Темплтоновская премия
Поделись знанием:
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
Те́мплтоновская пре́мия за успе́хи в иссле́довании или откры́тия в духо́вной жи́зни (англ. Templeton Prize for Progress Toward Research or Discoveries about Spiritual Realities) — ежегодная премия, присуждаемая Фондом Темплтона. Учреждена в 1972 году.
Содержание
Критерии награждения
Премией награждаются личности, которые, по мнению жюри премии, имеют «особые заслуги в укреплении духа перед лицом нравственного кризиса в мире» и в наибольшей степени служат примером «поиска различных путей открытий и прорывов, что расширяют человеческое восприятие Божественного и помогают ускорению богословного творчества»[1].
Вероисповедание номинанта премии не имеет значения, более того, им может быть даже атеист[2].
История
Премия названа именем Сэра Джона Темплтона, английского предпринимателя-протестанта, который в 1987 году Королевой Елизаветой II был возведён в рыцари за свою благотворительность.
До 2001 года наименование премии было «Темплтоновская премия за прогресс в религии».
Процедура награждения
Обычно церемонию награждения премией и вручения почётных знаков проводит Филипп, герцог Эдинбургский, в Букингемском дворце. В тот же день лауреат выступает в доме приёмов в лондонском Гилдхолле с ответной речью в форме лекции.
Размер Темплтоновской премии
Денежное выражение премии — 795 000 фунтов стерлингов (или примерно 1 400 000 долларов США на сентябрь 2008 года) — по статуту всегда должно превышать денежное выражение Нобелевской премии. Таким образом, в 2008 году Темплтоновская премия была самой большой ежегодной премией, вручаемой за заслуги в духовной жизни.
В 2012 году денежное выражение премии составило 1 100 000 фунтов стерлингов[1].
Известные лауреаты Темплтоновской премии
В разные годы Темплтоновской премией были награждены, например, Мать Тереза, Сарвепалли Радхакришнан, Александр Исаевич Солженицын, Карл Фридрих фон Вайцзеккер.
Критика премии
По замечанию британского биолога, атеиста и критика религии Ричарда Докинза, высказанному в книге «Бог как иллюзия», премия — «очень крупный денежный приз, ежегодно присуждаемый Фондом Темплтона учёному, готовому, как правило, сказать что-нибудь приятное о религии»[3].
Награждённые Темплтоновской премией
- 1973 год — Мать Тереза Калькуттская
- 1974 год — Брат Роже, основатель Общины Тэзе
- 1975 год — Сарвепалли Радхакришнан, Президент Индии
- 1976 год — Леон Джозеф, кардинал Суэвенс
- 1977 год — Кьяра Любич, основатель Движения Focolare
- 1978 год — профессор Томас Торранс
- 1979 год — Никкио Нивано, основатель японского буддистского движения Risshō Kōsei Kai
- 1980 год — Ральф Уэнделл Бурхоу, основатель журнала «Zygon: Journal of Religion & Science»
- 1981 год — Сисили Саундерс, инициатор хосписов
- 1982 год — доктор Билли Грэм, священник
- 1983 год — Александр Исаевич Солженицын, русский писатель[4]
- 1984 год — Майкл Бурдо, основатель Кестонского института
- 1985 год — Алистер Харди, биолог, основатель исследовательского опытного религиозного центра в Оксфорде
- 1986 год — Джеймс Маккорд, Принстонский богословский семинар
- 1987 год — Стэнли Яки, физик и священник
- 1988 год — доктор Инамулла Хан, основатель Всемирного мусульманского конгресса
- 1989 год — Карл Фридрих фон Вайцзеккер, физик и философ, и Джордж Маклеод, лорд Фьюнери, основатель Общины Ионы — христианской экуменической общины на острове Ионы
- 1990 год — Баба Амте, основатель ряда лепрозориев в Индии, и Чарльз Бёрч, австралийский генетик и теолог
- 1991 год — барон Иммануэль Якобовиц, Главный раввин Великобритании
- 1992 год — Кьюн-Чик Хан, священник пресвитерианской церкви в Корее
