Пядышев, Константин Павлович

Константин Павлович Пядышев
генерал-лейтенант К. П. Пядышев
Дата рождения	1890(1890)
Дата смерти	15 июня 1944(1944-06-15)
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Годы службы	1910 — 1917 1918 — 1941
Звание	штабс-капитан (Российская империя) генерал-лейтенант (СССР)
Командовал	Лужская оперативная группа
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России Советско-финская война (1939—1940) Великая Отечественная война
Награды и премии

Константи́н Па́влович Пя́дышев (1890 — 15 июня 1944) — советский военачальник, генерал-лейтенант (1940).

Первая мировая и Гражданская

Русский. Из мещан. Окончил реальное училище. В 1910 г. сдал экзамен на чин прапорщика запаса. С началом Первой мировой войны призван в армию: командир роты, затем полковой адъютант, затем старший адъютант по оперативной части штаба пехотной дивизии. Последний чин в Российской императорской армии — штабс-капитан.

В декабре 1918 года вступил в РККА. Участвовал в Гражданской войне в должности помощника начальника штаба 1-й Петроградской стрелковой бригады. Затем командовал 2-й бригадой 55-й стрелковой дивизии. В 1920 году командовал 164-й стрелковой бригадой 55-й стрелковой дивизии. Затем командир 61-й стрелковой бригады 21-й стрелковой дивизии, а с марта 1921 — начальник этой дивизии.

Межвоенный период

С октября 1922 по май 1931 командовал 10-й стрелковой дивизией, в промежутке в марте 1923 некоторое время командовал 16-й Сибирской стрелковой дивизией. В 1924 году окончил Военно-академические курсы высшего комсостава РККА, а в 1927 — КУВКС при Военной академии им. М. В. Фрунзе. С мая 1931 — начальник штаба корпуса ВУЗ ЛВО, с мая 1934 — начальник штаба Военно-электротехнической академии имени С. М. Будённого, с февраля 1936 — командир 90-й стрелковой дивизии. С марта 1937 — заместитель начальника штаба ЛВО.

Зимняя война

В январе 1940 назначен заместителем командующего 7-й армии, с которой участвовал в Советско-финской войне. В феврале принял на себя командование 34-м стрелковым корпусом этой армии, сменив арестованного за преступное бездействие в выполнении приказа комдива В. М. Гонина. Под командованием Пядышева корпус содействовал другим частям 7-й армии во взятии Выборга.

В июне 1940 г. назначен командующим 8-й армией. Но уже 22 июля 1940 переведён в центральный аппарат на должность заместителя начальника Управления боевой подготовки РККА, которую с августа того же года совмещал с должностью редактора журнала «Военный вестник».

В декабре 1940 года участвовал в Совещании высшего командного и политического состава Красной Армии.

В письмах к жене негативно отзывался о репрессиях в РККА.

Великая отечественная война, арест и смерть

Великую Отечественную войну встретил в должности заместителя командующего ЛВО. С 23 июня руководил строительством укреплений на Лужском оборонительном рубеже. 4–5 июля была сформирована Лужская оперативная группа, занявшая оборону на одноимённом рубеже; командующим был назначен генерал-лейтенант К. П. Пядышев. Однако во второй половине июля он был арестован.

17 сентября 1941 на суде Пядышеву были предъявлены обвинения в антисоветской агитации. Пядышев отрицал наличие какой-либо контрреволюционности в своих действиях. Однако он был признан виновным в том, что допускал в 1937 среди своих знакомых, а в 1940 — в письмах к жене антисоветские суждения об отдельных мероприятиях ВКП(б) и Советской власти и осуждён ВКВС по части 1 статьи 58-10 на 10 лет лишения свободы с поражением в правах на 5 лет.

25 июня 1943 года А. М. Василевский и Н. Н. Воронов обратились с ходатайством к Прокурору СССР В. М. Бочкову о скорейшем освобождении Пядышева как ценнейшего военачальника, однако оно не было удовлетворено.

15 июня 1944 года К. П. Пядышев скончался в лагере.

Реабилитирован 28 января 1958 года.

Звания

• Комдив (26.11.1935)
• Комкор (1940)
• Генерал-лейтенант (4.06.1940)

Награды

• 2 ордена Красного Знамени (3.11.1920; 17.11.1923)

В литературе

Пядышев упоминается в романе Даниила Гранина "Мой лейтенант":

"Где-то посреди августа пришлось все же покинуть Лужские укрепления. От нашего полка осталось сотни полторы, может меньше. Укрепления были отличные. Когда их успели сделать, не знаю. Окопы в полный профиль обшиты досками. С пулеметными гнездами. Землянки в три-четыре наката. Эти укрепления сберегли нам много жизней. Потом оказалось, что того, кто их построил, генерала Пядышева, отдали под трибунал и расстреляли. По приказу Сталина. Тогда расстреляли несколько высших командиров. Всех ни за что. Для устрашения, что ли?"

— Гранин Д.А., "Мой лейтенант". М.: ОЛМА медиа груп, 2012, стр.50

Литература

• Герои Гражданской войны // Военно-исторический журнал. — М.: «Красная Звезда», 1972. — № 6. — С. 45.
• Звягинцев В. Е. [books.google.ru/books?id=-j_WTdOoX5sC&printsec=frontcover&dq=%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D0%B0+%D0%BD%D0%B0+%D0%B2%D0%B5%D1%81%D0%B0%D1%85+%D1%84%D0%B5%D0%BC%D0%B8%D0%B4%D1%8B&source=bl&ots=NJFs8QcgV2&sig=PlNzrMk8e0_UW251SsUL4yFRDSE&hl=ru&ei=INeITbfVCYfrObaU2PoN&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=3&ved=0CCUQ6AEwAg#v=onepage&q&f=false Война на весах Фимиды: Война 1941 — 1945 гг. в материалах следственно-судебных дел]. — М.: ТЕРРА—Книжный клуб, 2006. — 768 с. — (Двуликая Клио: Версии и факты). — ISBN 5-275-01309-4.
• Кузнецов И. И. Маршалы, генералы и адмиралы 1940 года. — Иркутск: Восточно-Сибирская издательская компания, 2000. — С. 293. — 400 с. — 700 экз. — ISBN 5-7424-0794-7.
• Печенкин А. А. О потерях советских генералов и адмиралов в годы Великой Отечественной войны // Военно-исторический журнал. — М.: «Красная Звезда», 2005. — № 4. — С. 28.
• Командный и начальствующий состав Красной Армии в 1940-1941 гг.: Структура и кадры центрального аппарата НКО СССР, военных округов и общевойсковых армий: Документы и материалы / Под ред. В. Н. Кузеленкова. — М.-СПб.: Летний сад, 2005. — С. 188. — 1000 экз. — ISBN 5-94381-137-0.
• Черушев Н. С., Черушев Ю. Н. Расстрелянная элита РККА (командармы 1-го и 2-го рангов, комкоры, комдивы и им равные): 1937—1941. Биографический словарь. — М.: Кучково поле; Мегаполис, 2012. — С. 435—436. — 496 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-9950-0217-8.

Отрывок, характеризующий Пядышев, Константин Павлович

– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.