Красно (Нижегородская область)

Село Красно Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Нижегородская областьНижегородская область Муниципальный район Вачский Сельское поселение Чулковский сельсовет Координаты 55°54′55″ с. ш. 42°41′31″ в. д.55.91528° с. ш. 42.69194° в. д. / 55.91528; 42.69194    Высота центра 135 м Население 7 человек (2008) Названия жителей красненцы Часовой пояс UTC+3 Почтовый индекс 606149 Автомобильный код 52, 152 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=22217840014 22 217 840 014]

Красно́ — село в Вачском районе (с 1929 года) Нижегородской области. Входит в состав Чулковского сельсовета. Стоит на правом берегу речки Добрушки (правом притоке речки Тужи, которая, в свою очередь, является правым притоком Оки). Находится на расстоянии около 4 км от Оки.

Население — 7 жителей (зимы 2007—2008).

В прошлом — село Загаринской волости Муромского уезда Владимирской губернии.

Из истории

XVII век

Время первоначального основания церкви в селе Красно и образования Красненского прихода неизвестно. Но в XVII веке в Красно уже была церковь (деревянная). В окладных книгах Рязанской епархии за 1676 год сказано: «В селе Красне — церковь Николая Чудотворца; у той церкви дворы попов Зиновия, Василия и Ивана, дворы пономарской и просвирницын да в приходе: 9 дворов крестьянских и 10 бобылских, в деревне Высокой — 34 двора крестьянских и 4 бобылских, в д. Курмыкове — 9 дворов крестьянских, в д. Заставах — 9 дворов крестьянских, в д. Щедринце — 36 дворов крестьянских и 6 бобылских, в д. Жекине — 36 дворов крестьянских, в д. Вшивкове — 5 дворов, в д. Липовке — 4 двора, в д. Хвощах — 5 дворов, в д. Павликове — 25 дворов крестьянских и 11 бобылских, в д. Ивашевой — 9 дворов крестьянских и 1 бобылский, в д. Соболевой — 20 дворов крестьянских и 1 бобылский. Да по сказке Николаевского попа Зиновия со товарищи церковные земли Государева жалования 24 четверти, сенных покосов 120 копён.»

XVIII век

Вышеупомянутая церковь существовала в Красно до 1776 года и пришла в ветхость. Поэтому местный вотчинник С… Наумович Сенявин испросил у епископа Владимирского Иеронима благословение на построение каменного храма. Храм был построен и освящён в честь св. Николая Чудотворца. Этот храм был небольшой и холодный. Богослужение в зимнее время с 1797 года совершалось в тёплом деревянном храме в честь Владимирской иконы Божией Матери, который был приобретён в Муроме.

ХIХ век

В 1814 году к каменному храму была пристроена тёплая трапезная; в ней устроено два придела: во им святой Троицы и Владимирской иконы Божией Матери. Тогда деревянная церковь была упразднена.

В середине ХIХ века Красно относилось к владениям князя Сергея Григорьевича Голицына (1803—1868) и имело не более пяти десятков дворов. Господского дома в Красно не было.

В 1860-63 годах главный каменный храм был разобран и устроен новый более обширных размеров: в 1866-67 годах разобрана и построена вновь трапеза этого храма. Новый храм пятиглавый довольно величественной и изящной архитектуры. Престолов в этом храме три: главный во им Живоначальной Троицы, в трапезе тёплой — во им святого Николая Чудотворца и Владимирской иконы Божией Матери. Храм внутри весьма богато украшен иконами и живописью. В иконостасе главного храма иконы их прежнего храма — художественной работы. По преданию, эти иконы были написаны по заказу храмосоздателя (конца XVIII века) Синявина, в Академии художеств. Утварь и ризница церковная также весьма богаты.

Строительство Троицкой церкви организовали два богатых жителя соседних деревень: Смолин из Соболево и Евдокимов из Высоково. Был запущен небольшой кирпичный завод. Глину для кирпичей добывали в карьере на расстоянии 1 км от села. Строительство продолжалось 12 лет. Церковь была богато украшена: множество икон, красивое большое паникадило. Вокруг церкви была узорчатая ограда со стеклянными разноцветными шарами, в которых зажигались свечи, стояли 4 круглые башни и две белые сторожки. Купола были зелёного цвета, кресты — жёлтого.

