Перелесье (Ленинградская область)

Деревня Перелесье Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Ленинградская областьЛенинградская область Муниципальный район Кингисеппский Сельское поселение Котельское Координаты 59°38′01″ с. ш. 28°58′18″ в. д.59.633544° с. ш. 28.971751° в. д. / 59.633544; 28.971751    Первое упоминание 1623 год Население ▲ 26 человек (2010) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 81375 Почтовый индекс 188468 Автомобильный код 47 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=41221820027 41 221 820 027]

Переле́сье — деревня в Котельском сельском поселении Кингисеппского района Ленинградской области.

История

Упоминается, как деревня Perelesia by в Каргальском погосте (западной половине) в шведских «Писцовых книгах Ижорской земли» 1618—1623 годов.

На карте Ингерманландии А. И. Бергенгейма, составленной по шведским материалам 1676 года, обозначена как мыза Perelisia Hoff.

На шведской «Генеральной карте провинции Ингерманландии» 1704 года, как мыза Perelosie hof.

На карте Санкт-Петербургской губернии Ф. Ф. Шуберта 1834 года обозначена деревня Перелесье, состоящая из 30 крестьянских дворов.

ПЕРЕЛЕСЬЕ — мыза принадлежит поручику Нетцеру, число жителей по ревизии: 18 м. п., 11 ж. п.
ПЕРЕЛЕСЬЕ — деревня принадлежит поручику Нетцеру, число жителей по ревизии: 91 м. п., 105 ж. п. (1838 год)

Согласно карте профессора С. С. Куторги 1852 года деревня Перелесье состояла из 30 дворов.

ПЕРЕЛЕСЬЕ — деревня титулярного советника Нетцеря, 10 вёрст по почтовой, а остальное по просёлкам, число дворов — 15, число душ — 63 м. п. (1856 год)

---

ПЕРЕЛЕСЬЕ — деревня, число жителей по X-ой ревизии 1857 года: 68 м. п., 76 ж. п., всего 144 чел.

• Perelesje1860.jpg

  План деревни Перелесье. 1860 г.

Согласно «Топографической карте частей Санкт-Петербургской и Выборгской губерний» в 1860 году деревня Перелесье насчитывала 30 крестьянских дворов.

ПЕРЕЛЕСЬЕ — деревня владельческая при реке Систе, число дворов — 21, число жителей: 63 м. п., 54 ж. п. (1862 год)

---

ПЕРЕЛЕСЬЕ — деревня, по земской переписи 1882 года: семей — 24, в них 58 м. п., 69 ж. п., всего 127 чел.

---

ПЕРЕЛЕСЬЕ — деревня, число хозяйств по земской переписи 1899 года — 21, число жителей: 49 м. п., 70 ж. п., всего 119 чел.;
разряд крестьян: бывшие владельческие; народность: русская

В XIX — начале XX века деревня административно относилась к Ратчинской волости 2-го стана Ямбургского уезда Санкт-Петербургской губернии.

С 1917 по 1923 год деревня Перелесье входила в состав Перелесского сельсовета Ратчинской волости Кингисеппского уезда.

С 1923 года, в составе Котельской волости

С 1924 года, в составе Унатицкого сельсовета.

С 1927 года, в составе Котельского района.

С 1931 года, в составе Кингисеппского района.

По данным 1933 года деревня Перелесье входила в состав Велькотского сельсовета Кингисеппского района.

Согласно топографической карте 1938 года деревня насчитывала 29 дворов.

В 1939 году население деревни Перелесье составляло 111 человек.

Деревня была освобождена от немецко-фашистских оккупантов 30 января 1944 года.

С 1954 года, в составе Удосоловского сельсовета.

В 1958 году население деревни Перелесье составляло 56 человек.

По данным 1966 года деревня Перелесье также находилась в составе Удосоловского сельсовета.

По данным 1990 года деревня Перелесье входила в состав Котельского сельсовета.

В 1997 году в деревне Перелесье проживали 32 человека, в 2002 году — 28 человек (русские — 93 %), в 2007 году — 13.

География

Деревня расположена в северо-восточной части района на автодороге Р35.

Расстояние до административного центра поселения — 17 км.

Расстояние до ближайшей железнодорожной платформы Куммолово — 5 км.

Демография

<timeline> ImageSize = width:430 height:300 PlotArea = left:30 right:40 top:20 bottom:20 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = justify Colors =

 id:gray1 value:gray(0.9)

DateFormat = yyyy Period = from:0 till:225 ScaleMajor = unit:year increment:100 start:0 gridcolor:gray1 PlotData =

 bar:1838 color:gray1 width:1
  from:0 till:225 width:15  text:225 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1857 color:gray1 width:1
  from:0 till:144 width:15 text:144 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1862 color:gray1 width:1
  from:0 till:117 width:15 text:117 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1882 color:gray1 width:1
  from:0 till:127 width:15 text:127 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1899 color:gray1 width:1
  from:0 till:119 width:15 text:119 textcolor:red fontsize:8px
bar:1939 color:gray1 width:1
 from:0 till:111 width:15 text:111 textcolor:red fontsize:8px
bar:1958 color:gray1 width:1
 from:0 till:56 width:15 text:56 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1997 color:gray1 width:1
  from:0 till:32 width:15  text:32 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2002 color:gray1 width:1
 from:0 till:28 width:15 text:28 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2007 color:gray1 width:1
  from:0 till:13 width:15  text:13 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2010 color:gray1 width:1
  from:0 till:26 width:15  text:26 textcolor:red fontsize:8px

</timeline>

Отрывок, характеризующий Перелесье (Ленинградская область)

[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.


Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.


Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.