Викка
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 11 мая 2016 года. |
Викка (англ. Wicca) — западная неоязыческая религия, основанная на почитании природы[1]. Она стала популярна в 1954 году благодаря Джеральду Гарднеру, английскому государственному служащему в отставке, который в то время называл эту религию колдовство (англ. Witchcraft). Он утверждал, что религия, в которую он был посвящён — это выжившая современная религия древнего колдовства, которая тайно существовала в течение многих столетий, имеющая корни в дохристианском европейском язычестве. Истинность утверждений Гарднера не может быть однозначно доказана, поэтому считается, что викканская теология возникла не ранее 1920-х годов. По мнению последователей корни викки уходят в глубь веков, в доисторические культы Матери-Земли и Великой Богини[2].
Виккане, как теперь называют последователей викки, обычно почитают Бога[3] (традиционно Рогатого бога) и Богиню (традиционно Триединую Богиню), которые иногда представляются как части высшего пантеистического Божества, проявляющего себя в различных политеистических богах . К другим особенностям викки относят: применение ритуальной магии, свободные нормы морали и празднование восьми, соответствующих Колесу Года, праздников.
Существует спор, что в действительности является виккой. Первоначально название относилось к направлению Чарльза Карделла, соперника Гарднера, однако с 1960-х годов виккой стали называть традиции мистического жречества, происходящие от Гарднера (Гарднерианская и Александрианская викка), известные в Северной Америке как Британская Традиционная Викка. В последние годы также используют обозначения «викка» для форм неоязыческого ведовства, схожих с оригинальной традицией, но независимых от неё, например: Ремесло Кокрейна, Дианическая Викка, Фейская Викка ,1734 Традиция и другие направления.
Содержание
Вероучение
Теология
Несмотря на значительную разницу во взглядах на традицию, большинство виккан почитают Бога и Богиню, которые воспринимаются в свете различных философско-религиозных концепций, как то: пантеизма (В данном случае, как проявления двух равновеликих аспектов единого Божества), дуализма (Как две полярные противоположности) или политеизма (поддерживая идеи о бытии множества богов). В нескольких пантеистических и дуалистических направлениях, божества различных культур могут рассматриваться как аспекты Викканских Богини и Бога.
Бог и Богиня
Для большинства виккан викка — это дуалистическая религия, воспринимающая Бога и Богиню равновеликими, дополняющими друг друга противоположностями (близко к даосской идее о инь и ян), воплощающими в себе всю совокупность возможных проявлений природы. Бог иногда символически отождествляется с Солнцем, Богиня с Луной.
Под Богом традиционно понимается кельтский «Рогатый Бог» (Кернуннос), качества, связываемые с ним, — сексуальность, агрессия, неистовость, страсть к природе. По традиции, Рогатому приписывают различные имена, среди них: Кернуннос, Пан, Ато и Карнайна. В разное время Бог появлялся в европейской культуре и искусстве в разных обличьях и формах — как Зелёный Человек, как Солнечный Бог (в частности, в праздник Лита, или летнее солнцестояние), как Дубовый Король и Король Остролист, один из которых правит весной и летом, другой осенью и зимой. Рога символизируют связь с природой.
Богиню называют Триединой, связывая три формы её проявления — «Дева», «Мать» и «Старуха» — с тремя лунными фазами. Иногда её почитают как изначальную по отношению к Богу сущность, содержащую в себе абсолютно всё. Бог в этих концепциях — искра и биение жизни, одновременно возлюбленный и ребёнок. Это, например, отражено в особой структуре ковена Традиционной Викки. В некоторых направлениях, в частности в феминистически ориентированной Дианической Викке, Богиня видится как самодостаточное существо и Богу не поклоняются вовсе, однако подобное положение вещей критикуют большинство представителей других Викканских концепций. Важно отметить, что три основные формы Богини, иногда дополняются тремя проявлениями Бога — «Сын», «Отец», «Мудрец».
Политеизм
Дуотеизм Бога и Богини часто расширяют до двойственной формы пантеизма посредством веры, по словам Дион Форчун, что «все боги — один бог, и все богини — одна богиня»; таким образом, все боги и богини всех культур, соответственно, аспекты одного высшего бога и богини. Например, викканин может рассматривать германскую Остара, индусскую Кали, и христианскую Деву Марию проявлением одной высшей Богини, и, так же, кельтского Цернуннос, древнегреческого Диониса и иудаистского Яхве аспектами единого архетипа Бога.
В ещё более политеистическом приближении видят различных богов и богинь отдельными сущностями. В пантеистических системах возможно понимание богов в качестве метафорических архетипов или мыслеформ. Хотя эти концептуализации божественного — дуотеизм, политеизм и пантеизм — могут казаться радикальными по отношении друг к другу, не нужно их рассматривать взамоисключающими; многие виккане находят духовно полезным (или магически практичным) внедрение элементов из одной системы в другую, в зависимости от времени и обстоятельств.
