Осада Тулы (1607)

Осада Тулы
Основной конфликт: Восстание Болотникова
Ивановские ворота Тульского кремля
Дата	июнь — октябрь 1607
Место	Тула
Итог	победа Василия Шуйского
Противники
Иван Болотников Василий Шуйский
Командующие
Иван Болотников Андрей Телятевский Лжепётр Василий Шуйский Михаил Скопин-Шуйский
Силы сторон
20 тысяч 30 — 40 тысяч
Потери
неизвестно неизвестно

Осада Тулы 1607 года — заключительный эпизод восстания Болотникова. Осада города войсками Василия Шуйского продолжалась четыре месяца и окончилась его взятием и пленением основных предводителей восстания.

Предыстория

Отбив царские войска от Калуги, силы Болотникова потерпели в битве на Восьме крупное поражение. Было потеряно около 20 тысяч воинов, и повстанцы отступили к Туле. Шуйский послал за Болотниковым несколько полков во главе с Михаилом Скопиным-Шуйским. На подступах к Туле Болотников решил дать сражение на речке Вороньей, но не смог удержать этот стратегический рубеж и заперся в Туле, которая попала в осаду.

Ход осады

30 июня (10 июля) к Туле подошёл и сам Василий Шуйский с основным войском. Осадные орудия начали обстреливать город с обоих берегов. По разным данным современников, в том числе не поддающимся проверке, войско Шуйского насчитывало от ста до ста пятидесяти тысяч человек, тогда как Болотников имел, согласно оценкам современников, примерно 20 тысяч воинов. Историк Руслан Скрынников соглашается с данными о численности гарнизона Тулы, однако считает названные в первоисточниках силы царской армии под Тулой чересчур завышенными. По его словам, она насчитывала лишь 30—40 тысяч человек. Меньшая численность войска Болотникова по сравнению с осаждавшими Тулу войсками Шуйского компенсировалась наличием мощных тульских укреплений, а также в ещё большей степени — высокими боевыми качествами войск восставших.

На раннем этапе осады защитники города совершали вылазки и мужественно оборонялись. Все попытки царских воевод взять город штурмом оказывались неудачными. Тогда царские войска по идее муромского сына боярского Ивана Кровкова перекрыли плотиной реку Упу ниже города, и Тула оказалась затопленной. Были испорчены многие боеприпасы, а также хлебные и соляные запасы, хранившиеся в погребах. Вскоре в Туле начался страшный голод, который обострил внутренние противоречия среди повстанцев.

По сообщению Конрада Буссова Болотников на протяжении осады не раз посылал гонцов к Михаилу Молчанову и Григорию Шаховскому, однако безрезультатно. Василий Шуйский, в свою очередь, начал опасаться, что к городу подойдёт новый самозванец — Лжедмитрий II, который уже успел захватить Северщину, Брянщину и Верховскую землю. Болотникову были предложены переговоры об условиях капитуляции города. Шуйский обещал сохранить свободу руководителям и участникам восстания. Достигнутое соглашение было скреплено торжественной клятвой, и 10 (20) октября 1607 года Тула открыла царскому войску свои ворота.

Последствия

В нарушение соглашения Болотников и «царевич Пётр» были схвачены. Шуйский поспешил объявить, что прощение распространяется лишь на рядовых «тульских сидельцев», а не на предводителей восстания. Болотников и Лжепётр были доставлены в Москву в оковах. Последний был повешен под Даниловым монастырём, а расправа над Болотниковым свершилась несколькими месяцами позже, в Каргополе, где он был сначала ослеплён, а затем утоплен. Телятевский был отпущен на свободу, а оказавшийся в Туле Григорий Шаховской был отправлен в ссылку.

Падение Тулы остановило продвижение войска Лжедмитрия II, который развернулся и начал осаждать Брянск.

Литература

• Кузьмин А. Г. [www.portal-slovo.ru/history/35311.php Продолжение Смуты].
• Смирнов И. И. Краткий очерк истории восстания Болотникова. — М.: Госполитиздат, 1953.

Отрывок, характеризующий Осада Тулы (1607)

– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.