Причта при церкви по штату положено: два священника, диакон и два псаломщика. На содержание их получается из разных источников около 1850 руб. ежегодно. Дома у членов причта собственные на церковной земле. Земли при церкви: усадебной 2 десятины 407 кв. сажень, в том числе под церковью, улицей и дорогами 1377 сажень, сенокосной 5 десятин 548 сажень, пахатной 37 десятин 1262 сажени, из которых неудобной для пашни 4½ десятины, а всего 44 десятины 2217 сажень.

Во второй половине ХIХ века настоятелем красненской Троицкой церкви был протоиерей Ксенофонт Смирнов. Помощником настоятеля был священник Иоанн Белавин, диаконами и псаломщиками были (не одновременно): Евдоким Альбицкий, Иван Победоносцев, Николай и Василий Орловы, Михаил Сокольский и др.

К концу XIX века состав прихода по сравнению с XVII веком почти не изменился. Из прихода была только исключена деревня Липовка, расположенная на левом берегу Оки, не вошедшая в состав Муромского уезда. По клировым ведомостям на конец века в Красненском приходе числилось 538 дворов, 413 душ мужского пола и 1549 женского, в том числе раскольников 4 души. Это было второе по значению село Загаринской волости. Только в нём, не считая волостного села, были церковь и школа (училище).

Протоиерей Ксенофонт Смирнов

Настоятель Троицкой церкви Ксенофонт Прохорович Смирнов (1822, село Борисоглебское Муромского уезда Владимирской губернии — 1904, Красно) закончил Муромское духовное училище (1830—1836), затем Владимирскую духовную семинарию (1836 — 184?), был рукоположен во священника в 1842 году, в 1889 году стал протоиерейем, в 1893 году получил потомственное дворянство, был награждён орденами Св. Анны 3-й ст. и Св. Владимира 4-й ст.. У него и его супруги, Татьяны Ивановны (1820—1904) было 5 детей. В том числе, три сына:

• Иван (1844, Красно — 1919, Рязань), в иночестве Иоанн — архиепископ Рижский и Митавский, затем Рязанский и Зарайский, автор большого числа богословских сочинений;
• Николай (1847, Красно — 1907, Пенза) — кандидат богословия Киевской духовной академии, преподаватель литургики, практики и гомилетики Пензенской духовной семинарии, редактор «Пензенских Епархиальных Ведомостей», статский советник;
• Федор (1852, Красно — 1929, Москва) — управляющий Олонецкой (1908 г.), Курской (1908—1912 гг.) и Рязанской (1912—1917 гг.) контрольных палат, кавалер орденов Св. Анны 2 ст., Св. Владимира 4-й ст. и Св. Станислава 1-й ст. Действительный статский советник. В 1918—1919 годах — член Рязанской губернской коллегии Рабоче-Крестьянской инспекции.

ХХ век

Красно в советское время

В 1928—1954 годах в Красно функционировали «Красненский сельский Совет депутатов трудящихся» и его исполнительный комитет.

Красно было центром колхоза «Идея Ильича», который позже, при укрупнении, влился в Чулковский колхоз. В Красно были клуб, медицинский пункт, аптека, молочная ферма.

К Красно подходила асфальтовая дорога, частично сохранившаяся и в настоящее время.

Основным транспортом, на котором приезжали и уезжали из Красно в советский период, был речной. Ближайшая пристань, Пожога, находилась на расстоянии около 5 км. Чтобы попасть к ней, надо подняться к Высоково, стоящим на высоком коренном берегу Оки, Перемиловских горах (абсолютная высота в данном районе немного больше 140 м) и спуститься по круто проходящей вниз дороге (урез воды Оки около пристани 69 м).

Священники Евгений Красовский и Пётр Сперанский

Последними священнослужителями Троицкой церкви села Красно были:

• Священник Евгений Иванович Красовский, род. в 1866 году в селе Бережок Юрьевского уезда Владимирской губернии. Он был образованным человеком, знал три иностранных языка, преподавал в церковно-приходской школе.
• Священник Пётр Васильевич Сперанский, род. в 1878 году в селе Расстригино Фоминской волости, Владимирской губернии.
• Дьякон Пётр Иванович Аршинов.