Викканские писатели Джанет Фаррар и Гавин Бон заметили, что викка становится более политеистичной по мере своего «взросления», и приемлет более традиционное языческое мировоззрение.[4]
Высшее Божество
Гарднер утверждал, что существо, стоящее над главными богами, признано ведьмами первичным создателем, имя которого остаётся неизвестным. Патриция Краутер назвала это высшее божество Драйтэн (от Drighten староангл. «Бог», «Создатель»), Скотт Каннингем называл «Единственный» (англ. "the One")[5]. Этот пантеистический или панентеистический взгляд на Бога имеет аналогии в индуизме с Брахманом. Но некоторые Викканские Традиции (в частности, Дианическая или Фейская) уверены, что это божество и есть Мать Всего Сущего. Есть множество отсылок[6] на Великую Богиню как Мать Всего, коей поклонялись люди на заре человечества, и различные культы коей выжили (в той или иной форме) и по сей день, частично (или полностью) влившись в Викку.
Анимизм
Викка — имманентная религия, и некоторые виккане используют элементы анимизма. Ключевое представление в викке — что Богиня и Бог (или богини и боги) могут проявлять себя в личностных формах через тела жрицы и жреца, посредством ритуала низведения Луны или низведения Солнца. Также в викканском мировоззрении присутствуют элементы, схожие с шаманизмом об одушевленности всего, в том числе и неживых предметов.
Жизнь после смерти
Верования в жизнь после смерти у последователей викки могут различаться[7] , хотя традиционно виккане верят в реинкарнацию. Раймонд Баклэнд говорил, что душа, чтобы учиться и развиваться, воплощается несколько жизней подряд в одном и том же виде, однако эта вера не является общей. Популярная поговорка среди виккан звучит: «Ведьма однажды, ведьма навсегда», указывает на то, что виккане являются воплощениями прежних ведьм.[8]
Обычно виккане, которые верят в реинкарнацию, также верят, что душа в ожидании следующей реинкарнации отдыхает в Другом Мире или Стране Вечного Лета, известной по книгам Гарднера как «экстаз Богини»[9] . Многие виккане верят в способность, особенно в саббат Самхейн, входить в контакт с умершими, которые живут в Другом Мире, с помощью медиумов и досок Уиджа, хотя некоторые виккане против подобной практики: например, верховный жрец Алекс Сандерс, который утверждал: «Они мертвы; оставьте их в покое»[10]. На верование оказал влияние спиритизм, который был очень популярен во время возникновения современной викки, и Гарднер его практиковал[9].
Вместе с тем, виккане не уделяют большое внимание вопросу жизни после смерти, обращая своё внимание на настоящую; как заметил историк Рональд Хаттон: «инстинктивная позиция большинства языческих ведьм заключается в том, что если она сделает все возможное в настоящей жизни, во всех её аспектах, то в следующей жизни более или менее определённо скажется польза от текущего воплощения, поэтому достаточно уделять внимание настоящей»[11].
Магия
Виккане верят в магию и возможность воздействия посредством колдовства или волшебства. Некоторые англоязычные виккане используют слово магия в написании magick, хотя такое написание связано с оккультистом Алистером Кроули и больше ассоциируется с телемой, чем с виккой. Виккане произносят заклинания во время ритуала внутри священного круга, пытаясь вызвать реальные изменения (подробнее в разделе «Ритуальные практики»). Общие викканские заклинания применяются для лечения, любви, богатства или освобождения от негативных влияний.
Многие виккане согласны с определением магии, предложенной церемониальными магами[12]. Алистер Кроули, например, описывает магию как «наука и искусство вызывать изменения для вступления в соответствие с Волей», а Самуэль Мазерс утверждает, что это «наука управления тайными силами природы». Виккане полагают, что в магии используются законы природы, ещё не открытые современной наукой. Другие виккане не стараются объяснить принципы действия магии, просто видят, что она действенна, исходя из личного опыта.
Многие виккане-предшественники, такие как Алекс Сандерс и Дорин Вальенте, относили собственную магию к «белой магии», в противоположность «черной магии», которую они ассоциировали со злом и сатанизмом. Однако некоторые современные виккане прекратили употребление подобной терминологии, не соглашаясь, что чёрный цвет должен ассоциироваться со злом.
Религиоведы Родни Старк и Уильям Бэйнбридж в 1985 году утверждали, что опрометчивое возвращение к магии приведет к секуляризации викки и такая реакционная религия вскоре умрет. Эта точка зрения резко критиковалась в 1999 году историком Рональдом Хаттоном, который утверждал, что обстоятельства доказывают противоположное и «большое число (виккан) работают в передовой науке, например, в отрасли высоких технологий»[13].
Мораль
Викканская мораль основывается на Викканском Наставлении: Если это никому не вредит, делай, что хочешь. Часто это трактуется, как провозглашение свободной воли, наряду с обязанностью отвечать за собственные поступки и минимизировать причинение вреда себе и другим. Другая часть викканской морали заключается в Законе Троекратного Возвращения, который понимается так: всё, доброе или злое, что ты сделаешь другим, вернётся к тебе троекратно (похоже на восточную идею кармы).
Многие виккане также стремятся обрести восемь достоинств, упомянутых в Завете Богини авторства Дорин Вальенти. Это радость, почтение, уважение, человечность, сила, красота, мощь и сострадание. В стихе Вальенти эти качества распределены попарно, как дополняющие противоположности, отражающие дуализм, присущий викканской философии. Некоторые традиционные виккане также принимают во внимание свод из 161 правила, носящих название Ардеинс (Ardanes). Вальенти, одна из высших жриц Гарднера, отметила, что эти правила, скорее всего, были изобретением самого Гарднера на псевдо-архаическом языке. Это как бы побочная реакция на внутренний конфликт с его ковеном Брикет Вуд.
