Теракт в Афинах (1968)

Теракт в Афинах (1968)
Boeing 707 авиакомпании El Al, аналогичный атакованному
Место атаки	аэропорт Эллиникон, Афины (Греция)
Цель атаки	Самолёт Boeing 707 авиакомпании El Al
Дата	26 декабря 1968 года
Способ атаки	Обстрел
Оружие	автоматы Калашникова и ручные гранаты
Погибшие	1
Раненые	1
Число террористов	2
Террористы	Махер Хусейн Ямани (англ. Maher Hussein Yamani) Махмуд Мохаммад Исса (англ.)
Организаторы	НФОП

См. также: Рейс 253

Теракт в Афинах в 1968 году — обстрел боевиками Народного фронта освобождения Палестины самолёта авиакомпании Эль-Аль в аэропорту «Эллиникон» в Афинах (Греция) 26 декабря 1968 года. В результате теракта был убит один пассажир и тяжело ранена бортпроводница.

Подготовка

Народный фронт освобождения Палестины (НФОП) был одной из наиболее радикальных террористических группировок в составе Организации освобождения Палестины. Так, НФОП стал первой организацией в истории, которая начала захват гражданских самолётов с заложниками. Основатель НФОП Жорж Хабаш считал, что добиваться создания палестинского государства нужно силой, и выступал против переговоров с Израилем.

26 декабря 1968 года в 11:30 боевики НФОП 19-летний Махер Хусейн Ямани (англ. Maher Hussein Yamani) и 25-летний Махмуд Мохаммад Исса (англ.) прилетели в Афины самолётом авиакомпании «Air France» из Бейрута. Поскольку в те годы ещё не было правил о сплошном досмотре пассажиров и багажа, они сумели незаметно пронести под длинными куртками автоматы Калашникова. В сумках у них были 63 ручные гранаты и запасные магазины.

В это время в аэропорту Афин находился самолёт Боинг 707 авиакомпании Эль-Аль, следовавший рейсом № 253 Тель-Авив — Афины — Париж — Нью-Йорк. На момент начала атаки в самолёте находились 37 пассажиров и 11 членов экипажа.

Террористы сели в автобус вместе с пассажирами, направлявшимися в самолёт, а по прибытии на лётное поле незаметно укрылись за техническими автомобилями аэропорта.

Атака

В тот момент, когда самолёт начал выруливать на взлётную полосу, террористы с расстояния 6 метров открыли огонь из автоматов по фюзеляжу. Затем один из них бросил под крыло самолёта несколько ручных гранат.

Одна из пуль попала в голову пассажира — 50-летнего морского инженера из Хайфы Леона Ширдана (англ. Leon Shirdan). От полученного ранения он почти мгновенно умер.

От взрывов гранат загорелся один из двигателей самолёта. Огонь начал распространяться по фюзеляжу. Бортпроводница Хани Шапира открыла входной люк, чтобы освободить путь для эвакуации пассажиров и попала под автоматную очередь. Одна из пуль раздробила ей бедро, другая прошла навылет через лёгкое.

Часть пассажиров, спасаясь от огня, выпрыгнули из люка прямо на бетонную площадку, однако все они остались живы.

Обстрел продолжался 20 минут, за которые террористы израсходовали почти весь боезапас.

Последствия

Греческие полицейские, выбежавшие на лётное поле, задержали террористов, которые при виде полиции бросили оружие, однако оказали физическое сопротивление при задержании.

Сразу же после теракта представители НФОП выступили по двум арабским радиостанциям, вещавшим из Бейрута и Каира. Они взяли на себя ответственность за теракт и потребовали от греческих властей немедленно освободить арестованных и предоставить им возможность беспрепятственно покинуть страну, угрожая новыми терактами в случае отказа. Общественно-политический резонанс был огромным, и тем самым, цели террористов были достигнуты. По утверждению террористки Лейлы Халед, таким способом НФОП пытался привлечь внимание мировой общественности к существованию палестинской проблемы.

После этого теракта израильское правительство приняло решение провести ответную акцию устрашения. Она была проведена 28 декабря 1968 года в аэропорту Бейрута, когда израильским спецназом были уничтожены 13 пассажирских самолётов арабских авиакомпаний.

В марте 1970 года Ямани и Исса были и приговорены греческим судом к 17 годам тюремного заключения. Однако они были выпущены на свободу уже в конце 1970 года, когда 6 террористов захватили греческий самолёт авиакомпании Olympic Airways, угрожая взорвать его, если Ямани и Исса не будут освобождены.

В 1987 году Исса с женой и тремя детьми сумел въехать в Канаду как легальный иммигрант, обманув соответствующие службы. С 1988 по 2013 годы канадское правительство пыталось депортировать Иссу, однако в течение 25 лет он успешно обжаловал в судах все решения о депортации. Окончательное решение о депортации было принято в 2013 году, Исса был выдворен из Канады и отправлен в Ливан.

Литература

• Брасс А. [alex-brass.livejournal.com/8569.html Миссия выполнима. Удары израильского спецназа]. — Грифон, 2007. — 316 с. — ISBN 978-5-98862-037-2.

Ссылки

• [archives.ubalt.edu/bsr/articles/Dec%2026.pdf 2 Arab Terrorists Attack Israeli Jetlliner in Athens]  (англ.), Нью-Йорк Таймс 27 декабря 1968.

Отрывок, характеризующий Теракт в Афинах (1968)

Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…