Вислица

Вислица

Вислица (польск. Wiślica) — село в Польше в Буском повяте Свентокшиского воеводства. Административный центр гмины Вислица. В 1326—1869 года имело статус города.

Бывший королевский город Короны Королевства Польского.

Географическое положение

Вислица лежит на левом берегу Ниды, в Наднидзянском ландшафтном парке, примерно в 12 км на юг от Буско-Здруя. Через село проходит автодорога областного значения № 776 из Буско в Казимежа-Велька.

Вислица является отправной точкой синего туристического маршрута^{польск.} в Пиньчув и зелёного^{польск.} — в Гроховиску. Через село проходит Малопольская дорога Святого Якова и туристический маршрут Via Jagiellonica^{польск.}.

В Вислице заканчивается Свентокшиская пригородная узкоколейка. Сейчас уже несколько лет, из-за разрушения и разворовывания значительных отрезков железнодорожного полотна, поезда на этом участке не ходят.

История

Вислица существует как минимум с IX века. Согласно легенде, название села происходит от имени её основателя — князя вислян Вислимира (польск. Wiślimira), который вместе со своим окружением якобы принял крещение в 880 году. Упоминается об этом в так называемой «Паннонской легенде» или «Житии Мефодия». В документе говорится о принудительном крещении языческого князя вислян. Для части исследователей это упоминание было доказательством того, что в IX веке существовало сильное государство вислян со столицей в Вислице. Сейчас, однако, нет никаких сомнений в том, что роль столицы в их государстве играл Краков.

Около 990 года городище попало под власть полян. Вислица в то время стала, наряду с Краковом и Сандомиром, одним из важнейших административных центров Малой Польши. На рубеже X и XI веков в Вислице возникла первая городская церковь. В начале XI века Болеслав Храбрый соорудил недалеко от торгового поселения укреплённый город, чьей задачей было охранять переправу через Ниду. Через Вислицу пролегал торговый путь из Праги и Кракова в Древнерусское государство.

В то же время на острове под латинским названием Регия (Regia) возник второй укреплённый город. Таким образом, Вислица в XI в. состояла из двух городов, один из которых, где постоянно находилась княжеская дружина, имел типичный военный характер. Между ними развивалось торговое поселение с городской церковью. В конце XI в. поселение было сожжено, однако это не остановило его развитие. Рост города сильно затормозился в 1135 году, когда Вислицу опустошили половцы. После смерти Болеслава Кривоустого и началом феодальной раздробленности Польши Вислица оказалась в Сандомирском удельном княжестве^{польск.}.

Во времена властвования князя Генриха Сандомирского Вислица снова стала одним из важнейших малопольских городов. Князь основал в Вислице общину каноников и первый в городе коллегиальный костёл. Строительство такого костёла было завершено в эпоху правления его брата, Казимира Справедливого.

Князь Казимир выбрал Вислицу главным местом пребывания своего двора. На Регии возвели дворец, состоявший, в частности, из двух главных зданий, соединённых с часовнями в форме ротонды. В то же время отстроили город, расположенный к востоку от поселения. В правление князя Казимира Вислица стала центром культуры и искусства. В частности, здесь в то время появилась знаменитая Вислицкая плита^{польск.}.

В 1241 году город разорили дотла монголы во время нашествия на Польшу. В середине XIII века за Вислицу велась многолетняя тяжба между князьями из рода Пястов. В 1291 году город перешёл под власть Владислава Локетка. В 1292 году князя выгнали, а Вислица оказалась в пределах королевства Вацлава II. В 1304 году Локетек во главе венгерской подмоги отвоевал Вислицу.

После того, как Локетек занял польский престол, Вислица стала одним из самых значительных центров королевства. Уже в 1326 она получила городские права. Здесь проходили съезды малопольского и всепольского рыцарства. В 1347 король Казимир Великий утвердил здесь Вислицкий статут. В 60-х гг. XIV века Казимир Великий построил небольшой замок и обнёс город защитной стеной с тремя воротами. Он также основал третий, уцелевший доныне коллегиальный костёл.

6 декабря 1382, после смерти Людвика Венгерского в Вислице состоялся съезд малопольской шляхты, в ходе которого она встретилась с венгерскими послами.