Гарднер осуждал гомосексуальность, утверждая, что это вызовет «гнев Богини»[14].
Пять элементов
Виккане разделяют идею о существовании пяти классических элементов, во многом соглашаясь с традиционными воззрениями Западной Алхимии и оккультизма. Элементальный символизм присутствует во многих Викканских церемониях, например при создании магического круга. Для объяснения действия и связей первооснов, то есть Духа, Воздуха, Огня, Воды и Земли, существуют авторские концепции, например предложенная Анной-Марией Галагер, в которой она делает это на примере дерева. Дерево соединяется с землей (почва и листья), водой (сок и влага), огнём (фотосинтез) и воздухом (кислород из диоксида углерода). Всё вместе объединяет 'дух'[15].
Традиционно, при построении магического круга четыре основных элемента соотносят со сторонами света: воздух на востоке, огонь на юге, вода на западе, земля на севере и дух в центре. Помимо этого существует огромное количество всевозможных соответствий.[16].
Некоторые виккане, например Фредерик Лэмонд, считают, что указанные соответствия верны исключительно для Южной Англии, места где развивалась викка, а современные практики должны определять подходящую сторону света отдельно для каждого элемента в их регионе. Так, те кто живут на восточном берегу Северной Америки, должны призывать элемент воды на востоке, а не на западе, поскольку колоссальные массы воды, в Атлантическом океане, расположены именно на востоке.
Пять элементов соотносятся с пятью вершинами пентаграммы.
Символы
Как и у представителей других религий, у Виккан есть свои собственные сакральные символы, главный и наиболее известный из которых — пентаграмма. Пять вершин представляют собой пять элементов. Существуют другие символы, например, трикветр и символ лунной триединой Богини.
Священные книги
В Викке отсутствуют общепризнанные священные книги, наподобие Библии христиан или Корана мусульман, однако большинство представителей традиции с особым почтением относятся к текстам из Книги Теней Джеральда Гарднера, хотя последний и утверждал, что большая их часть подверглась хотя бы частичной редактуре, из-за того, что материалы группы, в которую он был инициирован, не имели четкой системы и были довольно отрывочными. Самый известный среди них — «Завет Богини», содержащий материалы из книги Чарльза Леланда «Арадия, или Евангелие Ведьм» (1899), а также труды Алистера Кроули, знаменитого оккультиста 19-20 веков. Помимо этого важными могут быть признаны Викканские Законы и ритуальная молитва-инвокация Eko Eko Azarak.
Практики
Ритуальные практики
Для практик магии и произнесения заклинаний, а также во время разнообразных праздников, виккане пользуются различными ритуалами. Типичные ритуалы в ковене (или у викканина-одиночки) происходят внутри ритуально очищенного и построенного магического круга; призываются «Хранители» севера, востока, юга и запада, звучат молитвы Богине и Богу, и иногда творятся заклинания.
Обычно в круге присутствует алтарь, на который помещаются магические инструменты: атам, жезл, пентакль, чашу, другие известные предметы: метлу, котел, свечи, благовония, нож с белой ручкой — болин. На алтаре в круге могут размещаться символы, представляющие Бога и Богиню. Перед входом в круг некоторые традиции постятся в течение дня, и/или совершают ритуальное омовение. После завершения ритуала воздаётся благодарность Богине и Богу, а также Хранителям, и круг «разрушается».
Наиболее неожиданным аспектом викки, в особенности гарднерианской, является традиционная практика колдовства в обнажённом виде, также известном как «небесные одежды». Эта практика, по-видимому, происходит из традиции Арадии, итальянской традиции которую предположительно описал Чарльз Леланд. Работа в «небесных одеждах» проходит в основном посвящёнными викканами, которых превосходят по численности, менее строго соблюдающие традиции, эклектики. Когда виккане работают одетыми, они могут облачиться в ритуальную робу, пояс, одежду в средневековом стиле или же просто уличную одежду. Каждое полнолуние и иногда новолуние, отмечается ритуал называемый эсбат.
Колесо Года
Виккане также отмечают восемь праздников Колеса Года, иначе известные под названием саббаты[17] . Среди них — четыре великих праздника, обозначающие смену времён года, совпадают с древними кельтскими огненными праздниками. Другие четыре меньших праздника — это летнее и зимнее солнцестояния, а также весеннее и осеннее равноденствия, были вначале приняты в 1958 году в ковене Брикет Вуд. Названия этих праздников в основном заимствованы из немецких языческих и кельтских политеистических праздников. Праздники викканского Колеса Года не являются реконструкцией и часто отличаются от своих исторических двойников, но являются универсальными. В викканских ритуальных празднованиях может отражаться культурное влияние тех праздников, название которых они носят, а также влияние других культур, неимеющих к ним прямого отношения. Восемь саббатов, начиная с Самхейна, который долгое время рассматривался как кельтский Новый год, следующие:
- Самхейн — большой саббат почитания умерших;
- Йоль — малый саббат, зимнее солнцестояние;
- Имболк — большой саббат, приближение весны;
- Остара — малый саббат, весеннее равноденствие;
- Белтейн или канун мая — большой саббат, символическое начало лета;
- Середина лета или Лита — малый саббат, летнее солнцестояние;
- Лугнасад, или Ламмас — большой саббат, посвященный урожаю;
- Мабон — малый саббат, осеннее равноденствие.
