Частухоцветные
| Частухоцветные | |||||||||||||||||||||
 Сусак зонтичный (Butomus umbellatus) | |||||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Международное научное название | |||||||||||||||||||||
| Семейства | |||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||||||||
</table> Частухоцве́тные (лат. Alismatáles) — порядок однодольных растений. Состоит примерно из 165 родов в четырнадцати семействах.
Считаются наиболее примитивными однодольными цветковыми растениями, в связи с чем относятся некоторыми исследователями к базальным представителям класса двудольных[2]. Большинство семейств содержит травянистые несуккулентные растения, обычно предпочитающие водное окружение. Цветки обычно в соцветиях, созревшие семена не имеют эндосперма. Тапетум пыльников периплазмоидальный с одноядерными клетками, а зародыши часто зелёные и содержат запасные вещества. У всех представителей, кроме большинства наземных или эпифитных Araceae, в листовых влагалищах имеются мелкие чешуйки (внутривлагалищные чешуйки, сквамулы), гинецей часто апокарпный, и формирование эндосперма протекает по гелобиальному типу[3]. СодержаниеСостав таксонаРанее к порядку частухоцветных относили только три семейства (Alismataceae, Butomaceae и Limnocharitaceae), другие же семейства рассматривались как принадлежащие к другим порядкам, что приводило к полифилетичным группам. В системе классификация APG II вся группа семейств помещена в единый порядок. Семейство Petrosaviaceae также иногда относят к этому порядку. Порядок ароидные (Arales) был признан родственным порядку частухоцветных и теперь включён в его состав. В результате этого слияния семейство Ароидные (Araceae) стало самым многочисленным в порядке, насчитывая более 3000 видов в 113[4] родах. Остальные вместе взятые семейства содержат около 500 видов.
Семейства
Напишите отзыв о статье "Частухоцветные"Примечания
Ссылки
|
|||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Частухоцветные
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
