Мануильский, Дмитрий Захарович

Дмитрий Захарович Мануильский Дмитро Захарович Мануїльський<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Первый секретарь ЦК КП Украины
15 декабря 1921 — 8 мая 1923
Предшественник:	должность учреждена; Феликс Яковлевич Кон как Секретарь ЦК КП Украины
Преемник:	Эммануил Ионович Квиринг
Рождение:	21 сентября (3 октября) 1883(1883-10-03) с. Святец, Кременецкий уезд, Волынская губерния, Российская империя
Смерть:	22 февраля 1959(1959-02-22) (75 лет) Киев, Украинская ССР
Партия:	РСДРП (с 1903)
Награды:

Дми́трий Заха́рович Мануи́льский (укр. Дмитро Захарович Мануїльський; партийные псевдонимы — «Мефодий», «Фома», «Иван Безработный», 21 сентября (3 октября) 1883, Святец, Кременецкий уезд, Волынская губерния, Россия — 22 февраля 1959, Киев, СССР) — советский и украинский политический деятель. Академик АН УССР (12.02.1945).

Биография

Родился в семье православного священника. Старший брат М. З. Мануильского. Окончил Острожскую гимназию.

С 1903 года учился в Петербургском университете. В том же году стал членом РСДРП.

В 1905 году член коллегии агитаторов при Петербургском комитете РСДРП. В 1906 году — один из организаторов Кронштадтского, затем Свеаборгского вооружённого восстания; арестован и приговорён к ссылке; бежал из тюрьмы в Киев, где вошёл в комитет РСДРП. В 1910—12 в эмиграции во Франции, отзовист, входил в группу «Вперёд». В 1911 году окончил юридический факультет Сорбонны. В этом же году стал членом РСДРП. В 1912—1913 годах нелегально вёл партийную работу в Петербурге и Москве, затем вновь эмигрировал во Францию.

В мае 1917 года вернулся в Россию, состоял в организации «межрайонцев», на 6-м съезде РСДРП(б) вошёл в партию большевиков. В октябре 1917 года член Петроградского ВРК; во время мятежа Керенского — Краснова был комиссаром Красного Села. С декабря 1917 член коллегии Наркомата продовольствия РСФСР. 11 февраля 1918 года назначен заместителем народного комиссара по продовольствию с предоставлением ему решающего голоса в Совете Народных Комиссаров в случае отсутствия наркома. В апреле 1918 года был направлен вместе с Х. Г. Раковским на Украину для переговоров с гетманским правительством Украины (заместитель председателя большевистской делегации), в результате которых 12 июня были подписаны условия прелиминарного мира. Некоторое время был близок к фракции так называемых федералистов КП(б)У.

В январе 1919 года был направлен с Арманд и Давтяном в качестве членов миссии Красного Креста во Францию, где был интернирован в Дюнкерке. После обмена был направлен на Украину: член Всеукраинского ревкома — в начале 1920 года; народный комиссар земледелия УССР — в 1920—21 годах, участник польско-советских мирных переговоров в Риге; секретарь ЦК КП(б)У — в 1921 году; редактор газеты «Коммунист»; член ЦК КП(б)У — с 1920 года.

С 1922 года работал в Коминтерне; с 1924 года член Президиума Исполкома Коминтерна (ИККИ), в 1928‒1943 годах секретарь ИККИ, возглавлял делегацию ВКП(б) в ИККИ; на XVII и XVIII съездах партии выступал с отчётными докладами делегации ВКП(б) в ИККИ. В 1942‒1944 годах работал в ЦК ВКП(б) и в Главном политическом управлении РККА.

С июля 1944 года заместитель председателя СНК УССР и народный комиссар иностранных дел УССР. В 1946‒53 заместитель председателя Совета Министров УССР. В апреле 1945 года возглавлял делегацию УССР на международной конференции в Сан-Франциско, которая оформила создание ООН, в 1946 — на Парижской мирной конференции. Возглавлял комитет по подготовке текста преамбулы и первого раздела Устава ООН — «Цели и принципы». Участвовал в работе первых четырёх сессий Генеральной Ассамблеи ООН.

В отчете о работе возглавляемой им делегации на учредительную конференцию ООН в Сан-Франциско, который Мануильский направил Хрущёву, отмечалось: «Свою роль украинская делегация видела в том, чтобы по основным вопросам, в которых кровно заинтересовано наше советское государство, всемерно поддерживать линию Союзной делегации. Но по второстепенным вопросам, как в обсуждении, так и при голосовании, занимать самостоятельную позицию. И эту линию поведения делегация проводила от начала конференции и до конца». С определенным удовлетворением Мануильский отмечал, что некоторые расхождения в позициях с союзной делегацией вызвали заинтересованность и недоумение участников конференции. А украинская поддержка предложений американцев назвать организацию «Организация Объединенных Наций» привела к тому, что американская делегация публично выразила благодарность украинской делегации «за это исключительное понимание психологии американского народа».

Автор многих работ по вопросам стратегии и тактики международного рабочего и коммунистического движения, воспоминаний о В. И. Ленине.

Делегат X—XIX съездов партии. Кандидат в члены ЦК РКП(б) (1922—1923), член ЦК ВКП(б) (1923—1952). Делегат 2—7-го конгрессов Коминтерна; член ИККИ с 3-го конгресса (1921). Член ЦИК СССР. Депутат Верховного Совета СССР 2‒3-го созывов.

С 1953 персональный пенсионер. Награждён 3 орденами Ленина, орденом Красной Звезды и медалями. Умер и похоронен в Киеве.

Памятник в Киеве

1 ноября 1966 года в Киеве, на пересечении улиц Липской и Институтской, был открыт памятник Мануильскому. Авторы монумента народные художники Украинской ССР Макар Вронский и Алексей Олейник, архитекторы Моисей Катерног и Яков Ковбаса. Памятник исполнен в виде бронзовой полуфигуры на постаменте из гранита, высота — 5,1 м.

Табличка на постаменте памятника гласит: «Выдающийся деятель Коммунистической партии советского государства и международного коммунистического движения Дмитрий Захарович Мануильский».

22 февраля 2014 года памятник был сброшен с постамента и облит краской.

Ссылки

• Мануильский, Дмитрий Захарович — статья из Большой советской энциклопедии.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/78188/%D0%9C%D0%B0%D0%BD%D1%83%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9 Большая биографическая энциклопедия]
• [www.vesna.org.ua/txt/dov/istukr/IIm.html Справочник по истории Украины]

Отрывок, характеризующий Мануильский, Дмитрий Захарович

– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.