Проведение ритуалов
Посвящение
Человек, изучающий ремесло и стремящийся примкнуть к ковену, обычно должен пройти через обряд посвящения[18]. Все представители Британской Традиционной Викки (БТВ) могут проследить линию своей духовной преемственности вплоть до признанного основателя — Джеральда Гарднера и, соответственно, ковена Нью Форест. Сам Гарднер настаивал на существовании особого правила, по которому кандидат должен провести год и день в изучении традиции, перед получением инициации (хотя и неоднократно был уличен в пренебрежении этим предписанием).
В Британской Викке существует три степени посвящения. Новичок всегда начинает своё продвижение по ним с первой. Для получения второй, проводится отдельная церемония, в ходе которой кандидат должен показать своё знание специальных ритуальных принадлежностей, а также правил и особенностей их применения. На этой ступени викканин получает новое, «магическое» имя, ему дается официальное разрешение инициировать других кандидатов и создавать полуавтономные ковены. Третья степень является высочайшей, и кроме возможности создавать собственные, полностью независимые ковены, инициату объясняют и передают знание особых, сексуально-магических практик — так называемого Великого ритуала, а также форм церемониального использования Флагелляции. В традиции, основанной Робертом Кокрейном, существует только две степени, это послушник и инициированный.
Некоторые виккане-одиночки проводят церемонии самопосвящения, для того, чтобы ритуально засвидетельствовать факт своего вступления на духовный путь. Подобные обряды неоднократно публиковались, например в книге Скотта Каннингема «Wicca: A Guide for the Solitary Practitioner».
Существует ещё одна форма посвящения для тех викканцев, которые по каким-либо причинам не относят себя к ковену и являются так называемыми «солитари» (от англ. solitary, одиночка). Это виккане, которые практикуют викку самостоятельно, не входят в состав ковена, однако могут присоединяться к ковену во время празднований или шабашей, учиться у учителя из состава ковена и обмениваться практиками и знаниями с ковеном. Как правило, такие виккане черпают свои знания из различной литературы и просто не имеют в своем ближайшем окружении ковена из-за отсутствия оного. Для таких викканцев существуют различные формы самопосвящения, однако не все традиции Викки принимают самопосвящение; периодически солитари могут посвящаться в ковене, не вступая в него.
Хэндфастинг
Ещё одной важной церемонией Викки является Хэндфастинг (англ. handfasting, «Сплетение рук»), именно этим термином чаще всего называют викканскую свадьбу. Стоит сказать, что некоторые представители означенной религии считают правильным заключать предварительные браки, длящиеся год и один день. Обычно подобные церемонии проводят во время празднования Ламмаса (Лугнасада) по той причине, что в древние времена именно в это время в Ирландии заключались так называемые «Теллтаунские Браки», которые как раз считались испытательными. При заключении постоянного брака главным обетом является — «Быть вместе, пока живёт любовь в сердцах», в противоположность христианскому «Пока смерть не разлучит нас». Первый известный викканский свадебный ритуал состоялся в 1960 году в ковене Брикит Вуд, между Фредериком Лэмондом и его первой женой Джиллиан.
Викканинг
Викканинг — это особый обряд, проводимый для новорожденных и детей младшего возраста, в определённом смысле — аналог крещения. Викканинг не обязывает ребёнка в будущем к принятию веры, тем самым, при его проведении соблюден важный для каждого викканина постулат о святости и неприкосновенности свободной воли. Призван представить малыша Богу и Богине, а также обеспечить их защиту и покровительство.
Книга Теней
Помимо личного дневника практика, Книгой Теней называют особый, схожий с древними гримуарами текст. В инициатических традициях Викки, например Гардерианской, его принято особо ревностно оберегать от всех непосвященных. Несмотря на это строгое правило, некоторые варианты Книги Теней были неоднократно опубликованы. Это дало возможность эклектическим Викканам адаптировать многие ключевые главы и параграфы для собственной практики. Зачастую, не имеющие инициации эклектики пытаются создать свои Книги Теней, информация в которых может быть адекватно понятна только ими самими.
Традиции
«Традиционность» в викке обычно подразумевает посвящение в определённую традицию. Существует множество таких традиций, но помимо того есть и одиночные или эклектические виккане, не связанные с какой-либо определённой традицией, некоторые из которых работают в одиночку (солитари), а другие присоединяются к ковену. Также существуют другие формы колдовства, не имеющие отношения к викке. Традиции США прекрасно описаны в книге «Низведении Луны» Марго Адлер, «Спиральном Танце» Стархоук, и «Её тайные дети: пробуждение викки и язычества в Америке» Чаз С. Клифтон.
Недостаток согласованности в установлении определяющей категории в викканских общинах часто приводил к путанице между традиционными викканами и эклектическими традициями. Это может рассматриваться в обычном описании многих эклектических традиций, так же как и в традиционных. В Соединённых Штатах, где обычно и происходит путаница, виккане различных традиций, которые происходят из гарднерианской традиции, могут называть себя викканами британской традиции.
