Сало, или 120 дней Содома

Сало, или 120 дней Содома
Salò o le 120 giornate di Sodoma
Жанр	притча, драма, трэш, психоделика
Режиссёр	Пьер Паоло Пазолини
Продюсер	Альберто Гримальди
Автор сценария	Пьер Паоло Пазолини Серджо Читти
В главных ролях	Паоло Боначелли Джорджо Катальди Уберто Паоло Квинтавалле Альдо Валетти
Оператор	Тонино Делли Колли
Композитор	Эннио Морриконе
Кинокомпания	Produzioni Europee Associati, Les Productions Artistes Associés, United Artists
Длительность	116 мин.
Страна	Италия Италия Франция Франция
Год	1975
IMDb	ID 0073650
Выход фильма «Сало, или 120 дней Содома» (оригинальное название — Salò o le 120 giornate di Sodoma)

К:Фильмы 1975 года

«Сало́, или 120 дней Содома» (итал. Salò o le 120 giornate di Sodoma), также известен как «Сало́ » — последний фильм итальянского режиссёра и писателя Пьера Паоло Пазолини, вышедший на экраны в 1975 году. Фильм является вольной экранизацией «120 дней Содома» Маркиза де Сада. Первая часть незавершённой «Трилогии смерти», в которую также должен был войти фильм Porno-Teo-Kolossal (не завершён). Фильм состоит из четырёх частей, основанных на «Божественной комедии» Данте Алигьери: Преддверие ада (итал. Antinferno), Круг маний (итал. Girone della manie), Круг дерьма (итал. Girone delle merda), Круг крови (итал. Girone del sangue). Фильм также содержит частые ссылки на произведение Фридриха Ницше «Генеалогия морали» (1887), стихотворение Эзры Паунда The Cantos, а также magnum opus Марселя Пруста «В поисках утраченного времени». Фильм получил чрезвычайно спорные оценки в связи со сценами насилия, пыток, сексуальной развращённости, ужасающих убийств, копрофагии и остается запрещенным в нескольких странах (например, в Великобритании фильм был разрешён только в 2000 году). Несмотря на спорность, фильм получил высокую оценку различных киноведов. Хотя его обычно не считают фильмом ужасов, в 2006 году Ассоциацией кинокритиков Чикаго Сало был помещён на шестьдесят пятую строчку списка самых страшных когда-либо созданных фильмов и является предметом статьи в энциклопедии ужасов и сверхъестественного (1986) .

Сюжет

Республика Сало́ на севере Италии, последние дни итальянского фашизма.
Фильм состоит из четырёх частей, названия которых основаны на произведении Данте Алигьери «Божественная комедия»:

• Преддверие ада (Antinferno),
• Круг маний (Girone della manie),
• Круг дерьма (Girone delle merda),
• Круг крови (Girone del sangue).

Преддверие ада

Всё сделано хорошо, когда сделано с избытком Епископ

Президент (Альдо Валетти), судья, герцог (Паоло Боначелли) и епископ женятся на дочерях друг друга. Затем они приказывают фашистам похитить несколько десятков молодых людей, из которых отбирают 9 девушек и 9 юношей и привозят на изолированную виллу. Фашисты также арестуют нескольких юношей, которые затем будут охранниками на вилле. Пленников посвящают в правила игры, построенной на гомосексуальных совокуплениях, а также сексуальных извращениях (в частности, в фильме содержатся сцены садизма и поедания экскрементов). Вилла охраняется автоматчиками. Кроме того, на вилле живут четыре проститутки средних лет. В 6 часов все собираются в зале, где проститутки рассказывают различные истории. После ужина начинаются оргии. За гетеросексуальные отношения полагается лишение конечностей, за религиозные отправления — смерть.

