Дюссельдорф-Калькум
| Дюссельдорф Калькум[1] | |
|---|---|
| |
| Высота центра: | 39,0 м над уровнем моря |
| Площадь поверхности: | 7,62 км² |
| Количество жителей: | 1.915 чел.(по состоянию на 31 декабря 2010) |
| Плотность населения: | 251 чел. на км² |
| Округ Дюссельдорфа: | V |
| Номер района в Дюссельдорфе: | 56 |
| Вхождение в состав города: | 1 января 1975 года |
Калькум (нем. Kalkum) — административный район города Дюссельдорф (Германия, федеральная земля Северный Рейн-Вестфалия). Расположен в северной части города. Район входит в V-й административный округ Дюссельдорфа.
На севере Калькум граничит с районами Виттлаер и Ангермунд, на западе – с районом Кайзерверт и на юге – с районом Лохаузен. На западе Калькум граничит с городом Ратинген.
История
Калькум является одним из старейших районов Дюссельдорфа. Первое письменное упоминание о Калькуме относится к 309 году — времени правления Константина I Великого. В следующий раз Калькум упоминается в хронике 852 года, где говорится о том, что король Восточно-Франкского королевства Арнульф Каринтийский — один из последних представителей династии Каролингов на германском троне — даровал канонику коллегиальной церкви в Гарце недвижимость в Калихайме (нынешнем Калькуме), в число которой входили лес, барский двор с мельницей и церковь.
До 1930 года Калькум сохранял за собой городское право. При этом до 1 февраля 1930 года на немецком языке Калькум писался как Calcum[2]. В 1930 году декретом Министерства внутренних дел Калькум вместе с Виттлаером, а также входящими ныне в состав Виттлаера городами Бокум и Айнбрунген объединяются в единый город Виттлаер, в составе которого Калькум и находился до 1 января 1975 года, когда Виттлаер был включён в состав V-го округа Дюссельдорфа. При этом Калькум получил статус отдельного городского района.
Общее описание района
Имея площадь 7,62 км², Калькум относится к числу больших городских районов. Но с числом жителей менее 2000 человек Калькум является районом с одной из наименьших плотностей населения.
Калькум с северной и восточной сторон окружён многочисленными полями и лесами. Это, а также близость к туристически популярному району Кайзерверт делают Калькум элитной жилой зоной. Однако в последнее время популярность Калькума как места для жизни снижается, так как расположенный несколько юго-восточнее международный аэропорт Дюссельдорфа служит причиной повышенного шума и большого количества транзитного транспорта.
Достопримечательности
- Замок Калькум
- Церковь Святого Ламберта (de: St. Lambertus (Kalkum))
- Водяная мельница «Чёрный ручей»
Транспорт
Через Калькум проходит маршрут U79 Дюссельдорфского скоростного трамвая. Остановка называется Kalkumer Schlossallee.
Также через Калькум проходит линия S1 городской электрички региона Рейн-Рур, но станция «Калькум» была отменена 27 мая 1990 года.
Напишите отзыв о статье "Дюссельдорф-Калькум"
Примечания
Координаты: 51°18′00″ с. ш. 6°46′00″ в. д. / 51.30000° с. ш. 6.76667° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=51.30000&mlon=6.76667&zoom=14 (O)] (Я)
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Дюссельдорф-Калькум
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