Ковены и виккане-одиночки
Традиционная викка предполагает наличие ковенов, которыми руководят посвященные высшая жрица и высший жрец. Ковены являются автономными, часто высшая жрица и высший жрец в них работают в паре, будучи парой, где оба из них прошли посвящение первой, второй и третьей степени. Изредка лидеры ковена прошли только вторую степень посвящения, в данном случае они находятся под руководством родительского ковена. Посвящение и обучение новой жрицы или жреца часто происходит в окружении ковена, но это не обязательное правило, и некоторые посвящённые виккане не поддерживают отношений с каким-либо ковеном.
Считается, что идеальное число членов ковена 13, хотя это также не является незыблемым правилом. В действительности, многие ковены в США меньше, хотя ситуативно членство может увеличиваться за счёт участия виккан-солитари в «открытых» ритуалах. Если ковен разрастается более идеального числа участников, происходит разделение (по-другому называется «роение») на два или больше ковенов, между которыми часто все же остаётся связь в качестве группы. Во многих традициях сплочённая группа из нескольких ковенов известна под названием «роща».
Посвящению в ковен традиционно предшествует период, по крайней мере, в год и один день. Обучение может продолжаться в этот период. В некоторых ковенах ритуал предварительного «посвящения» может совершаться в течение этого периода, какое-то время перед непосредственным посвящением, позволяя кандидату в ковен поучаствовать в примерном ритуале. Виккане-одиночки также иногда выбирают период изучения в «год и день» перед самопосвящением в религию.
В отличие от традиционных, эклектические виккане наиболее часто практикуют в одиночку. Однако некоторые из этих «одиночек» могут посещать собрания и другие общественные мероприятия, но проводят свои духовные практики (саббаты, эсбаты, заклинания, почитание Богини и Бога, магическую работу, и т. д.) в одиночестве. Эклектические виккане теперь значительно превышают численность традиционных виккан, и их верования и практики могут сильно отличаться.
История
Происхождение
История викки вызывает много споров. Гарднер утверждал, что викка является одной из выживших матриархальных языческих религий древней Европы, которой его обучили члены ковена Нью-Форест; их ритуалы были отрывочны и в основном были переписаны им. Большинство, если не все элементы гарднеровской версии истории существенно оспорены, включая само существование ковена Нью-Форест. Такие авторы, как Эйдан Келли и Фрэнсис Кинг, утверждали, что Гарднер переработал их полностью, добавляя элементы из работ Маргарет Мюррей, заклинания из Арадии и практики церемониальной магии.
Хезельтон приходит к выводу, что, несмотря на то, что Гарднер возможно ошибался относительно древнего происхождения религии, его рассуждения о ней сделаны большей частью добросовестно. История Гарднера такова: после отказа от путешествий по всему миру он присоединился к ковену Нью-Форест. Позже, опасаясь, что Ремесло закончит своё существование, он работал над своей книгой «Колдовство сегодня», изданной в 1954 году, за которой последовала «Значение колдовства» в 1959. Именно из этих книг вышла основная часть современной викки.
Многие ритуалы и принципы Гарднера можно рассматривать как позаимствованные из работ более ранних оккультистов и других дошедших до наших дней источников; оставшиеся первоисточники не образуют целостного материала и в основном используются как замещения и дополнения среди другой информации. Роджер Динели описывает такое явление как мозаику/печворк.
Некоторые заявления Гарднера были актуальны в начале XX века, но опровергаются последующими научными трудами. Идея высшей Матери Богини, например, была общей в Викторианской и Эдвардийском литературе: концепция Рогатого Бога — особенно в отношении Пана и Файна — была менее обща, но все же значительна[19] . Обе эти идеи были широко приняты в академических литературе и популярной прессе в то время.
Исаак Боневиц и другие утверждали, что доводы Валиенте и Хезельтона указывают на возрождение начала XX века, которое Гарднер датировал более ранним временем, а не на оставшуюся нетронутой древнюю языческую религию. Этот аргумент относится к историческим заявлениям Гарднера, которые согласовались с наукой того времени, противоречили более поздней науке. Боневиц писал: «Примерно между 1920 и 1925 гг. несколько фольклористов объединились с розенкрейцерами Золотой Зари и членами Семейной традиции, чтобы создать первый современный ковен в Англии, используя информацию самых различных направлений в попытке собрать осколки их языческого прошлого».
Викка иногда характеризуют как «единственную религию, которую Англия когда-либо дала миру»[20], однако многие виккане не согласны и считают свою религию наследием очень древних практик, поскольку даже слово «викка» происходит из индоевропейского корня «weik», имеющего отношение к магии и/или религии. От этого общего корня в германских языках появилось «wikk», означающее магия или волшебство.
Последующее развитие
Гарднерианская викка была мистической религией, предполагающей инициацию, доступ к которой был ограничен теми, кто был инициирован в существовавший ранее ковен. Викка была представлена Северной Америке Реймондом Баклендом, эмигрировавшим англичанином, посещавшим гарднерианский ковен острова Мэн, чтобы пройти инициацию. Интерес к ней быстро распространился в США: многие были инициированы и многие, не проходя инициацию, создавали свои собственные ритуалы на основе опубликованной информации или своего собственного воображения.
