Треугольник Кионга

Треугольник Кионга — небольшая территория на крайнем северо-востоке Мозамбика (на границе с Танзанией), на берегу Индийского океана, южнее реки Рувума, вокруг посёлка-порта Кионга.

В 1886 году Германия и Португалия договорились провести границу между Германской Восточной Африкой (в состав которой входила нынешняя материковая часть Танзании) и Португальской Восточной Африкой (нынешним Мозамбиком) по реке Рувуме. Но в 1892 году Германия объявила, что Португалия не имеет прав на территории севернее мыса Кабу-Делгаду (примерно в 10 км к югу от устья Рувумы). В 1894 году германский флот захватил Кионгу, а германские войска оккупировали её окрестности площадью 395 кв. км.

После Первой мировой войны эта территория снова стала частью Португальской Восточной Африки: согласно Версальскому договору треугольник Кионга стал единственным территориальным приобретением Португалии в результате победы Антанты в войне. Граница между Португальской Восточной Африкой и теперь уже британской подмандатной территорией Танганьика снова проходила по реке Рувума.

Литература

• Thomas, H.B., «The Kionga Triangle», Tanganyika Notes and Records Volume 31 1951, pp. 47—50.

Отрывок, характеризующий Треугольник Кионга

Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».