- 1993 год — Чарльз Колсон, основатель Тюремного братства (англ. Prison Fellowship), благотворительной организации в помощь заключённым
- 1994 год — Майкл Новак, философ и дипломат
- 1995 год — Пол Дейвис, физик
- 1996 год — доктор Билл Брайт, священник евангелистской церкви, основатель молодёжного движения «Кампус»
- 1997 год — Пандуранг Шастри Атавале, философ, основатель ассоциации Swadhyay Parivar для изучения Бхагавад-гиты
- 1998 год — Зигмунд Штернберг, благотворитель
- 1999 год — Иэн Барбур, исследователь взаимосвязей между наукой и религией
- 2000 год — Фримен Дайсон, физик
- 2001 год — Артур Пикок, английский учёный и теолог
- 2002 год — Джон Полкинхорн, физик и богослов
- 2003 год — Холмс Ролстон III, философ
- 2004 год — Джордж Эллис, физик-космолог, президент Международного общества за религию и науку
- 2005 год — Чарльз Таунс, физик
- 2006 год — Джон Барроу, физик и математик
- 2007 год — Чарльз Тейлор, философ
- 2008 год — Михал Хеллер, профессор философии Папской академии теологии в Кракове, католический священник
- 2009 год — Бернар д’Эспанья, физик и философ науки
- 2010 год — Франсиско Хосе Айала, биолог и философ, бывший католический священник[5]
- 2011 год — Мартин Джон Рис, космолог и астрофизик
- 2012 год — Далай-лама XIV, духовный лидер буддистов[6]
- 2013 год — Десмонд Туту, англиканский архиепископ Кейптаунский
- 2014 год — Томаш Галик, философ, католический священник[7]
- 2015 год — Жан Ванье, канадский педагог и общественный деятель, основатель международной гуманитарной организации «Ковчег»
- 2016 год — Джонатан Сакс, главный раввин Великобритании в 1991—2013 годах
Напишите отзыв о статье "Темплтоновская премия"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.templetonprize.org/purpose.html About the Prize] (англ.). The Templeton Prize. John Templeton Foundation. Проверено 29 марта 2012. [www.webcitation.org/68EHsIRIV Архивировано из первоисточника 7 июня 2012].
- ↑ Как, например, Баба Амте — см. www.economist.com/obituary/displaystory.cfm?story_id=10757984 (Проверено 4 сентября 2008)
- ↑ [books.guardian.co.uk/reviews/politicsphilosophyandsociety/0,,2223998,00.html Is that all there is?, Guardian, 8 December 2007] (Проверено 26 марта 2010)
- ↑ Темплтоновская лекция Солженицына доступна [www.solzhenitsyn.ru/bitrix/redirect.php?event1=lib_file&goto=/01_proizvedeniya/10_publizistika/01_stat'i_i_rechi/02_v_izgnanii/05_templtonovskaya_lekziya.pdf на официальном сайте писателя] (Проверено 23 мая 2009)
- ↑ [www.lenta.ru/news/2010/03/26/templeton/ Темплтоновскую премию получил бывший священник] // Сайт Lenta.ru, 26 марта 2010 года (Проверено 26 марта 2010)
- ↑ Cathy Lynn Grossman. [content.usatoday.com/communities/Religion/post/2012/03/dalai-lama-templeton-prize-compassion/1#.T3S0MaEZnVK Dalai Lama wins Templeton Prize in science, religion] (англ.) // USA today. — Mar 29, 2012.
- ↑ [katolik.ru/mir/118555-cheshskij-svyashchennik-tomash-galik-poluchil-templtonovskuyu-premiyu-za-2014-god.html Чешский священник Томаш Галик получил Темплтоновскую премию за 2014 год] // Сайт Katolik.ru, 13 марта 2014 года
См. также
Ссылки
- [www.templetonprize.org/ Темплтоновская премия] (англ.)
- [www.templetonpress.org/SirJohn/templetonprize.asp Список лауреатов Темплтоновской премии] на сайте издательства Templeton Foundation Press (англ.)
- [www.pravmir.ru/templtonovskij-laureat-francisko-ajala-evolyuciya-obyasnyaet-proisxozhdenie-zla-na-zemle/ Интервью профессора Айалы русскоязычным изданиям «Эволюция и христианство совместимы»] (англ.)
Отрывок, характеризующий Темплтоновская премия
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