В Великобритании последователи гарднерианской традиции начали проходить свою собственную инициацию, и их число существенно возросло. От одного из них (хотя в действительности утверждается, что эта традиция появилась из традиционного, не-гарднерианского источника) произошла ветвь, известная как Александрийская викка. Возрастающая популярность по обе стороны Атлантики, и в других странах, вместе с увеличением тиражей печатных изданий, рассчитанных на то, чтобы многие люди могли начать практиковать викку, не являясь членом ковена или не проходя инициацию для того, чтобы получить такую возможность. В ответ на это традиционно посвящённые виккане в Северной Америке начали описывать свою традицию, как британскую традицию викки.
Другим значительным результатом развития религии было создание феминистками в конце 60-х и 70-х гг. эклектического движения, известного как Дианическая викка или феминистическое Дианическое колдовство. Дианическая викка не имеет связи с линией/наследственностью традиционной викки, творчески интерпретирует опубликованные материалы о викке в качестве основы структуры её ритуалов. Эта определённо феминистическая, ориентированная на Богиню вера не проявляет интереса к Рогатому Богу и не приемлет свойственную гарднерианской традиции иерархию и необходимость посвящений. Ритуалы создаются для самопосвящения, чтобы дать людям возможность идентифицировать себя с религией или присоединиться к ней без помощи ковена. Это контрастирует с гарднерианской верой в то, что только ведьма противоположного пола может посвятить другую ведьму.
Демография
Исаак Боневитс указывает несколько причин, затрудняющих фиксацию численности любой неоязыческой группы. Тем не менее, попытки подобной фиксации предпринимались. Американский Обзор Религиозной идентификации в 2001 году установил, что, по крайней мере, 134 000 взрослых идентифицируют себя как виккан в Соединенных Штатах Америки, по сравнению с 8 000 в 1990 годах. Эти цифры удваиваются каждые тридцать месяцев. В Великобритании формат переписи не позволил точно определить традиции внутри язычества, поскольку Языческая Федерация перед началом переписи 2001 года призывала виккан, язычников, друидов и других неоязычников подписываться под определением «язычник» (Pagan), чтобы увеличить число собственных приверженцев. Таким образом, 42262 человека из Англии, Шотландии и Уэльса объявили себя язычниками. Adherents.com, независимый веб-сайт, который специализируется в оценке приверженцев мировых религий, цитирует свыше тридцати источников, по которым можно оценить численность виккан (главным образом из США и Великобритании)[21]. По приблизительной оценке самого Adherents.com, во всем мире виккан около 1 млн. Викка одна из самых быстро развивающихся религий мира.
Этимология
Термин Wica впервые появился в работах Джеральда Гарднера (Witchcraft Today, 1954, и The Meaning of Witchcraft, 1959). Он использовал слово как неисчисляемое существительное, относящееся к адептам его колдовской традиции ('the Wica'), а не к самой религии. Он называл религию колдовством (witchcraft), а не викка (Wica). Вполне вероятно, что слово происходит от староанглийского слова викка (wicca — произносится /ˈwiʧːɑ/) — «волшебник»; при этом wicca и его женский вариант wicce («ведьма»), (wiccian — «накладывать заклятие») являются предшественниками[22] современного английского слова ведьма (witch).
Существуют несколько предположений более далёких корней происхождения слова witch. В 1891 Чарльз Годфри Леланд писал в сноске: «Witch. В средневековой Англии wicche, относящееся к мужчинам и женщинам, волшебник, ведьма. Англосаксонское wicca — мужской вариант, wice — женский вариант.. Wicca является искажением слова wítga, широко используемому в качестве сокращения wítega, предсказатель, провидец, пророк, маг, волшебник, кудесник, чародей»; а в 1921 этимолог Эрнест Викли отметил возможную связь между witch, готским weihs («святой») и немецким weihan («посвящать»), и что вероятная причина связи заключалась в том, что «…жрецы побежденной религии естественным образом становились магами в глазах своих преемников или оппонентов….»
Сам Гарднер утверждал, что узнал об этом термине от членов существующей группы, которая посвятила его в колдовство в 1939: «Я осознал, что наткнулся на кое-что интересное; но я прошёл посвящение наполовину до того, как слово Wica, которое они употребляли, ударило меня, словно молния, и я понял, где нахожусь, и что Древняя Религия все ещё существует.»
Произношение слова Wicca не употреблялось Гарднером, а термин Wiccan (как прилагательное, так и существительное) стали употреблять значительно позже, но сейчас это наиболее часто используемый термин для обозначения последователей викки.
Викка и язычество
Викка — неоязыческая религия с определёнными видами обрядов, сезонными ритуалами и религиозными, магическими и этическими правилами. Виккане практикуют форму ведовства, но не все ведьмы виккане — существуют другие формы ведовства, народной магии и волшебства внутри многих культур с очень разнообразными практиками.
Большинство виккан считают себя язычниками, хотя общий термин язычество охватывает множество вероисповеданий, которые не имеют отношения к викке и ведовству. Викка обычно описывается как неоязыческое вероисповедание, хотя Исаак Боневич, известный неодруид, считает, что ранняя Викка (в то время ещё называвшаяся «колдовство») была по сути мезоязыческим направлением. Поскольку не существует централизованной викканской организации и общепринятых догматов, верования и практики виккан могут существенно отличаться как среди солитари, так и среди ковенных традиций. Как правило, главные религиозные принципы, этика и структура ритуалов всеми разделяются, так как они ключевой момент традиционных учений и опубликованных трудов по данной тематике.