Круг маний

Первая проститутка в течение нескольких дней рассказывает истории о том, как в детстве была совращена педофилами. В первый день одна из девушек пытается выброситься из окна, но охрана удерживает её. На ужине за столом прислуживают голые дочери четырёх фашистов. Один из охранников ставит подножку девушке и начинает насиловать её. Президент снимает брюки и бегает по комнате, демонстрируя всем свой анус. Затем он становится на четвереньки рядом с насилуемой девушкой и просит охранника вступить с ним в гомосексуальный половой акт. На фоне этого герцог запевает песню, его поддерживают присутствующие, продолжая ужинать. На следующий день играется свадьба юноши и девушки, после свадьбы жених и невеста насилуются фашистами. В другой день пленников заставляют представлять собой собак, и фашисты бросают им объедки со стола. Судья помещает гвозди в кусок пирога, приказав его съесть пленнице; ничего не подозревая, она начинает пережевывать предлагаемое кушанье, кричит от боли, из её рта льётся кровь.

Круг дерьма

Вторая проститутка рассказывает о сексуальных извращениях, связанных с экскрементами. Герцог испражняется в комнате и заставляет одну из девушек съесть экскременты. Судья «женится» на юноше, на свадебном ужине также подаются экскременты, которые едят все.

Круг крови

Фашисты узнают о многочисленных нарушениях пленниками установленных правил, что предопределяет финал всей истории. Последняя из четырёх проституток, что играла на пианино во время эротических рассказов, выбрасывается из окна. Остальных пленников подвергают пыткам (скальпируют, вырезают глаза и языки, секут, прижигают раскаленным железом) и умерщвляют. Друзья, под стихотворение Эзры Паунда и произведение Карла Орфа Veris leta facies, передаваемые по радио, наблюдают по кругу за происходящим с помощью бинокля.

Окончание

За окном слышится канонада — приближаются западные союзники. «Veris leta facies» сменяется лёгкой мелодией 40-х годов (Ansaldo Bracchi — Son tanto triste ) и охранники принимаются танцевать под неё. «Как зовут твою девушку?» — спрашивает один другого. «Маргарита» — отвечает тот.

В главных ролях

• Паоло Боначелли — герцог
• Джорджо Катальди — епископ
• Уберто Паоло Квинтавалле — магистрат
• Альдо Валетти — президент
• Катерина Боратто — синьора Кастелли
• Эльза Де Джорджи — синьора Маджи
• Элен Сюржер — синьора Ваккари
• Соня Савьянж — пианистка

Создание

Выбор первого эпизода в Трилогии смерти

После «Трилогии жизни» («Декамерон», «Кентерберийские рассказы» и «Цветок тысяча одной ночи») Пьер Паоло Пазолини задумал создать «Трилогию смерти», в которой хотел откинуть весь оптимизм, содержащийся в трёх предыдущих фильмах, изменить сексуальный компонент: радостный и солнечный («Трилогия жизни») изменить на холодный и жуткий. По предложению Серджио Читти, Сало был выбран как первый эпизод. Пазолини намеревался создать фильм с элементами если не настоящего насилия, то хотя бы насилия символического. По признанию Пазолини, его фильм — это метафора на отношение современной власти, которую он ненавидел, и человека.

Место съемок

Некоторые натурные съёмки производились в Villa Aldini — в здании стиля неоклассицизма в Болонье, городе, где родился Пазолини. Интерьеры были сняты в Villa Sorra в Кастельфранко-Эмилия.

Влияние

Документальные материалы

В 2005 году в Риме состоялась выставка отредактированных фотографий Фабиана Севальоса, изображающие сцены из фильма. Итальянский режиссёр Джузеппе Бертолуччи выпустил документальный фильм Pasolini prossimo nostro (русс. Пазолини — наш близкий) в 2006 году на основе интервью с Пазолини, которое он сделал на съёмочной площадке Сало в 1975 году. В документальный фильм также включены фотографии, сделанные на съемочной площадке фильма. В 2001 году вышел документальный фильм, автором сценария и режиссёром которого стал Марк Кермод.

