиться к числу основных групп славян, для которых приведены примеры: соответственно, восточные, западные и южные. Применительно же к русскому языку (восточно-славянскому ряду) этот образец неполон: так, другая статья той же энциклопедии Брокгауза — «Восточное Поморье» — относится к побережью Тихого океана. Но одновременно с этим словосочетание «Восточное Поморье» (польск. Pomorze Wschodnie) будет означать совсем иную область в польском терминологическом ряде. Далее, внутри русского топонимического ряда «Северное Поморье» может означать разные области: «1) …по берегу моря от норвежской границы до Архангельска и дальше до Сибири; 2) …от устья реки Онеги до Кандалакши (Подв)».

Таким образом, имеющие здесь место неоднозначности не допускают прямого перевода «поморских» топонимов с одного языка на другой, требуя дополнительных пояснений относительно некоторых терминов. Для сопоставления западноевропейской и славянской топонимики приводим таблицу:

← К западу

славянск. Балтийское поморье, зап.-европ. Померания

К востоку →

Штральзунд Strzałów Стрелово

Анклам Nakło Накелец

Щецин Stettin Щетено

Колобжег Kolberg Колобрег

Слупск Stolp Столп

Гдыня Gdingen Gdiniô

Гданьск Danzig

Текущий статус

Передняя Померания Vorpommern (Мекленбург-Передняя Померания)

Западно-Поморское в-во Zachodniopomorskie Woiwodschaft Westpommern

Поморское воеводство Восточное ПоморьеPomerelia

Германская терминология (в скобках английская)

Pommern (Pomerania) Померания

Pomerellen, Pommerellen (Pomerelia) Kaschubei (Kashubia)

Vorpommern соврем. — без Щецина (Western Pomerania (Hither/Upper Pomerania)

Hinterpommern (Farther/Further Pomerania) Ostpommern (Eastern Pomerania)

Польская терминология

Pomorze Zachodnie (Западное Поморье) историч. — включая Слупск Pomorze Szczecińskie (Щецинское Поморье) Pomorze Nadodrzańskie (Надодринское Поморье)

Pomorze (Поморье, Pomerelia), историч. — без Слупска Pomorze Gdańskie (Гданьское Поморье) Pomorze Wschodnie (Восточное Поморье)

Pomorze Przednie (Переднее/Верхнее Поморье)

Pomorze Tylne (Заднее/Дальнее Поморье)

Кашубская терминология

Zôpadnô Pòmòrskô (Западное Поморье)

Pòrénkòwô Pòmòrskô (Восточное Поморье)

Поморье как историко-географический термин в Польше

Как единый топоним, охватывающий все исторические области расселения славян к западу от Прибалтики, Балтийское поморье в польской исторической географии рассматривается в составе:

в современной Польше: pl:Pomorze Przednie, остров Рюген, Щецинское побережье, Кошалинское побережье, Восточное (Гданьское) Поморье, Кашубское Поморье, Поморское поозерье и Польская Крайна. От реки pl:Reknitz на западе граница проходит по линии Варта — Нотець — Висла и Дрвенца на юге и юго-востоке. В современном административно-территориальном делении Польши это соответствует воеводствам:

• полностью — Западно-Поморскому, Поморскому и Куявско-Поморскому,
• частично (некоторые повяты) воеводств Великопольского и Любушского.

В более крупных единицах в польской части Поморья выделяют две основные области:

• Западное Поморье (польск. pl:Pomorze Zachodnie)
• Восточное Поморье — также именуемое Гданьским (польск. Pomorze Gdańskie), или Надвислянским (польск. Pomorze Nadwiślańskie)

Кроме того, в составе Западного Поморья выделялись:

• Внутреннее Поморье (также Надодринское польск. Tylne или Nadodrzańskie) в составе княжества Щецинского (польск. księstwo szczecińskie)
• Переднее Поморье (польск. Przednie или Wołogoskie) в составе княжества wołogoskiego (польск. księstwo wołogoskie)
• Ругия или Руянское Поморье (польск. Rugia или Pomorze Rańskie) в составе княжества ру́гиев (руян).

Некоторые области Балтийского Поморья формально не соотносятся с историческими государственно-территориальными образованиями; например, земля лемберкско-бытувская (от Лемберк, польск. Lębork и Бытув, польск. Bytów). В составе Гданьского поморья здесь можно назвать Тухольские Боры, Кашубское Поморье, Кочевье и Поморскую Крайну — топонимы, за которыми стоят скорее историко-этнографические традиции, нежели исторически подтверждённый раздел территорий; кроме того, часть Тухольских боров накладывается на Кашубское Поморье — например, в польск. Zabory.

в современной Германии — это земли, соответствующие Померании в традиционном значении, принятом в Российской империи, СССР и Российской Федерации:

• в Переднем Поморье — это союзная земля Мекленбург — Передняя Померания полностью,
• в земле Бранденбург — города Шведт (Одер) и Гарц (Одер) с окрестностями, государственная принадлежность которых по окончании Второй мировой войны определена решениями Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций.

Физическая география Поморья

В Поморье домининует моренный ландшафт, которому присуще большое количество природных озёр. Реки Поморья принадлежат, в основном, бассейну Балтийского моря. В их числе выделяются:

• короткие, впадающие непосредственно в море — pl:Parsęta, Рега, Słupia, Леба и Пеене (нем. Peene; польск. Piana, Пиана);
• впадающие в большие, но мелководные прибрежные озёра, как, например, Лебское и Гардно.

На некоторых реках (в основном, на Слупе) организованы водохранилища, крупнейшие из которых — Конрадово и Глубокое. В энергетических целях также используются природные озёра — pl:Kwiecko около Жидова и Жарновецкое, где построены гидроаккумулирующие электростанции.

Крупнейшие города Поморья — Гданьск, Щецин, Гдыня, Торунь, Кошалин, Слупск, Грудзёндз, Старгард-Щецинский и Штральзунд (польск. Strzałów).

Крупнейшие по обороту порты Поморья — Щецин (нем. Stettin), Свиноуйсьце (Свинемюнде, нем. Swinemünde), Гданьск (Данциг, нем. Danzig), Гдыня (нем. Gdingen), Полице, Колобжег (нем. Kolberg).

Краткая история заселения Поморья

Археологические и лингвистические изыскания показывают, что к западу от Одры осели группы полабских славян — лютичи (польск. Wieleci, Wilcy, Lucice, Lutycy) и бодричи (ререги), а к востоку — группа кашубов. Последние селились в нижней части междуречья Одры и Вислы не компактной массой, а по долинам Одры, Плони, Ины, Пясницы и Слупы. Среди них были племена: Szczecinian с городищем в Щецине, Пирсичан (Pirissani) — по реке Плони, древане — по реке Ине и в верховьях Дравы с городищем в Старгарде; северяне польск. Siewierzanie — между Парсентой и Регой с городищами в Бялогарде, Колобжеге и Тшебятуве; волиняне — вдоль Дзивны с городищами в Камне-поморском и Волине.

---

Земли между устьями Вислы и Одры завоёвывались польскими князьями, но при каждом ослаблении центральной власти местное население принималось за восстановление своей независимости. Первым, кому удалось установить власть над всем Балтийским Поморьем между Вислой и Одером, был, как полагают, Мешко I (935—992). После него таких же результатов добивались Казимир I Восстановитель и Болеслав III Кривоустый (1085—1138).

Под натиском саксов в XIII веке заодринское Поморье (польск. Pomorze zaodrzańskie) поглощается Священной Римской империей. В эпоху феодальной раздробленности в Польше Балтийское Поморье становится практически независимым от центральной власти Империи, попадая под власть династии Грифичей (польск. Gryfici). Пределы их княжества вновь распространились в заодринском Поморье, но впоследствии и оно не миновало тенденции феодального раздробления, и в 1181 году оказалось в ленной зависимости от Империи. Усиление связей с Краковом в Гданьском Поморье, которое от местной династии перешло во владение Владислава Локотка. В 1308 году он неосмотрительно обратился к Тевтонскому ордену за помощью в борьбе против Бранденбурга. В результате рыцари захватили Гданьск и основали на этой территории собственное государство.

Под конец своей жизни последний из династии Пястов, король Казимир III Великий, пытался повторно объединить Поморье под одной короной, сделав своим наследником внука, Казимира IV, князя Слупского. По условиям Второго Торуньского мира в 1466 году Гданьское Поморье вернулось под власть королей Польши.

В 1637 году род Грифичей пресёкся. В 1648 году по Вестфальскому миру западная часть Балтийского поморья с Рюгеном и устьем Одры досталась Швеции. Часть Восточной Померании получило княжество Бранденбург-Пруссия, которое впоследствии отвоевало почти всю Шведскую Померанию. В 1720 году во владение Пруссии перешёл Щецин. Став столицей прусской провинции Померания (нем. Pommern), он оставался ею до 1945 года. Полный контроль над западной частью Балтийского поморья Пруссия получила в 1815 году по итогам Венского конгресса. Остатки Шведской Померании (Вольгаст, Грейфсвальд, Штральзунд и Рюген) вошли в состав провинции Мекленбург — Передняя Померания.

