Батлер, Джерард
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 20 августа 2011 года. |
| Джерард Батлер | |
| Gerard Butler | |
 Джерард Батлер в 2016 году | |
| Имя при рождении: |
Джерард Джеймс Батлер |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1997 — по настоящее время |
| Награды: |
MTV Movie Awards (2007) |
Джерард Батлер (англ. Gerard Butler; род. 13 ноября 1969, Глазго, Шотландия) — шотландский киноактёр, наиболее известный по работам в таких фильмах как «Призрак Оперы», «300 спартанцев», «Голая правда», «Законопослушный гражданин», «Рок-н-рольщик», «Падение Олимпа» и «Падение Лондона».
Биография
Джерард стал третьим ребёнком в католической семье Маргарет (урождённая Хантон) и Эдварда Батлеров. У него есть старшие брат Браун и сестра Линн.
Когда ему было 6 месяцев, семья переехала в Монреаль (Канада), где его отец предпринял несколько попыток создания собственного бизнеса. Однако все его усилия заканчивались провалом, а во всех неудачах он обвинял жену и детей. Маргарет не выдержала и подала на развод.
В 1971 году вместе с детьми она вернулась в Шотландию в свой родной город Пейсли, где вскоре вновь вышла замуж. В Пейсли и прошло всё детство Джерарда Батлера. Мать воспитывала Джерарда и его брата и сестру в одиночку, и с 2 до 16 лет он ни разу не видел своего отца. В юности он увлекался каратэ, и даже чуть было не стал чемпионом[1].
Поскольку жили они неподалёку от кинотеатра, то Джерард очень любил ходить туда вместе с матерью. Однажды ему удалось уговорить мать отвести его на пару прослушиваний. Через некоторое время Джерард начал играть в Молодёжном шотландском театре, а в двенадцать лет получил небольшую роль уличного мальчишки Оливера в одноимённой постановке Королевского театра Глазго. Но Маргарет не одобряла увлечение сына сценой и считала, что он должен получить хорошую профессию.
Впрочем, игра на сцене не мешала Джерарду быть лучшим учеником в классе. Но, когда встал вопрос о выборе специальности, Джерард, чтобы не огорчать родителей, поступил в колледж при университете Глазго на юридический факультет. Он и здесь оказался одним из лучших студентов и был избран президентом студенческого юридического общества[1].
Но сразу после окончания учёбы он отправился в Лос-Анджелес, чтобы попытать счастья в актёрской профессии. Вот только мечты о быстрой актёрской карьере так и остались мечтами. Единственное, что ему удалось добиться за полтора года кинопроб — это роль статиста в фильме «Телохранитель».
В это время он узнал о том, что его отец болен раком, и отправился в Канаду. С тех пор, как Джерард последний раз видел отца, прошло 14 лет.
Эдвард Батлер умер на руках сына, и после похорон Джерард возвратился в Шотландию.
Он устроился в компанию Morton Frazer, одну из крупнейших юридических фирм Эдинбурга, для прохождения двухгодичной стажировки. Там он познакомился с Аланом Стюартом, который стал его другом и сыграл в его жизни очень важную роль.
Джерард делал успехи в работе, но так и не смог почувствовать к ней вкуса. Работа с девяти до пяти, рутина и безысходность угнетали его. Не спасало даже участие в организованной с помощью Алана рок-группе — Speed.
Началась затяжная депрессия, и Джерард пристрастился к алкоголю[1]. Друзья не раз вытаскивали его буквально из-под колёс машин и неоднократно видели, как он в бессильной ярости бился головой о стену. Он часто просыпался с сильными порезами, кровоподтеками и рваными ранами на теле, но не мог вспомнить, как их получил. Однажды он очнулся на крыше небоскрёба от окрика своего друга Алана. Джерард не мог вспомнить, как он очутился наверху, а приход его друга спас его от последнего шага в пустоту. В какой-то момент его не стало интересовать ничего, кроме выпивки и он пил со всеми, кто мог составить ему компанию. Пьянство практически разрушило его жизнь и карьеру. За неделю до окончания стажировки Джерарда уволили с работы.
В Эдинбурге на сцене фестиваля Фриндж Джерард увидел спектакль «На игле» (Trainspotting) и окончательно понял, что выбрал не ту профессию.