Викка является вариацией ведовства, основанной на религиозных и магических концепциях. Это практически осуществлялось при посвящении в традицию Джеральда Гарднера; по существу отличается от других форм ведовства и язычества не одним вероучением, но практикой магии, этической философией, системой посвящения, организационной структурой и секретностью. Некоторые традиционные верования и практики были приняты викканскими течениями вне первоначальной традиции, например, эклектическими викканами, которые в целом пренебрегают системой посвящения, секретности и иерархии, и очень различаются верованиями, иногда никогда не применяют магию и не называют себя ведьмами. Внутри традиционных учений викки существует три степени посвящения. Посвященные в первую ступень получает членство в ковене; те, кто желает учить других могут со временем пройти вторую и третью ступени посвящения, и получить статус «верховный жрец» или «верховная жрица», который позволяет им основать новые ковены. При посвящении, некоторые виккане получают магическое имя, которое символизирует их духовное «возрождение». Магическое имя используется в качестве магического альтер-эго, или просто обеспечивает анонимность, если ведьма показывается в обществе. (смотрите ниже Признание викки).
Признание викки
В США поправки в законодательстве страны улучшили и узаконили статус виккан, особенно поправка Dettmer v. Landon в 1985 году. Однако, все ещё присутствует враждебность со стороны некоторых политиков и христианских организаций.
Тем не менее, викканский символ внесён, например, в [www.cem.va.gov/cem/docs/factsheets/hmm.pdf официальный список эмблем вероисповедания], размещаемых на надгробиях солдат и ветеранов армии США.
Согласно истории традиции, предложенной Гарднером, викка является выжившим европейским ведовским культом, который преследовали во время судов над ведьмами (иногда называемое Время Костров). После Гарднера теория организованного панъевропейского ведовского культа была сильно дискредитирована, но все же общим для виккан является выражение солидарности с жертвами ведовских процессов[23].
Существует мнение о том, что Викка — это форма сатанизма, несмотря на различие между этими религиями и отсутствие в викканской теологии фигуры подобной Сатане. В связи с существующими негативными ассоциациями, связанными с колдовством, многие виккане тайно продолжают традиционные практики, скрывая свою веру под страхом преследования. Раскрытие себя в качестве виккан семье, друзьям или коллегам часто называют «выход из чулана для метлы» («coming out of the broom-closet»).
Иногда викку обвиняют в антихристианстве, однако такое мнение опровергают сами виккане, например Дорин Вальенте, которая утверждала, что хотя она знает много виккан, которые восхищаются Иисусом, «ведьмы мало уважают доктрины церквей, которые они рассматривают как множество искусственных догм»[24].
Некоторые считают викку простым ответвлением от движения нью-эйдж, однако данное мнение настойчиво отрицают виккане и также историки, среди которых Рональд Хаттон, который заметил, что викка не только предшествовала нью-эйдж, но также отличается от него основой мировоззрения[25].
Викка в России
30 апреля 2011 года в России был официально зарегистрирован первый викканский ковен «Ковен Ивовой Лощины» в г. Ижевск Удмуртской республики.[26]
В России функционируют «Союз Виккан России»[27] и российское отделение «Международной Языческой Федерации», а также существует множество различных викканских ковенов и общин. Идеология этих групп очень различается даже в пределах Викки.
См. также
Напишите отзыв о статье "Викка"
Примечания
- ↑ www.cog.org/wicca/about.html#PHIL - «Wicca, or Witchcraft, is an earth religion — a re-linking (re-ligio) with the life-force of nature, both on this planet and in the stars and space beyond»
- ↑ Стархоук, "Спиральный танец".
- ↑ Farrar, Janet. The Witches' God: Lord of the Dance. — London: Hale, 1989. — P. 170-171. — ISBN 0-7090-3319-2.
- ↑ Farrar Janet. Progressive Witchcraft: Spirituality, Mysteries, and Training in Modern Wicca. — Franklin Lakes, NJ: New Age Books, 2004. — ISBN 1564147193.
- ↑ Cunningham Scott. Wicca: A Guide for the Solitary Practitioner.
- ↑ Лори Кэбот, "Сила ведьм".
- ↑ The Wicca Bible by Anne-Marie Gallagher, Godsfield, page 34-39
- ↑ Valiente Doreen. An ABC of Witchcraft Past and Present. — Hale, 1973. — P. Introduction.
- ↑ 1 2 Hutton Ronald. Triumph of the Moon: A History of Modern Pagan Withcraft. — Oxford University Press, 1999. Page 392
- ↑ Farrar Stewart. What Witches Do. — P. 88.
- ↑ Hutton Ronald. Triumph of the Moon: A History of Modern Pagan Withcraft. — Oxford University Press, 1999. Page 393
- ↑ Valiente Doreen. An ABC of Witchcraft Past and Present. — Hale, 1973. — P. 231.
