Старо-Паново

Старо-Паново
Церковь Святых Мучеников Адриана и Наталии
59°48′55″ с. ш. 30°10′45″ в. д.59.815235° с. ш. 30.17928° в. д. / 59.815235; 30.17928
Город:	Санкт-Петербург
Административный район города:	Красносельский
Первое упоминание:	1765
Прежний статус:	посёлок
Прежние названия:	Пановская, Паново, Старое Паново
Этнохороним:	старопановцы, старопановец
Почтовые индексы:	198205

Ста́ро-Пано́во — историческая часть в Красносельском районе Санкт-Петербурга. Находится южнее железнодорожной станции Лигово.

Расположено вдоль Таллинского шоссе на берегах реки Дудергофки. В Старо-Панове через неё переброшено три моста; один — Старо-Пановский — автомобильный.

История

Деревня Пано́вская известна с 1765 года. Тогда Екатерина II пожаловала своему фавориту графу Г. Г. Орлову мызу Лигово с деревнями Ивановская, Лихала, Пановская, Ново-Пановская, Новая Деревня, Новое Койрово и Сосновка (Горелово).

Деревня Паново, как историческое ядро всего посёлка, находилась в начале Земской улицы — части старого Нарвского тракта, продолжение его в Горелове носит название улица Коммунаров (с 1920-х). Немного севернее на тракте в XIX веке была Екатерининская колония.

В пояснительном тексте к этнографической карте Санкт-Петербургской губернии П. И. Кёппена 1849 года она записана, как деревня Panowa (Панова) и указано число её жителей на 1848 год: ингерманландцев-савакотов — 23 м. п., 26 ж. п., всего 49 человек, а также некоторое число — ижоры. В конце XVIII века на кладбище близ Старо-Панова (оно было основано в 1784 году; сегодня его площадь 2,9 га ) Буксгевден построил круглую часовню в стиле ампир. В ней летом 1808 года похоронили Н. А. Алексееву. 11 июля 1809 года, когда к часовне пристроили алтарь, её освятили как церковь. В 1811 году здесь же был похоронен граф, а затем и его дети. Позже церковь расширили — пристроили притвор и колокольню. В 1900—1901 годах, когда сооружали по проекту А. А. Зографа новую паперть, колокольню сделали двухъярусной.

В конце XIX века, начале XX века существовало название «Павловская стрелка» (или просто «Стрелка»), как правобережной части Старо-Панова, расположенной севернее кладбища. Название обусловлено слиянием Нагорного канала и Дудергофки. Красная улица была до 1923 года Павловской улицей, а через реку был перекинут Павловский мост с полуплотиной, образующей Павловское озеро. Восточнее проходили с севера на юг Полежаевская (Пролетарская), Восточная, Совхозная улицы. От Земской улицы до церкви можно было проехать по дороге с двумя деревянными мостами (разрушены в блокаду).

В 1970-х годах, когда стали застраиваться жилищные массивы Ульянки и Урицка, Старо-Паново утратило статус деревни. Однако здесь по-прежнему основную часть застройки составляют частные дома.

Церковь действовала до Великой Отечественной войны, когда была разрушена. В 1996 году началось строительство нового храма Церковь Святых Мучеников Адриана и Наталии по другому проекту (Храм-памятник погибшим и пропавшим без вести при обороне Ленинграда).

См. также

С конца XVIII века известна деревня Ново-Пановская (Ново-Паново), населённая финами-ингерманландцами. Появление новой деревни в устье р. Чёрной дало прежней деревне название Старо-Пановская; до этого она была просто Пановской.

Источник

• [encspb.ru/object/2804677959 Церковь мчч. Адриана и Наталии] // Энциклопедия «Санкт-Петербург»
• [a-n-church.ru/ Храм святых мучеников Адриана и Наталии] — официальный сайт церкви.

Ссылки

• [mogorelovo.ru/obwaya_informaciya/istoriya_mo_gorelovo/kraevedcheskij_sbornik/staro-panovo/ на сайте mogorelovo.ru]
• [palmernw.ru/mir-piter/panovo1/panovo_vesna2008.html на сайте palmernw.ru]
• [maps.yandex.ru/-/CVD-r40g на карте Яндекс]
• [www.citywalls.ru/search-street2698.html на citywalls.ru]

Отрывок, характеризующий Старо-Паново

И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке: