Золотая Царицына палата

Золотая Царицына палата — дворцовая постройка XVI века в Московском Кремле. Своё название получила после того как в конце XVI века стены Царицыной палаты расписали золотом.

История и описание

В настоящее время палата со всех сторон обстроена и для обозрения доступен только её восточный фасад, выходящий в проезд между Грановитой палатой и церковью Ризположения. По остаткам карниза, скрытого аркой, поддерживающей обходную галерею Верхоспасского собора, а также по оконным наличникам хорошо видно, что первоначальный облик палаты имел черты ренессанса. Оконные наличники южного фасада, ранее выходившего на Постельное крыльцо, украшены затейливой резьбой в том же стиле. Примечательно, что одно из этих окон двойное.

До наших дней сохранилась и так называемая Жилецкая палата, служившая сенями Царицыной. В старину в этих сенях дежурила дворцовая стража. В них сохранился изящный ренессансный портал, оформляющий парадный вход в главное помещение женской половины царского дворца.

В дни больших праздников, а также по случаю именин, царица принимала здесь поздравления от царя, царевичей, бояр, прочих придворных чинов и посадских людей и жаловала их в присутствии царя имениными пирогами и допускала к руке.

Сюда же являлись люди всех чинов и сословий с поздравлениями по случаю рождения царевичей и царевен. По старинному обычаю новорожденному царевичу или царевне «на зубок» подносили какой-нибудь подарок. Это могла быть икона или другая святыня, серебряный кубок, соболя, дорогие ткани: бархат, атлас и объярь.

Здесь же царица принимала патриарха и прочих служителей церкви.

По воспоминанию архиепископа Арсения Элассонского, посетившего палату в 1589 году, она была очень богато и изящно украшена. Стены и своды были покрыты чистым золотом и удивительным образом отражали произносимые звуки. На стенах были изображены растительные узоры, деревья, виноградные кисти, а также разные птицы. Посреди свода находился лев, державший в зубах змею, с середины которой спускалось множество подсвечников, украшенных драгоценными камнями и жемчугом и искусно сплетённых наподобие корзин. Арсений особо отмечает восхитившие его многочисленные мозаики с изображением событий и лиц священной истории. Все эти изображения были покрыты изящными окладами, венцами и украшены драгоценными камнями.

Удивившая Арсения акустика объясняется хорошо известным древнерусским мастерам строительным приёмом. При исследовании палаты в XX веке на её своде были обнаружены хорошо сохранившиеся, поставленные тесно друг к другу горшки, скреплённые кирпичной крошкой на извести.

В 1681 году был перестроен расположенный над Золотой Царицыной палатой Верхоспасский собор, и в 1683 году её свод был укреплён двумя поставленными крест-накрест арками-перететивьями с вызолоченными железными связями, в результате чего интерьер палаты приобрёл столь своеобразный вид.

В правление Петра I Золотая Царицына палата была обращена в кладовую. Возобновили её лишь к коронации Павла I в 1796 году, о чём свидетельствует надпись на своде.

В 1838—1849 гг., при строительстве Большого Кремлёвского дворца палата была отреставрирована и включена в новый историко-архитектурный комплекс.

Реставрация стенописи производилась в 1920-х и 1947 гг.

В настоящее время Золотая Царицына палата является одним из помещений резиденции президента.

Литература

• Бартенев С. П. Большой Кремлёвский дворец. Указатель к его обозрению. М.: Синодальная типография, 1909. С. 74—79.
• Забелин И. Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. М.: Транзиткнига, 2005. ISBN 5-9578-2773-8

Отрывок, характеризующий Золотая Царицына палата

«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.