- ↑ Hutton Ronald. Triumph of the Moon: A History of Modern Pagan Withcraft. — Oxford University Press, 1999. Page 394—395
- ↑ Gardner Gerald B. Witchcraft Today. — London: Rider and Company, 1954. — P. 69, 75.
- ↑ Gallagher Ann-Marie. The Wicca Bible: The Definitive Guide to Magic and the Craft. — Godsfield, 2005. Page 77-78
- ↑ darknightl.narod.ru/magician/magicschool/mages17.htm Магическая школа # 17
- ↑ Farrar, Janet and Farrar, Stewart. Eight Sabbats for Witches (1981) (published as Part 1 of A Witches' Bible, 1996) Custer, Washington, USA: Phoenix Publishing Inc. ISBN 0-919345-92-1
- ↑ Stewart Farrar. The Witches' Way.Chapter II — Second Degree Initiation
- ↑ Hutton Ronald. The Triumph of the Moon: A History of Modern Pagan Witchcraft. — New York City: Oxford University Press. — P. 33–51. — ISBN 0198207441.
- ↑ Hutton, Ronald, The Triumph of the Moon — A History of Modern Pagan Witchcraft, Preface, «the only religion that England has ever given the world»
- ↑ Adherents.com [www.adherents.com/Na/i_w.html Statistical summary pages: W] Accessed 12 December 2007
- ↑ [en.wikipedia.org/wiki/Witch_(etymology) Witch (word) — Wikipedia, the free encyclopedia]
- ↑ Buckland Raymond. Witchcraft From The Inside: Origins of the Fastest Growing Religious Movement in America. — 3rd edition. — St. Paul, MN: Llewellyn Publications. — ISBN 1-56718-101-5.
- ↑ Valiente, Doreen. An ABC of Witchcraft Past and Present. — Hale, 1973. — P. Introduction.
- ↑ Hutton, Ronald. The Triumph of the Moon: A History of Modern Pagan Witchcraft. — Oxford University Press, 1999. — P. 412 and 413.
- ↑ Мария Солнцева [mn.ru/newspaper_freetime/20110708/303177878.html Русские ведьмы не желают объединяться] // Московские новости. — 08.07.2011. — № 70
- ↑ [souzwiccan.ru/ Союз Виккан России]
Литература
- Кэрролл Р. Т. [skepdic.ru/vikka/ Викка] // Энциклопедия заблуждений: собрание невероятных фактов, удивительных открытий и опасных поверий. — М.: Издательский дом «Вильямс», 2005. — 672 с. — ISBN 5-8459-0830-2, ISBN 0-471-27242-6.
- Прокофьев А., Филатов С. Б., Коскелло А. Славянское и скандинавское язычества. Викканство // Современная религиозная жизнь России. Опыт систематического описания / Отв. ред. М. Бурдо, С. Б. Филатов. — М.: Университетская книга, Логос, 2006. — Т. IV. — С. 320—333. — 155-207 с. — 2000 экз. — ISBN 5-98704-057-4.
- Скотт Каннингем. Руководство по самостоятельной магической практике. СПб., 2009.
- Тимоти Родерик. Викка. Год и один день. 366 дней духовной практики в Искусстве Мудрых. СПб., 2008.
- Рэйвен Гримасси. Викка. Древние корни колдовских учений. М., 1999
- Тэмми Салливан. Магия стихий. Огонь, воздух, вода, земля. Определите свою стихию. СПб., 2008.
- Gardner, Gerald B (1999) [1954]. Witchcraft Today. Lake Toxaway, NC: Mercury Publishing.
- Raymond Buckland, The Witch Book: The Encyclopedia of Witchcraft, Wicca, and Neo-paganism (Detroit: Visible Ink Press, 2002).
- James Aten, The Truth About Wicca And Witchcraft-Finding Your True Power. (Aten Publishing, 2008).
- Лори Кэбот. Сила ведьм. 1995.
Ссылки
- [wicca.ru/ Статьи по Викке на wicca.ru]
- [wicca.in.ua Викка в Украине]
- [silvercircle.ru Гарднерианская Традиция Викки]
- [hechisera.ru Викканская ведьма Эчисера]
Отрывок, характеризующий ВиккаВместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры. Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии. – Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра. Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью. Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания. – Говорят, вы заключили мир с турками? Балашев утвердительно наклонил голову. – Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди. – Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом. – Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!] Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его. – Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем. – Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет… – Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием… – Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку. На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда. – Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч. И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти: – Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!] Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною». В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву. – Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице. После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов: «Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора. На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это. Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками. За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью. – Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он. И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал: – К чему такая бездна церквей? – Русские очень набожны, – отвечал Балашев. – Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения. Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора. – У каждой страны свои нравы, – сказал он. – Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон. – Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей. Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно. По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях. После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву. Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой. – Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром. Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову. – Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем. – И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России! Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина. – И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность? Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами. – Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе. – Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона. – Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева. – Дайте ему моих, ему далеко ехать… Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась. После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию. Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного. Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции. В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли. Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки. Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему. Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери. – Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры. Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть. – Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А? – Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка… – А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!.. Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени. – Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты. Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело. – Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра. – Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь. – Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате. – Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью. Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие. – Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать. – Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии. Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор. – Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею. «Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею. Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний. Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел. Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик. Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы. В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий. Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы. Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску. К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше. Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!» Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир. Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии. Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен». |