Пролетер (футбольный клуб, Зренянин)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пролетер
Полное
название
Фудбалски kлуб Пролетер Зрењанин
Основан 1947 год
Расформирован 2005 год
Стадион Караджордже, Зренянин
Вместимость 18 700
Соревнование Вторая лига Сербии
2004/05 18
Основная
форма
Гостевая
форма
К:Футбольные клубы, основанные в 1947 годуК:Футбольные клубы, расформированные в 2005 годуПролетер (футбольный клуб, Зренянин)Пролетер (футбольный клуб, Зренянин)

«Пролетер» (серб. ФК Пролетер Зрењанин) — бывший сербский футбольный клуб из города Зренянин, в Средне-Банатском округе автономного края Воеводина. Клуб основан в 1947 году, прекратил существование в 2005 году, домашние матчи проводил на стадионе «Караджордже», вмещающем 18 700 зрителей.





История

Клуб основан в 1947 году. В 1997 году команда дебютировала в еврокубках, в Кубке Интертото против израильского «Маккаби» из Хайфы (4-0). Однако, в трёх оставшихся матчах группового этапа югославский клуб потерпел два поражения и один раз сыграл вничью, и заняв 4-е место в группе не смог продолжить борьбу за путёвку в Кубок УЕФА. 25 января 2006 года клуб объединился с командой «Будучност» в один клуб «Банат»[1]. Домашний стадион «Пролетера» «Караджордже» стал базой для объединенного клуба.

Выступления клуба в еврокубках

Сезон Турнир Раунд Страна Клуб Счёт
1997 Кубок Интертото Группа Локомотив (Нижний Новгород) 0:1
Группа Целе 0:0
Группа Антальяспор 0:1
Группа Маккаби (Хайфа) 4:0

Известные игроки

Напишите отзыв о статье "Пролетер (футбольный клуб, Зренянин)"

Примечания

  1. [www.b92.net/sport/vesti.php?style=headlines&yyyy=2006&mm=01&dd=26&order=priority&nav_id=186387/ B92 — Sport — Vesti — Budućnost postala Banat Zrenjanin]

Отрывок, характеризующий Пролетер (футбольный клуб, Зренянин)



Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.