18 ноября 1937 за священниками и дьяконом приехал милиционер, посадил их всех на одну подводу и повёз в сторону Павликово. 13 декабря оба священника были осуждены по обвинению в контрреволюционной деятельности и 26 декабря 1937 года вместе со священниками Русской православной церкви Леонидом Воскресенским из Большого Загарино, Сергеем Розановым из Малого Загарино и Евгением Никольским из Яковцево (длительное время жившим и служившим в Красно) и старообрядческим, Русской Православной Старообрядческой Церкви, священником Алексеем Васильевым села Федурино расстреляны.

Дьякон Аршинов также был арестован, после чего направлен на лесоповал. В 1939 году он был освобождён, вернулся в Красно и вскоре принят в колхоз.

Старообрядцы

Несмотря на такой состав представителей Русской православной церкви в Красно, некоторые из красненцев были старообрядцами. Свои требы они совершали в старообрядческой церкви Успения Пресвятой Богородицы находящегося неподалёку села Федурино, старообрядческая, Белокриницкого согласия, община которого сохранилась до сих пор. Могилы старообрядцев на красненском кладбище находятся на некотором удалении от других (ограды кладбище не имеет).

Старообрядцы в Красно представлены двумя фамилиями: Беляковыми и Пименовыми. В начале ХХ века Беляковы были самыми зажиточными и предприимчивыми жителями Красно. У них было своё колбасное и молочное производство, небольшая мельница, а также, недалеко от Красно, два хутора, ныне не сохранившиеся.

Школы в Красно

Земская школа в Красно была основана в 1874 году. В 1898 году в ней было 58 учащихся. Отмечалось, что школа удобная, но что она нуждается в ремонте классной мебели. По другой информации, в земской народной школе Красно в 1896 году было 65 учащихся. Кроме того, в Красно в это время существовала женская церковно-приходская школа, в которой было 19 учениц. В советское время в Красно была начальная школа, которая закрылась в начале 60-х годов. Школа располагалось в дореволюционном деревянном здании земской школы, которое, несмотря на то, что в последние годы было заброшено (некоторое время, после закрытия школы, в здании было отделение связи), до настоящего времени находится в хорошей сохранности. Среди учителей школы были: Сергей и Ольга Сокольские (жившие в Большом Загарино), Ольга и Евгения Смирновы, Софья и Надежда Никольские (выходцы из семей вышеупомянутых священнослужителей) и др.

Здание церковно-приходской школы не сохранилось.

Красно сегодня

Красно представляет собой две линии домов, смотрящих друг на друга, образующих очень широкую улицу, одним концом круто спускающуюся к речке Добрушке и в этом месте превратившуюся в овраг. Сегодня в Красно нет никаких предприятий, учреждений, торговых точек. Ближайший магазин — в Щедрино (около 3 км). Село не газифицировано. Один телефон на всю деревню. Таксофон появился в 2009 году.

Общее число домов в Красно около пятидесяти. Три четверти из них летом заполняются «дачниками» — в основном бывшими жителями Красно и их семьями. В 2007—2008 гг. в Красно зимовало всего 7 человек (три хозяйства). Некоторые из домов нежилые и, также как и Троицкая церковь, в аварийном состоянии. В отличие от соседних деревень Соболево, Высоково, Кошкино и других, в Красно не сохранились ни дореволюционные кирпичные двухэтажные или с кирпичным первым этажом дома, ни, так называемые «палатки» (как, например, в Пожоге или Третьем Поле).

Добраться до Красно можно по автодороге Р125 Муром — Нижний Новгород, повернув у Федурино (рядом с поворотом на Вачу) в сторону Чулково, проехав по асфальтированной дороге около 14 км и ещё примерно 4,5 км — по грунтовой дороге (с частичным покрытием старым асфальтом), преодолеваемой на обычном легковом автомобиле только при отсутствии осадков. Летом, при сухой погоде, возможен также проезд по полю, через Павликово.

Красненцы, представленные в Википедии

• Гогунов, Иван Семёнович (1900—1976) — генерал-майор.
• Иоанн (Смирнов, Иван Ксенофонтович) (1884—1919) — архиепископ Рязанский и Зарайский, духовный писатель.
• Мякиньков, Юрий Павлович (1929—1997) — радиофизик, Лауреат Ленинской премии.
• Смирнов, Николай Ксенофонтович (1847—1907) — редактор «Пензенских Епархиальных Ведомостей», кандидат богословия.

Отрывок, характеризующий Красно (Нижегородская область)

В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.


Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.