Вмешивающийся во время
| 17 — «Вмешивающийся во время» англ. The Time Meddler | |
|---|---|
| Актёры | |
Спутники
| |
| Производство | |
| Сценарист | Деннис Спунер |
| Режиссёр | Дуглас Кэмфилд |
| Продюсер | Верити Ламберт |
| Сезон | 2 |
| Дата выпуска | 3 июля 1965-24 июля 1965 |
| Хронология | |
| ← Предыдущая серия | Следующая серия → |
| Погоня | Галактика 4 |
Вмешивающийся во время (англ. The Time Meddler) — семнадцатая серия британского научно-фантастического телесериала «Доктор Кто», состоящая из четырех эпизодов, которые были показаны в период с 3 июля по 24 июля 1965 года. Первая серия, где Стивен Тейлор - спутник Доктора.
Содержание
Синопсис
Прибыв в древнюю Англию, путешественники находят некого "монаха", который вмешивается в ход истории
Сюжет
Эпизод 1. Наблюдатель
ТАРДИС приземляется на скалистом берегу Англии, Доктор находит на берегу брошенный шлем викинга, определяет по нему век и отправляется в ближайшую деревню. Стивен и Вики решают обследовать ближайшие скалы, за ними наблюдает Монах. Вскоре саксонский деревенский житель Элдред замечает ТАРДИС и бежит к старосте деревни Вулноту рассказать об этом. Тем временем, Доктор встречает жену Вулнота, Эдит, и убеждает её, что он обычный путешественник, собирающий информацию. Также он узнает, что на дворе 1066 год, так как на троне Гарольд Годвинсон, который еще не сражался с Харальдом III Суровым и Вильгельмом Завоевателем. Из монастыря рядом слышится пение монахов. Доктор приходит в монастырь, Монах впускает его туда, позволяя найти граммофон, играющий запись пения монахов, тостер и чайник. Клетка захлопывается и Монах ловит Доктора в свою ловушку. Стивен и Вики находят наручные часы, ранее упавшие с руки Монаха.
Эпизод 2. Вмешивающийся монах
Стивен и Вики проводят ночь на поляне, а наутро их ловят саксонцы и отводят к старосте деревни. Они убеждают Вулнота, что они путешественники, узнают от Эдит, что Доктор был здесь и пошел в монастырь. Монах не пускает их в монастырь, говоря, что Доктора там нет, но хитростью они узнают, что тот лжет, потому что очень точно описывает Доктора. Они решают проникнуть в монастырь ночью. Монах видит на горизонте корабль викингов. Они высаживаются и двумя мелкими группками идут на разведку. Одна из них находит и нападает на Эдит, после чего саксонцы идут искать вторгшихся. Викинги пьяны и того, кто напал на Эдит, убивают, остальные двое, Свен и Ульф, убегают. Элдред тяжело ранен и Вулнот ведет его в монастырь. Стивен и Вики находят граммофон в монастыре и уходят через секретный проход.
Эпизод 3. Битва умов
Стивен и Вики обнаруживают, что ТАРДИС залило приливом и решают вернуться в монастырь, чтобы поискать Доктора там. Но тот сбежал через проход сам. Он возвращается в деревню, слышит об разведывательном отряде викингов и решает отправиться в монастырь, чтобы найти Стивена и Вики, берет верх над Монахом и заставляет того открыть дверь, потому что тот считает, что у Доктора пистолет. Но в дверь входят Свен и Ульф и берут в плен Доктора, Монах же убегает. Доктор оглушает Свена, а Монах Ульфа. Монах просит жителей деревни зажечь сигнальные огни, говоря им, что он ожидает материалы с моря, те соглашаются, но не верят ему, так как считают, что он связан с викингами. Викинги приходят в сознание. Спутники обследуют гробницы монастыря и обнаруживают кабель, ведущий в саркофаг, который на самом деле ТАРДИС Монаха.
Эпизод 4. Поражение
Вернувшись в монастырь, Монах снова попадается Доктору и раскрывает свой план по приманиванию и уничтожению флота викингов атомными ракетницами, в результате чего Гарольд не проиграет сражение при Гастингсе и весь мир поменяется. Доктор заставляет Монаха раскрыть свою ТАРДИС, где обнаруживаются Стивен и Вики. Ульф и Свен объединяются с Монахом и связывают компанию Доктора и перетаскивают снаряды к пушке на пляже. Но все срывается, когда прибывает Вулнот с отрядом и убивает Ульфа и Свена. Монах понимает, что Доктор со спутниками сбежали, что-то сделав с его ТАРДИС. Оказывается, он снял с неё контроль измерений и интерьер уменьшился до размеров наружного. Монах застревает в 1066 году. Прилив спадает и Доктор со спутниками улетают.
Трансляции и отзывы
| Эпизод | Дата показа | Продолжительность | Телезрители (в миллионах) |
Archive |
|---|---|---|---|---|
| «Наблюдатель» | 3 июля 1965 | 24:05 | 8.9 | 16mm t/r |
| «Вмешивающийся монах» | 10 июля 1965 | 25:17 | 8.8 | 16mm t/r |
| «Битва умов» | 17 июля 1965 | 24:10 | 7.7 | 16mm t/r |
| «Поражение» | 24 июля 1965 | 24:00 | 8.3 | 16mm t/r |
| [1][2][3] | ||||
Интересные факты
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 23 декабря 2014 года. |
- Это первая серия из псевдоисторических в сериале. От исторических она отличается наличием элементов фантастики помимо ТАРДИС, Доктора и его спутников.
- Монах - первый возвращающийся злодей в сериале. Его возвращение состоялось в серии Генеральный план далеков.
Напишите отзыв о статье "Вмешивающийся во время"
Примечания
- ↑ Shaun Lyon et al. [gallifreyone.com/episode.php?id=s The Time Meddler]. Outpost Gallifrey (31 марта 2007). Проверено 30 августа 2008. [web.archive.org/web/20080410054317/www.gallifreyone.com/episode.php?id=s Архивировано из первоисточника 10 апреля 2008].
- ↑ [www.drwhoguide.com/who_s.htm The Time Meddler]. Doctor Who Reference Guide. Проверено 30 августа 2008.
- ↑ Sullivan, Shannon [www.shannonsullivan.com/drwho/serials/s.html The Time Meddler]. A Brief History of Time Travel (6 апреля 2008). Проверено 30 августа 2008.
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Вмешивающийся во время
– Да отчего же? – сказала княжна.Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
