Интернирование

Интернирование (лат. internus — «внутренний», «местный») — принудительное задержание, переселение или иное ограничение свободы передвижения, устанавливаемое одной воюющей стороной для находящихся на её территории граждан другой воюющей стороны или для граждан другой воюющей стороны, находящихся на оккупированной первой воюющей стороной территории, или нейтральным государством для военнослужащих воюющих сторон. В некоторых случаях интернированием называется лишение свободы или переселение государством своих граждан, считающихся неблагонадёжными (обычно — во время войн).

Субъекты

Интернированию могут быть подвергнуты:

• Гражданские лица, оказавшиеся во время войны на территории воюющего государства-противника или на оккупированной этим государством территории.
• Военнослужащие, оказавшиеся на территории государства-противника в период временного прекращения военных (боевых) действий.
• Военнослужащие любого воюющего государства, находящиеся на территории нейтрального государства во время войны.

Также в прошлом интернированию подвергались гражданские лица, граждане воюющего государства, которые считаются потенциально опасными и склонными к сотрудничеству с противником. Примеры: интернирование членов американских и британских фашистских партий соответственно в США и Великобритании, помещение в лагеря граждан японского происхождения в США.

В случае интернирования военнослужащих задерживается также имеющееся при них вооружение и военная техника. Задержание военнослужащих воюющего государства-противника во время военных (боевых) действий интернированием не является, а представляет собой пленение.

Цель

• Интернирование гражданских лиц и военнослужащих на территории страны-противника имеет целью недопущение участия этих лиц в войне против данного государства (которое возможно в случае возвращения этих лиц в свою страну).
• Интернирование гражданских лиц на территории, оккупированной страной-противником, имеет целью обеспечение безопасности оккупационных войск от враждебных действий потенциально опасных лиц.
• Интернирование военнослужащих на территории нейтральной страны имеет целью сохранение режима нейтралитета данной страны (так как разрешение на нахождение военнослужащих, оружия или военной техники одной из сторон на территории государства может рассматриваться другой стороной как участие в войне на стороне противника, то есть нарушение нейтралитета).

Порядок

Интернируемые помещаются в специально отведённой для них местности, которую им запрещается покидать. При задержании интернируемому должна быть предоставлена возможность взять с собой необходимый запас одежды, обуви, пищи, воды, медикаментов, иных предметов первой необходимости. Государство, интернирующее иностранных граждан, обязано за свой счёт обеспечить для них соответствующие условия проживания. Не допускается размещение интернированных в нездоровой местности, климат которой вреден для интернированных. Интернированным должно быть обеспечено пригодное для проживания жильё, оборудованное в соответствии с санитарными нормами, одежда, питание, медицинское обслуживание.

С целью защиты интернированных от опасностей, вызываемых военными (боевыми) действиями, места их расположения на территориях воюющих государств или на оккупированной территории могут быть согласованы воюющими сторонами. В случае, если территория, на которой находятся интернированные, подвергается воздушным налётам или иным опасностям войны, государство обязано принимать для защиты интернированных все меры, которые принимаются на данной территории для защиты собственного гражданского населения (постройка убежищ, использование системы оповещения и так далее).

Государство обязано содействовать нейтральным международным организациям, занимающимся розыском пропавших лиц, в определении местонахождения интернированных.

Решения о принудительном поселении в определенном месте или интернировании лиц из населения оккупированной территории должны приниматься согласно нормальной процедуре, которая должна быть определена оккупирующей державой. Эта процедура должна предусматривать право на апелляцию со стороны заинтересованных лиц. Решения по этой апелляции будут приниматься в возможно короткий срок. Если решения останутся в силе, они должны быть предметом периодического пересмотра, по возможности не реже одного раза в шесть месяцев, со стороны компетентного органа, созданного данной державой.

Права интернированных

Интернируемые имеют право на гуманное обращение, уважение их личности, чести, семейных прав, религиозных и национальных традиций, обрядов, привычек и обычаев. Они должны быть защищены от насилия, запугивания, оскорблений, любопытства толпы. Женщины должны специально охраняться от посягательств на их половую неприкосновенность и от принуждения к занятию проституцией.

Интернированным должна быть обеспечена возможность сообщения семье о месте своего пребывания, обращения в международные гуманитарные организации, возможность получения корреспонденции и посылок с одеждой, едой, медицинскими препаратами, предметами религиозного назначения. Интернированный имеет право подать ходатайство о разрешении ему вернуться на родину, при условии приведения основательных доводов в пользу того, что он не будет, вернувшись, тем или иным образом принимать участие в войне. Это ходатайство должно рассматриваться в разумные сроки, интернированный должен иметь возможность обжалования отказа, если таковой последует, в суде.

Запрещается применение к интернированным любых форм насилия или его угрозы, в том числе с целью получения от них сведений о них самих или третьих лицах. Запрещается посягательство на имущество интернированных. Интернированные не могут подвергаться медицинским или иным научным экспериментам, если это не вызывается необходимостью оказания им медицинской помощи.

Интернированный не может быть наказан за действия, совершённые другим лицом. Применение к интернированным любых форм коллективного наказания категорически запрещается. Интернированных запрещается использовать в качестве заложников или «живого щита» (помещать их в определённое место для защиты этого места от военного нападения противника).

Интернированные не могут принуждаться к труду, за следующими исключениями:

• интернированные врачи и иной медицинский персонал могут быть принудительно привлечены к оказанию медицинской помощи другим интернированным;
• возможно принудительное привлечение интернированных к работам по управлению, поддержанию порядка, кухонным и иным хозяйственным работам в местах интернирования, а также к защите других интернированных от воздушных налётов или других опасностей войны.

В любом случае запрещается:

• принуждение интернированных к службе в вооружённых силах (как в боевых, так и во вспомогательных частях);
• любые формы давления, пропаганды службы в вооружённых силах;
• использование интернированных на любых работах, непосредственно связанных с ведением военных (боевых) действий;
• использование на работах лиц до 18-летнего возраста;
• любая работа, носящая оскорбительный или унизительный характер;
• использование интернированного на работе, для которой он не годен по медицинским показателям.

Привлекая к работе интернированных, государство обязано обеспечивать условия, не хуже чем собственным гражданам, выполняющим ту же самую работу в этом же районе, в том числе: продолжительность рабочего дня, заработную плату, компенсации за несчастные случаи и профессиональные заболевания. Добровольно поступив на работу, интернированный имеет право отказаться от неё, проработав не менее шести недель и предупредив об этом за восемь дней.

Законодательные акты

Режим интернирования был оговорён Гаагскими конвенциями 1907 года о правах и обязанностях нейтральных держав в случае войны, затем закреплён Женевской конвенцией 1929 года, в настоящее время определяющим его актом является Женевская конвенция 1949 года «О защите гражданского населения во время войны».

См. также

• Лагеря для интернированных в оккупированной Германии
• Интернирование японцев в Канаде

Отрывок, характеризующий Интернирование

– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.