DVD

Компания Criterion Collection выпустила фильм в 1998 году на DVD. В 2011 году компания выпустила его на Blu-Ray и DVD.

Опера

В 2008 году британский оперный режиссёр Дэвид Маквикар и швейцарский дирижёр Филипп Джордан подготовили по мотивам фильма свою версию оперы «Саломея» Рихарда Штрауса, переместив действие оперы в дворец разврата в нацистской Германии. Этот спектакль был записан Джонатаном Хасуэллом и позже в том же году был выпущен на DVD компанией «Опус Арте».

Фильмы

Никос Николаидис снял свой фильм «Время обнуления» (2005 год) под влиянием от Сало.

События, связанные с фильмом

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

1975 год

• 2 ноября происходит убийство режиссёра — Пьера Паоло Пазолини. Убийство так и не связывают именно с картиной, но начинается шумиха.
• 9 ноября — Комиссия по цензуре запрещает демонстрацию «Сало».
• 18 декабря — Комиссия по цензуре при повторном рассмотрении вопроса отменяет запрет и дает разрешение на выпуск «Сало».

1976 год

• 11 января — первый показ фильма в Милане.
• 13 января — Прокурор Милана изымает фильм из проката и возбуждает дело против Гримальди за распространение порнографической продукции.
• 30 января — Гримальди вынесен обвинительный приговор.
• 19 февраля — Генеральный Прокурор Рима возбуждает дело против Гримальди по обвинению в изображении растления несовершеннолетних и публичного совершения непристойных жестов в одной из сцен «Сало».
• 11 марта — Национальная ассоциация борьбы за нравственность обращается в региональный административный суд, требуя немедленной отмены разрешения на показ «Сало».

1977 год

• 17 февраля — слушание дела Гримальди. Апелляционный суд Милана оправдывает Гримальди и отдает распоряжение о снятии запрета на демонстрацию фильма при условии изъятия 4 эпизодов.
• 11 марта — фильм впервые демонстрируется в Риме без 4 изъятых сцен.
• 7 июня — один из зрителей возбуждает дело против «Сало», после чего мировой судья Гротталье отдает распоряжение о новом изъятии фильма из проката.
• 9 июня — компания, продюсировавшая фильм, возбуждает дело против Гротталье.
• 18 июня — Прокурор Милана отменяет запрет на демонстрацию фильма.

1978 год

• 15 февраля — кассационный суд дает распоряжение на восстановление изъятых эпизодов, поскольку фильм «Сало» является «произведением искусства».

Факты

• Экскременты для сцен копрофагии делались из шоколада и апельсинового мармелада.
• Из-за натуралистичных сцен насилия и извращенных форм сексуальных актов фильм был запрещён к показу в нескольких странах.
• Был любимым фильмом массового убийцы Акиёси Умэкава.
• Фильм снимался в начале 1975 года на вилле в окрестностях Мантуи. В это же время неподалеку, в окрестностях Пармы, Бернардо Бертолуччи снимал свой «Новеченто». В последнем снималась близкая подруга Пазолини Лаура Бетти, продюсером обоих фильмов был Альберто Гримальди. Съемочные группы организовали футбольный матч, Пазолини участвовал в игре и примирился со своим старым знакомым Бертолуччи.

Награды

• 72-й Венецианский кинофестиваль (2015) — лучший отреставрированный фильм (Венецианская классика).

Ссылки

• «Сало, или 120 дней Содома» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.allmovie.com/movie/v42652 «Сало, или 120 дней Содома»] (англ.) на сайте allmovie
• [www.rottentomatoes.com/m/salo/ «Сало, или 120 дней Содома»] на сайте Rotten Tomatoes (рейтинг — 69 %)
• www.bbfc.co.uk/releases/salo-o-le-120-giornate-di-sodoma-2000 — Британский совет по классификации фильмов

Отрывок, характеризующий Сало, или 120 дней Содома

– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.