Через два дня после увольнения он отправился в Лондон на поиски актёрского счастья. Но и в Лондоне никто не торопился открывать перед ним двери.
Ему пришлось сменить несколько профессий, от официанта до демонстратора заводных игрушек, прежде чем он устроился в лондонский театр Мэрмейд, но и то лишь ассистентом по кастингу для постановки шекспировской пьесы «Кориолан». Постановщиком этого спектакля был Стивен Беркофф, к которому однажды в кафе Батлер подошёл с просьбой о прослушивании. Впечатлённый его смелостью, Беркофф дал согласие и, таким образом, Батлер получил свою первую профессиональную актёрскую роль.
А уже через некоторое время он сыграл в Ирландии ведущую роль в постановке «На Игле», которой он до этого восхищался из зрительного зала.
Кинокарьера
В 1997 году, когда его театральная карьера уже сложилась, Батлер дебютирует в кино совместно с Биллом Конноли и Джуди Денч в фильме Джона Мэддена «Миссис Браун». Практически вся роль Батлера сводилась к купанию голышом в ледяной воде — в результате актёра госпитализировали с переохлаждением.
Однажды, когда он возвращался со съёмок этого фильма, он увидел тонущего в реке Тей мальчика. Батлер бросился в воду и спас его, получив за это «Свидетельство о храбрости» от Королевского общества спасения утопающих.
В этом же году он получил крохотную роль моряка в очередной серии бондианы — «Завтра не умрет никогда», а также небольшую роль в фильме Рассела Малкэхи «Мумия: Принц Египта», который вышел в 1998 году. В конце 1990-х Батлер появился в телевизионном комическом сериале «Люси Салливан выходит замуж», одновременно играя в театре в пьесе «Однажды прошлым летом» совместно с Шейлой Гиш и Рэйчел Вайс.
Новое тысячелетие Батлер начал с второстепенных ролей в гангстерском боевике «Стрелки» (2000) и военной драме «Цветы Хариссона» (2000). Затем он одновременно получил уже настоящие, полноценные главные роли в фильме Уэйса Крэйвена «Дракула 2000», а также в американском телевизионном сериале «Аттила завоеватель» (2001), для съемок в котором ему впервые пришлось участвовать в батальных сценах, а также избавиться от своего шотландского акцента. Здесь Батлер снова сотрудничал вместе с Беркоффом, который сыграл дядю Аттилы.
После этих двух ролей Батлер становится популярным. Тип таких мужественных героев, сыгранных Батлером, натолкнул обозревателей CNN на мысль, что он мог бы успешно заменить Пирса Броснана в очередном фильме бондианы.
Однако, «Дракула 2000» провалился в кинотеатрах, а «Аттила», несмотря на то что был на втором месте в рейтинге телевизионных мини-сериалов, оказался быстро забыт. Слухи о его участии в фильме об агенте 007, утихли, когда Броснан подтвердил, что он будет сниматься, по крайней мере, в двух ближайших фильмах о Бонде.
Батлер заключил договор с новым агентством. Он вернулся на британское телевидение для участия в телесериале «Присяжные» (2000), где также играли Дерек Джейкоби и Энтони Шер. В это же время у него появляется роль в фильме Роба Боумана «Власть огня» (2002), в съёмках также принимали участие Мэттью МакКонахи и Кристиан Бэйл. Далее главная роль в фильме Ричарда Доннера «В ловушке времени» (2003). Следующим крупными и удачным проектом актёра стал фильм «Лара Крофт Расхитительница гробниц: Колыбель жизни» (2003).
2004 год стал для актёра судьбоносным: он снялся в мюзикле «Призрак оперы», экранизации одной из самых успешных постановок за всю историю театра, собравшей по всему миру более 154 миллиона долларов, получившей более десятка премий, в том числе три номинации на «Оскар». Его немного рок-н-рольный голос пришёлся по душе автору мюзикла Эндрю-Ллойду Вебберу, который взял его на главную роль. Все вокальные партии Призрака Батлер исполнял сам.
Съёмки дались Батлеру нелегко — ему приходилось тратить по 4-6 часов ежедневно, пока на него накладывали грим, петь в котором было гораздо сложнее обычного. Но конечный продукт, несомненно, оправдал все вложенные в него силы и по праву может считаться одним из лучших экранных мюзиклов последнего времени.