В XV веке в Вислице и близлежащем Новом Корчине^{польск.} происходили съезды шляхты. Ян Длугош занимался здесь в то время образованием и воспитанием сыновей короля Казимира Ягеллончика.

В XVI веке город был важным ремесленным очагом. Здесь действовало тогда 12 цехов. В 1528 в Вислице появился водопровод, по решению короля Сигизмунда I Старого.

С этим населенным пунктом связана деятельность Польских братьев. Юзеф Шиманский в работе «По следам Польских братьев» вспоминает об обществе ариан, действовавшем здесь в XVI веке.

В 1587 году в Вислице состоялся элекционный сейм, в ходе которого имели место двойные выборы: эрцгерцога Максимилиана Габсбурга и Сигизмунда Васы. Город в то время заняли войска Христофора Зборовского, сторонника эрцгерцога Максимилиана. В конце концов, королём был избран Сигизмунд Васа, которому оказал поддержку великий гетман коронный Ян Замойский. В 1606 году во время рокоша Зебжидовского в Вислице состоялся съезд сторонников короля.

Вислица пострадала в XVII веке во время Шведского потопа. В 1657 город разрушило войско Дьёрдя II Ракоци. В 1766 году был снесён замок, в 1820 — костёлы Св. Мартина и Святого Духа, а в конце XIX века — древние городские стены. После Январского восстания в 1869 году Вислица потеряла права города.

Во время Первой мировой войны поселение оказалось на линии фронта. Австрийская артиллерия обстреляла Вислицу, серьезно повредив в частности коллегиальный костёл. Он был отстроен в 20-х гг. ХХ века.

В 1958 году в ходе археологических исследований были обнаружены остатки древних романских церквей в подземельях коллегиального костёла.

17 июля 1966, во время торжественного празднования 1000-летия крещения Польши, примас Польши кардинал Стефан Вышинский и архиепископ Кароль Войтыла осуществили торжественное коронование статуи Богоматери Локетковой, известной как Улыбающаяся, помещённой в главный алтарь вислицкого храма.

1 сентября 1974 состоялись торжества по случаю 50-летия обновления вислицкой капитулы коллегиального костёла, на которых председательствовал митрополит Краковский архиепископ Кароль Войтыла в сопровождении келецких епископов и 60 священников.

В 1975—1998 годах Вислица административно принадлежала к Келецкому воеводству.

1 октября 2004 Папа Иоанн Павел II удостоил вислицкий храм звание малой базилики.

7 сентября 2013 состоялось введение реликвий крови Иоанна Павла II в Малую вислицкую базилику. Председательствовал на субботний мессе митрополит Краковский архиепископ кардинал Станислав Дзивиш, который по этому поводу произнёс специальную проповедь.

Спорт

В селе действует основанный в 1948 году спортивный клуб «Груд Вислица» (польск. Gród Wiślica), который ведёт секцию футбола.

Транспорт

Вислица не имеет железнодорожного сообщения. Пассажирские перевозки обеспечивает автотранспортное предприятие «Буско-Здруй», а также частные перевозчики. Населённый пункт имеет прямое автобусное сообщение с Кельце, Краковом, Катовице, Буско-Здруем, Казимежа-Вельком, Мехувом, Живецем, а в выходные дни — также с Люблином.

Литература

• Michał Jurecki, Ponidzie. W świętokrzyskim stepie, Kraków 2004, ISBN 83-89676-16-8.
• Maria i Przemysław Plichowie, Ponidzie. Szlaki turystyczne, Warszawa 1985
• Szymon Wrzesiński — Sandomierski Desperado, [w:] Focus Historia, nr 3, 2007, s. 4-9 (tekst o księciu Henryku Sandomierskim pochowanym w Wiślicy)

Ссылки

•  (польск.) [www.ug.wislica.pl/ Официальная страница Вислицы]
• [dir.icm.edu.pl/pl/Slownik_geograficzny/Tom_XIII/573 Wiślica] (польск.) в Географическом словаре Царства Польского и других стран славянских, том XIII (Warmbrun — Worowo) от 1893 года
• Вислица // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Вислица

Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.