В 1808-16 годах в ходе административной реформы в Пруссии было создано 25 округов. В Западном Поморье (Померании) были созданы округа Штеттин (нем. Regierungsbezirk Stettin), Штральзунд и Кошалин. В 1932 году Штральзундский округ был включён в Штеттинский. В 1938 году на юге Западного Поморья был создан новый округ Шнайдемюль нем. Regierungsbezirk Schneidemühl, он же Пограничная марка Познань (Позен)-Западная Пруссия (нем. Grenzmark Posen-Westpreußen).

По окончании Второй мировой войны восточная часть Померании отошла Польше. Западная часть Западного поморья (польск. Zachodnia część Pomorza Zachodniego, Переднее поморье и часть Щецинского Поморья), входившая в советскую зону оккупации, была передана Германской Демократической республике; в настоящее время земля Мекленбург-Передняя Померания входит в состав ФРГ.

Герб Западного поморья

После того, как при герцоге Богуславе X (1454—1523) все земли Поморья оказались под его властью, был создан Большой герб герцогства Поморского из девяти щитов. В последовательности слева направо, сверху вниз на нём представлены:

• герцогство Щецинское — в синем поле красный коронованный грифон и лев;
• герцогство Поморское (Слупское) — в серебряном поле красный грифон;
• герцогство Кашубское — в золотом поле чёрный грифон;
• герцогство Вендийское — в серебряном поле грифон, раскрашенный слева направо сверху вниз чередующимися полосами, тремя красными и тремя зелёными
• герцогство Руянское — два вертикальных пояса; в верхнем золотом поле чёрный коронованный полулев; в нижнем синем поле пять красных изломанных стропил;
• владение Узнам (польск. władztwo Uznam, (нем. Herschaft Usedom) — в красном поле серебряный полугрифон с рыбьим хвостом;
• земля Бардзская (польск. ziemi bardzkiej, (нем. Barth) — в золотом поле чёрный грифон с двумя серебряными перьями крыльев;
• графство Хоцковское (польск. hrabstwa choćkowskiego, (нем. Gutzkow) — в золотом поле две скрещённые палки с четырьмя красными розами по сторонам
• герцогство Волгастское (польск. księstwa wołogoskiego) — два вертикальных пояса; в верхнем красном поле серебряный полугрифон; в нижнем сине-золотая шахматная доска

Библиография

• Королюк В. Д. Древнепольское государство. — М., 1957
• [books.google.de/books?id=ZdAnAAAAMAAJ&pg=PA483&dq=western+pomerania+date:0-1940&lr=lang_en&num=50&as_brr=0&as_pt=ALLTYPES Encyclopaedia Britannica; or A dictionary of arts, sciences, and miscellaneous literature. Vol. 17. — 1823]
• Marian Biskupiński (ed.), Śląsk i Pomorze w historii stosunków polsko-niemieckich w średniowieczu. XII Konferencja Wspólnej Komisji Podręcznikowej PRL-RFN Historyków 5-10 VI 1979 Olsztyn, Instytut Zachodni, Poznań 1987
• Antoni Czubiński, Zbigniew Kulak (ed.), Śląsk i Pomorze w stosunkach polsko-niemieckich od XVI do XVII w. XIV Konferencja Wspólnej Komisji Podręcznikowej PRL-RFN Historyków, 9-14 VI 1981 r. Zamość, Instytut Zachodni, Poznań 1987
• [www.archiv-vegelahn.de/pommern.html Pomorze (strona w języku niemieckim)]
• [alexorgco.narod.ru/Europe/Pomerania.htm ALEX Monarch Book 3.0 — Померания]
• Polskie Towarzystwo Historyczne. Oddział w Szczecinie, Kuratorium Oświaty w Szczecinie, Urząd Miejski w Szczecinie // Pomorze Zachodnie w tysiącleciu: praca zbiorowa. — Szczecin: Wydawnictwo Archiwum Państwowego «Dokument», 2000. — ISBN 83-86992-75-1.

Ссылки

• [www.pomorze-szwedzkie.org/ Fundacja Szwedzkiego Dziedzictwa Kulturowego na Pomorzu] (w tworzeniu)
• [dir.icm.edu.pl/pl/Slownik_geograficzny/Tom_VIII/753 Pomorze] (польск.) в Географическом словаре Царства Польского и других стран славянских, том VIII (Perepiatycha — Pożajście) от 1887 года

Отрывок, характеризующий Балтийское Поморье

«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?