Платер, Григорий Иванович

Григорий Иванович фон Платер
Дата рождения	18 августа 1782(1782-08-18)
Дата смерти	13 января 1861(1861-01-13) (78 лет)
Место смерти	Санкт-Петербург, Российская империя
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	флот
Звание	адмирал
Командовал	галиот «Олень», бриг «Меркурий», фрегаты «Поспешный», «Диана», «Проворный» и «Патрикий», корабль «Трёх Святителей», «Фершампенуаз», 3-я бригада 3-й флотской дивизии, 3-я флотская дивизия
Сражения/войны	Война Второй коалиции, Русско-турецкая война 1806—1812, Отечественная война 1812 года, Заграничные походы 1813 и 1814 годов, Русско-турецкая война 1828—1829
Награды и премии	Орден Святой Анны 2-й ст. (1813), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1816), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1826), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1836), Орден Святой Анны 1-й ст. (1840), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1846), Орден Белого Орла (1848), Орден Святого Александра Невского (1856)

Григорий (Георгий Генрих) Иванович фон Платер (18 августа 1782 — 13 января 1861) — адмирал, военный губернатор Кронштадта, сенатор.

Биография

Сын богатого помещика, происходившего из древней лифляндской фамилии; родился 18 августа 1782 года.

26 мая 1791 года он был определен, вместе с братьями Густавом и Фёдором, в Морской кадетский корпус. С 1794 года Платер начал плавать и в течение всей службы совершил 42 кампании. 1 мая 1796 года он был произведён в мичманы и службу начал на корабле «Эмгейтен», на котором плавал под командой капитана 2-го ранга Бодиско.

С 12 мая 1798 года по 31 августа 1800 года Платер находился в экспедиции к английским берегам, по случаю того, что императором Павлом I было дано Англии обещание выслать вместе с судами и десантные войска для совместного действия против французов, овладевших Голландией, и блокирования Текселя.

10 марта 1804 года Платер был произведён в лейтенанты и с 1806 года находился на корабле «Твёрдый» под командой капитана 1-го ранга Малеева, а в следующем году принял участие в Сенявинской кампании в Архипелаге. Здесь он был в следующих сражениях с турецким флотом: 10 мая у Дарданельского пролива и 19 июня при острове Лемносе, где взят был турецкий адмиральский корабль «Седеиль-бахр». В это время Платер обратил на себя внимание адмирала Сенявина.

При возвращении эскадры осенью того же 1807 года обратно в Россию, она зашла, вследствие повреждений, в Лиссабон, откуда проследовала в Англию. Из Англии Платер, по приказанию адмирала Сенявина, 1 июня 1809 года был отправлен курьером в Россию. В течение этого года он был командиром на галиоте «Олень» и на брандвахтенном судне «Иоганус». 5 января 1811 года Платер был произведён в капитан-лейтенанты.

В 1812 году, будучи командиром шлюпки «Лизета», в отряде гребной флотилии, он находился в плавании Кронштадт — Рига — Данциг и 4 ноября был в сражении против французов у Риги.

В следующем, 1813 году, он был при осаде Данцига, где получил орден св. Анны 2-й степени.

В 1814 году командовал бригом «Меркурий» в эскадре вице-адмирала Сарычева и был в плавании в Любек, а затем командовал брандвахтенным судном «Эммануил». 26 ноября 1816 года Платер за проведение 18 морских полугодовых кампаний был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 3251 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова).

В 1818 году он, командуя фрегатом «Поспешный», с 22 июля находился в кампании Кронштадт — Англия — Кадис, где его фрегат был продан испанскому правительству, а Платер 18 октября был переведён командиром на испанский транспорт «Св. Жозеф», на котором 7 мая 1819 года вернулся, через Англию и Копенгаген, в Кронштадт.

Весной 1821 года Платер сухим путём был отправлен в Архангельск, где строил корабль «Поспешный», на котором, в качестве командира, вышел в Северный Ледовитый океан и прибыл в Кронштадт 2 октября. В следующем, 1822 году он командовал фрегатом «Диана», на котором крейсировал от Кронштадта до Готланда с 21 мая по 30 августа, в 1823 году командовал фрегатом «Проворный»; затем, в 1824 году, с 20 мая по 21 августа, будучи командиром корабля «Три Святителя», был в учёной экспедиции к берегам Исландии под командой вице-адмирала Кроуна.

В 1825 году Платер был произведён в капитаны 2-го ранга и назначен командиром фрегата «Патрикий», крейсировавшего с 14 июня по 23 августа от Кронштадта до Готланда. В 1826 году он был командирован с 8-м флотским экипажем в Кронштадт и получил орден св. Владимира 4-й степени «за труды при снятии с мели военных судов».

По распоряжению адмирала Сенявина Платер в 1827 году был назначен начальником штаба в экспедиции в Англию, посланной для дипломатических переговоров, следствием коих была экспедиция графа Гейдена в Средиземное море. В этом же году, 6 декабря, Платер был произведён в капитаны 1-го ранга, в 1828 году переведён из 23-го в 8-й флотский экипаж командиром же и с 14 июня по 1 января 1829 года, во время русско-турецкой войны, принимал участие в экспедиции графа Гейдена.

С 21 июня 1830 года Платер был в отряде контр-адмирала Рикорда и принимал участие в блокаде Дарданелл против египетского паши и крейсировал по Архипелагу до 1 января 1831 года. На обратном пути он был начальником отряда. 22 августа 1830 года Платер был произведён в контр-адмиралы (со старшинством от 31 августа 1831 года) и назначен командиром 3-й бригады 3-й флотской дивизии и с 18 июня 1833 года до 31 мая 1834 года исправлял должность бригадного командира флотских экипажей в Санкт-Петербурге; затем, 11 апреля 1836 года, он был переведён на должность командира 3-й флотской дивизии. 5 августа 1836 года награждён орденом св. Станислава 1-й степени.

6 декабря 1837 года Платер был произведён в вице-адмиралы и в течение следующих девяти лет, до 7 апреля 1846 года, когда состоялось новое его назначение членом Адмиралтейств-совета, 1 июля 1840 года получил орден св. Анны 1-й степени и 10 апреля 1843 года императорскую корону к этому ордену, 9 января 1846 года — орден св. Владимира 2-й степени и знак отличия за 40-летнюю службу, 30 августа 1848 года — орден Белого орла. 16 января 1852 года он был назначен командиром Кронштадтского порта и Кронштадтским военным губернатором, 2 октября того же года произведён в полные адмиралы. Эти должности он занимал до 11 ноября 1853 года, когда ему повелено было присутствовать в Межевом департаменте Правительствующего сената. Также он присутствовал в общем собрании 4-го, 5-го и Межевого департаментов. 26 августа 1856 года награждён орденом св. Александра Невского.

Платер умер 13 января 1861 года в Санкт-Петербурге, продолжая присутствовать в Сенате; похоронен на Смоленском лютеранском кладбище.

Его братья:

• Густав (?—1848) — генерал-лейтенант флота, капитан Рижского и Ревельского портов.
• Фёдор — капитан-лейтенант, кавалер ордена св. Георгия 4-й степени.

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. М., 2009
• Пономарёв В. П., Шабанов В. М. Кавалеры Императорского ордена Святого Александра Невского, 1725—1917: биобиблиографический словарь в трёх томах. Том 2. М., 2009
• Платер, фон-, Григорий Иванович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Список сенаторов по старшинству чинов. Исправлен по 5 января 1860 года. СПб., 1860
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

Отрывок, характеризующий Платер, Григорий Иванович

Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.