Поселение Первомайское (Москва)

Поселение Первомайское
Герб Флаг (описание)
Статус	Поселение
Входит в состав	города Москвы
Административный округ	Троицкий
Административно-территориальная единица
Поселение	Первомайское
Дата образования	1 июля 2012 года
Прежний статус	Сельское поселение Первомайское Наро-Фоминского муниципального района Московской области
Глава администрации	Чевычалов В. Н.
Внутригородское муниципальное образование
Поселение	Первомайское
Дата образования	28 февраля 2005 года
Глава поселения	Камнев Н. В.
Характеристика
Площадь	118,92 км²
Население (2016)	↗8154 чел. (7.19 %)
Плотность населения (2016)	68.57 чел./км²
[www.pervomayskoe.msk.ru Официальный сайт муниципального образования]

Поселе́ние Первома́йское — поселение (муниципальное образование и административная единица) в составе Троицкого административного округа города Москвы.

Образовано в ходе муниципальной реформы в 2005 году, включило 28 населённых пунктов позже упразднённого Первомайского сельского округа. Согласно проекту расширения территории Москвы, с 1 июля 2012 года включено в состав города.

Административный центр и крупнейший населённый пункт — посёлок Птичное.

Население

Численность населения
2012	2013	2014	2015	2016
7537	↗7924	↗7962	↗8048	↗8154

Состав поселения

№	Населённый пункт	Тип населённого пункта	Население
1	Бараново	деревня	↗42
2	Ботаково	деревня	↗49
3	Верховье	деревня	↘18
4	Горчаково	деревня	↗32
5	Губцево	деревня	↗15
6	Елизарово	деревня	↗48
7	Жуковка	деревня	↗204
8	Ивановское	деревня	↗73
9	Ильичевка	хутор	↗495
10	Каменка	деревня	→0
11	Клоково	деревня	↘5
12	Конюшково	деревня	↗6
13	Кривошеино	деревня	↗13
14	Кукшево	деревня	↘0
15	Марфино	деревня	→1
16	Милюково	деревня	↗15
17	Настасьино	деревня	↗70
18	Первомайское	посёлок	↘1292
19	Поповка	деревня	↘97
20	Птичное	посёлок, административный центр	↘4262
21	Пучково	деревня	↗353
22	Пятовское	деревня	↘0
23	Рогозинино	деревня	↘24
24	Рожново	деревня	↘0
25	Уварово	деревня	↗20
26	Фоминское	деревня	↗20
27	Хатминки	деревня	↗10
28	Ширяево	деревня	↗73

История

Первомайский сельсовет был образован в 1929 году в составе Красно-Пахорского района (1946—1957 гг. — Калининский район) вновь образованной Московской области путём объединения Ивановского и Милюковского сельсоветов бывшей Десенской волости Подольского уезда Московской губернии.

Постановлением Московского областного исполнительного комитета от 17 июля 1939 года № 1559 и утверждающим его указом Президиума Верховного совета РСФСР от 17 августа 1939 года Первомайскому сельсовету были переданы селения Рогозенское, Кривошеино и Плещеево упразднённого Рогозенского сельсовета, а также произведён обмен с Уваровским сельсоветом, в состав которого были переданы селения Бараново-Архангельское и Милюково, а из Уваровского в Первомайский перешли населённые пункты Верховье и Горчаково.

В июне 1954 года сельсовету были переданы территории упразднённых Уваровского и Ширяевского сельсоветов.

В апреле 1955 года планировалось расширение территории рабочего посёлка Троицкий, в состав которого были первоначально включены территории посёлков дома отдыха «Красная Пахра», ДСК «Советский писатель», детского городка Управления делами Совета министров РСФСР, посёлка Комитета по строительству Совета министров РСФСР и пионерского лагеря спецсвязи Первомайского сельсовета, однако в итоге все они были переданы лишь в его административное подчинение.

7 декабря 1957 года в связи с упразднением Калининского района Первомайский сельсовет вошёл в состав Ленинского района Московской области.

В результате проведённых в августе 1960 года преобразований Ленинский район был упразднён, а Первомайский сельсовет вошёл в состав Наро-Фоминского района Московской области, при этом ему были переданы населённые пункты Филимонковского сельсовета — Бурцево, Голенищево, Кнутово, Кончеево, Марьино, Середнево, Староселье и Харьино.

В 1963 году Наро-Фоминский район был упразднён и до начала 1965 года Первомайский сельсовет находился в составе Звенигородского укрупнённого сельского района, после чего был передан восстановленному Наро-Фоминскому району, а из его состава в Филимонковский сельсовет Ленинского района возвращены селения Бурцево, Голенищево, Кнутово, Кончеево, Марьино, Середнево, Староселье, Харьино, а также передана деревня Берёзки.

Постановлением от 3 февраля 1994 года № 7/6 Московская областная дума утвердила положение о местном самоуправлении в Московской области, согласно которому сельсоветы как административно-территориальные единицы были преобразованы в сельские округа.

В июле 2004 года, согласно Постановлению Губернатора Московской области от 22.07.2004 № 145-ПГ, посёлок Ремзавод Первомайского сельского округа был объединён с посёлком Птичное.

В рамках реформы местного самоуправления и в соответствии с Законом Московской области от 28 февраля 2005 года № 72/2005-ОЗ «О статусе и границах Наро-Фоминского муниципального района и вновь образованных в его составе муниципальных образований» на территории Наро-Фоминского района было образовано сельское поселение Первомайское, в состав которого вошли 28 населённых пунктов позже упразднённого Первомайского сельского округа.

С 1 июля 2012 года сельское поселение Первомайское вошло в состав Новомосковского административного округа Новой Москвы, при этом из его названия было исключено слово «сельское».

Транспорт

Основная магистраль для автотранспорта — Киевское шоссе М3.

Добраться от города Москвы (метро «Юго-Западная») можно на автобусе или маршрутном такси № 304, которые проезжают через остановки «Птичное» и «Первомайское» до конечной остановки, расположенной в городе Троицке (Микрорайон «В»). Также от метро «Тёплый Стан» можно доехать на автобусе № 526 (конечная — аэропорт Внуково) и маршрутке № 522 (конечная — посёлок Первомайское). Или от метро «Тёплый Стан» маршрутами № 433 (конечная — Микрорайон «В») и № 398 (конечная — Торговый центр) до Троицка с пересадкой на попутные транспортные средства.

Автобусное сообщение с Апрелевкой — автобус № 1031, с Подольском — автобус № 1024 (станция отправления — Троицк (Микрорайон «В»)).

Достопримечательности

Главная достопримечательность — Церковь Сошествия Святого Духа, расположенная на территории бывшей усадьбы Старо-Никольское, принадлежавшей Мусиным-Пушкиным.

На территории поселения находится усадьба Василия Петрович Берга, построенная в 1904 году по проекту архитектора Владимира Дмитриевича Адамовича. По состоянию на 2006 год основные постройки усадьбы фактически утрачены.

Ссылки

• [www.pervomayskoe.msk.ru/ Официальный сайт поселения Первомайское]

Отрывок, характеризующий Поселение Первомайское (Москва)

Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.