Три бомбардира

Три бомбардира — хоккейный приз, учреждённый в 1971 году газетой «Труд» для самой результативной тройки нападающих в матчах чемпионата страны (с сезона 2008/09 — в матчах КХЛ). С 2005 года берутся в расчет только шайбы, заброшенные в момент нахождения на льду конкретных игроков. Раньше же суммировались все голы хоккеистов, действовавших в течение сезона в наиболее устойчивых сочетаниях.

Положение о призе

1. Приз «Три бомбардира» учреждается редакцией газеты «Труд».
2. Приз «Три бомбардира» — памятный приз, который вручается трем нападающим одной команды Суперлиги ПХЛ, игроки которой забросили наибольшее количество шайб в ворота соперников в матчах Чемпионата России, включая игры плей-офф, с учетом реального совместного нахождения на ледовой площадке в момент взятия ворот.
3. При равенстве показателя заброшенных шайб Приз вручается тройке нападающих, представляющих команду, занявшую более высокое место по итогам Чемпионата России.
4. Приз вручается ежегодно на торжественной церемонии, посвящённой подведению итогов хоккейного сезона, представителями редакции газеты «Труд».
5. Лауреаты награждаются памятными призами, передаваемыми на постоянное хранение.
6. Использование Приза, его названия, изображения в рекламной и иной коммерческой деятельности возможно после заключения соответствующего договора с редакцией газеты «Труд».
7. Изменения и дополнения к настоящему Положению делаются редакцией газеты «Труд» по представлению Профессиональной хоккейной лиги

Интересные факты

Подсчет заброшенных тройками нападающих шайб вёлся и до учреждения приза. Абсолютный рекорд по этому показателю был установлен игроками ЦСКА Борисом Михайловым, Владимиром Петровым и Валерием Харламовым в чемпионате СССР 1969/1970 - 124 забитых гола.

Все обладатели

Сезон	Тройка игроков	Клуб	Шайбы
2015/2016	Брэндон Боченски — Дастин Бойд — Найджел Доуз	«Барыс»	50
2014/2015	Брэндон Боченски — Дастин Бойд — Найджел Доуз	«Барыс»	62
2013/2014	Сергей Мозякин — Ян Коварж — Данис Зарипов	«Металлург» Магнитогорск	71
2012/2013	Николай Кулёмин — Евгений Малкин — Сергей Мозякин	«Металлург» Магнитогорск	40
2011/2012	Алексей Морозов — Нико Капанен — Данис Зарипов	«Ак Барс» Казань	46
2010/2011	Райан Веске — Мэтт Эллисон — Шарль Лингле	«Торпедо» Нижний Новгород	58
2009/2010	Петр Чаянек — Алексей Яшин — Максим Сушинский	СКА Санкт-Петербург	50
2008/2009	Данис Зарипов — Тони Мортенссон — Алексей Морозов	«Ак Барс» Казань	55
2007/2008	Альберт Лещёв — Николай Пронин — Сергей Мозякин	«Химик» Мытищи	49
2006/2007	Алексей Морозов — Сергей Зиновьев — Данис Зарипов	«Ак Барс» Казань	73
2005/2006	Алексей Морозов — Сергей Зиновьев — Данис Зарипов	«Ак Барс» Казань	48
2004/2005	Максим Сушинский — Александр Прокопьев — Дмитрий Затонский	«Авангард» Омск	43
2003/2004	Максим Сушинский — Александр Прокопьев — Дмитрий Затонский	«Авангард» Омск	62
2002/2003	Мартин Прохазка — Павел Патера — Томаш Власак	«Авангард» Омск	46
2001/2002	Максим Сушинский — Александр Прокопьев — Дмитрий Затонский	«Авангард» Омск	56
2000/2001	Александр Корешков — Евгений Корешков — Юрий Кузнецов	«Металлург» Магнитогорск	66
1999/2000	Максим Сушинский — Равиль Якубов — Дмитрий Затонский	«Авангард» Омск	53
1998/1999	Александр Корешков — Евгений Корешков — Равиль Гусманов	«Металлург» Магнитогорск	62
1997/1998	Андрей Тарасенко — Вячеслав Безукладников — Юрий Злов	«Лада» Тольятти	55
1996/1997	Сергей Гомоляко — Андрей Кудинов — Игорь Варицкий	«Металлург» Магнитогорск	42
1995/1996	Анатолий Емелин — Иван Свинцицкий — Денис Метлюк	«Лада» Тольятти	56
1994/1995	Александр Корешков — Евгений Корешков — Константин Шафранов	«Металлург» Магнитогорск	86
1993/1994	Борис Тимофеев — Раиль Муфтиев — Дмитрий Денисов	«Салават Юлаев» Уфа	69
1992/1993	Александр Селиванов — Александр Барков — Алексей Ткачук	«Спартак» Москва	59
1991/1992	Олег Петров — Игорь Чибирев — Сергей Востриков	ЦСКА Москва	53
1990/1991	Павел Буре — Вячеслав Буцаев — Валерий Каменский	ЦСКА Москва	69
1989/1990	Андрей Хомутов — Вячеслав Быков — Валерий Каменский	ЦСКА Москва	61
1988/1989	Сергей Макаров — Игорь Ларионов — Владимир Крутов	ЦСКА Москва	56
1987/1988	Андрей Хомутов — Вячеслав Быков — Валерий Каменский	ЦСКА Москва	72
1986/1987	Сергей Макаров — Игорь Ларионов — Владимир Крутов	ЦСКА Москва	67
1985/1986	Сергей Макаров — Игорь Ларионов — Владимир Крутов	ЦСКА Москва	82
1984/1985	Сергей Макаров — Игорь Ларионов — Владимир Крутов	ЦСКА Москва	67
1983/1984	Сергей Макаров — Игорь Ларионов — Владимир Крутов	ЦСКА Москва	88
1982/1983	Сергей Макаров — Игорь Ларионов — Владимир Крутов	ЦСКА Москва	77
1981/1982	Сергей Макаров — Игорь Ларионов — Владимир Крутов	ЦСКА Москва	100
1980/1981	Сергей Макаров — Виктор Жлуктов — Владимир Крутов	ЦСКА Москва	96
1979/1980	Борис Михайлов — Валерий Харламов — Владимир Крутов Виктор Шалимов — Аркадий Рудаков — Борис Александров	ЦСКА Москва «Спартак» Москва	73
1978/1979	Пётр Природин — Владимир Голиков — Александр Голиков	«Динамо» Москва	82
1977/1978	Борис Михайлов — Владимир Петров — Валерий Харламов	ЦСКА Москва	78
1976/1977	Пётр Природин — Александр Мальцев — Александр Голиков	«Динамо» Москва	77
1975/1976	Виктор Шалимов — Владимир Шадрин — Александр Якушев	«Спартак» Москва	76
1974/1975	Борис Михайлов — Владимир Петров — Валерий Харламов	ЦСКА Москва	60
1973/1974	Юрий Лебедев — Вячеслав Анисин — Александр Бодунов	«Крылья Советов» Москва	64
1972/1973	Александр Мартынюк — Владимир Шадрин — Александр Якушев	«Спартак» Москва	72
1971/1972	Владимир Викулов — Анатолий Фирсов — Валерий Харламов	ЦСКА Москва	78
1970/1971	Борис Михайлов — Владимир Петров — Валерий Харламов	ЦСКА Москва	88

См. также

• Призы российского хоккея
• Трофеи КХЛ

Ссылки

• [hockeyarchives.ru/all_prizes/tri_bombardiers.html Хоккейные архивы]

Отрывок, характеризующий Три бомбардира

Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.