Далее была роль Беовульфа в фэнтези-фильме «Беовульф и Грендель», фильм не завоевал особого успеха.
Широкую известность Джерарду принесла роль спартанского царя Леонида в эпическом боевике «300 спартанцев» Зака Снайдера, экранизации одноимённого комикса Фрэнка Миллера. Полгода Батлер набирал вес, совершенствовал своё тело в тренажёрном зале и учился драться на мечах. В итоге образ получился настолько реалистичным, что на церемонии вручения наград MTV Movie Awards Батлер одержал победу в номинации «Лучший боец». Образ царя Леонида, созданный Джерардом, активно использовался в рекламной кампании фильма, на постерах и обложках DVD (а также впоследствии стал известным Интернет-мемом).
Очередной важной вехой в творческой биографии Батлера стал фильм режиссёра Гая Ричи «Рок-н-рольщик» (2008), в котором он сыграл незадачливого бандита Раз-Два. В 2009 году этот фильм получил премию журнала Empire в номинации «Лучший британский фильм года».
Джерард старается сниматься в разных ролях, а не придерживаться какого-то одного амплуа и это ему удаётся. В комедии «Голая правда» (2009), современной истории о битве полов, Батлер ещё раз показывает, что он не только герой боевиков. На участие в фильме «Геймер» (2009) он подписался только тогда, когда создатели убедили его, что фильм отражает один из возможных вариантов недалёкого будущего.
Весомым событием в жизни Джерарда стало открытие им продюсерской фирмы «Злобные близнецы» (Evil Twins) совместно с его другом и бывшим менеджером Аланом Сигелем. Первым её проектом становится фильм «Законопослушный гражданин», в котором Батлер снялся совместно с Джейми Фоксом. В работе над этой кинолентой Батлер участвовал во множестве качеств — он не только играл одну из главных ролей, но и занимался продюсированием, работой над сценарием и над созданием роли[2].
В 2010 г. на мировые экраны вышла ещё одна комедия с Батлером в главной роли — «Охотник за головами», в ней он сыграл вместе с Дженнифер Энистон.
В октябре 2008 года вместе с Марком Ронсоном (продюсер Эми Уайнхаус) и Джулианом Касабланкасом (вокалистом The Strokes) открыл ресторан «Шин» в Лос-Анджелесе.
Медицинский осмотр в марте 2013 года выявил, что у актёра сломано два шейных позвонка[3].
Предпочитает, чтобы его называли Джерри, так как ему не нравится, как американцы произносят имя Джерард[4]. Считается одним из самых доброжелательных актёров Голливуда[5].
Личная жизнь
С лета 2014 года состоит в отношениях с дизайнером интерьеров Морган Браун[6].
Фильмография
Примечания
- ↑ 1 2 3 Джеймс Дэвидсон Против ветра (рус.) // Men'sHealth-Россия : ежемесячный журнал. — 2010. — № 1. — С. 72–77.
- ↑ [www.trud.ru/article/18-09-2009/229026_dzherard_batler_ja_zhivu_v_amerike_no_v_dushe_ja_shotlandets.html Труд: Джерард Батлер — «Я живу в Америке, но в душе я шотландец»] (18 сентября 2009 г.)
- ↑ [www.rbc.ua/rus/digests/show/akter-dzherard-batler-slomal-sheyu-28032013092800 Актёр Джерард Батлер сломал шею]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=7r8hf8udeZY YouTube: Gerard Butler — My name is Gerry]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=L5CpKbvNedE YouTube: Gerard Butler in Central ark]
- ↑ [www.wday.ru/seks-otnosheniya/novosty/djerard-batler-jenitsya-a-hilari-daff-razvoditsya/ Джерард Батлер женится...].
- ↑ [www.imdb.com/media/rm1416793856/nm0124930 IMDb: Gerard Butler photos]
- ↑ Джерард Батлер и «Покорители волн»
Ссылки
- Джерард Батлер (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.kinopoisk.ru/name/12086/ Джерард Батлер] на сайте Kinopoisk.ru
- [www.kinostation.com/dzherard-batler.html Джерард Батлер] на сайте KinoStation.com
Напишите отзыв о статье "Батлер, Джерард"
Отрывок, характеризующий Батлер, Джерард
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
