Чемпионат ФРГ по футболу 1980/1981
Поделись знанием:
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Чемпионат ФРГ по футболу 1980/1981 Немецкая футбольная Бундеслига 1980/81 | |
---|---|
Подробности чемпионата | |
Время проведения | 15 августа 1980 — 13 июня 1981 |
Число участников | 18 |
Призовые места | |
Чемпион | Бавария |
Второе место | Гамбург |
Третье место | Штутгарт |
Статистика чемпионата | |
Сыграно матчей | 306 |
Забито голов | 1039 (3.4 за игру) |
Бомбардир(ы) | Карл-Хайнц Румменигге (29 мячей) |
Бундеслига 1980—1981 — 18-й чемпионат Федеративной Республики Германии по футболу. Турнир стартовал 15 августа 1980 года, а завершился 13 июня 1981 года. «Бавария» защитила свой титул чемпиона ФРГ, завоёванный в прошлом году.
Содержание
Турнирная таблица
Место | Команда | И | В | Н | П | Голы | ± | О | Примечания |
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
1 | Бавария | 34 | 22 | 9 | 3 | 89 − 41 | +48 | 53 | Кубок европейских чемпионов |
2 | Гамбург | 34 | 21 | 7 | 6 | 73 − 43 | +30 | 49 | Кубок УЕФА |
3 | Штутгарт | 34 | 19 | 8 | 7 | 70 − 44 | +26 | 46 | |
4 | Кайзерслаутерн | 34 | 17 | 10 | 7 | 60 − 37 | +23 | 44 | |
5 | Айнтрахт (Франкфурт-на-Майне) | 34 | 13 | 12 | 9 | 61 − 57 | +4 | 38 | Кубок обладателей кубков |
6 | Боруссия (Мёнхенгладбах) | 34 | 15 | 7 | 12 | 68 − 64 | +4 | 37 | Кубок УЕФА |
7 | Боруссия (Дортмунд) | 34 | 13 | 9 | 12 | 69 − 59 | +10 | 35 | |
8 | Кёльн | 34 | 12 | 10 | 12 | 54 − 55 | −1 | 34 | |
9 | Бохум | 34 | 9 | 15 | 10 | 53 − 45 | +8 | 33 | |
10 | Карлсруэ | 34 | 9 | 14 | 11 | 56 − 63 | −7 | 32 | |
11 | Байер 04 | 34 | 10 | 10 | 14 | 52 − 53 | −1 | 30 | |
12 | Дуйсбург | 34 | 10 | 9 | 15 | 45 − 58 | −13 | 29 | |
13 | Нюрнберг | 34 | 11 | 6 | 17 | 47 − 57 | −10 | 28 | |
14 | Фортуна (Дюссельдорф) | 34 | 10 | 8 | 16 | 57 − 64 | −7 | 28 | |
15 | Арминия (Билефельд) | 34 | 10 | 6 | 18 | 46 − 65 | −19 | 26 | |
16 | Мюнхен 1860 | 34 | 9 | 7 | 18 | 49 − 67 | −18 | 25 | Вылет в Вторую Бундеслигу |
17 | Шальке 04 | 34 | 8 | 7 | 19 | 43 − 88 | −45 | 23 | |
18 | Юрдинген 05 | 34 | 8 | 6 | 20 | 47 − 79 | −32 | 22 |
И — игры, В — выигрыши, Н — ничьи, П — проигрыши, Голы — забитые и пропущенные голы, ± — разница голов, О — очки
Результаты матчей
АЙНТ | АРМ | БАВ | Б04 | ДОРТ | МЁНХ | БХМ | ГАМБ | ДУЙС | КЁЛН | КАЙЗ | КАРЛ | МНХ | НЮРН | ФДС | Ш04 | ШТУТ | ЮРД | |
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
1. Айнтрахт (Франкфурт-на-Майне) | 2:0 | 0:0 | 2:0 | 0:4 | 2:1 | 2:2 | 1:1 | 2:1 | 4:0 | 3:2 | 3:3 | 2:1 | 3:0 | 2:2 | 5:0 | 2:1 | 2:2 | |
2. Арминия (Билефельд) | 1:1 | 1:2 | 1:1 | 1:0 | 2:3 | 3:3 | 0:2 | 2:1 | 2:5 | 0:1 | 4:1 | 3:2 | 0:2 | 3:0 | 1:0 | 1:0 | 3:1 | |
3. Бавария | 7:2 | 5:1 | 3:0 | 5:3 | 4:0 | 3:1 | 2:1 | 5:1 | 1:1 | 3:0 | 1:1 | 1:1 | 4:2 | 3:2 | 5:1 | 1:1 | 4:0 | |
4. Байер 04 | 3:2 | 2:0 | 3:0 | 4:1 | 1:5 | 2:0 | 1:2 | 1:1 | 1:1 | 0:1 | 3:0 | 1:1 | 1:1 | 2:0 | 4:0 | 1:1 | 4:1 | |
5. Боруссия (Дортмунд) | 2:1 | 5:0 | 2:2 | 5:3 | 0:3 | 1:3 | 6:2 | 5:1 | 2:2 | 2:2 | 3:3 | 4:1 | 1:0 | 2:1 | 2:2 | 3:3 | 2:1 | |
6. Боруссия (Мёнхенгладбах) | 2:2 | 4:2 | 1:4 | 1:0 | 1:0 | 2:1 | 2:2 | 4:1 | 2:0 | 1:0 | 3:3 | 3:2 | 1:4 | 2:2 | 3:1 | 1:3 | 7:1 | |
7. Бохум | 2:0 | 0:2 | 1:3 | 1:1 | 0:2 | 1:1 | 0:3 | 1:1 | 1:1 | 0:0 | 0:0 | 4:1 | 4:0 | 2:1 | 5:1 | 1:1 | 2:2 | |
8. Гамбург | 3:1 | 4:1 | 2:2 | 2:0 | 2:1 | 2:1 | 2:1 | 0:0 | 2:0 | 3:2 | 3:1 | 4:1 | 1:0 | 2:1 | 7:1 | 1:3 | 2:1 | |
9. Дуйсбург | 0:0 | 1:1 | 0:1 | 2:4 | 2:1 | 4:0 | 0:3 | 2:0 | 3:4 | 1:1 | 2:2 | 1:0 | 2:0 | 2:1 | 5:1 | 0:3 | 3:2 | |
10. Кёльн | 5:0 | 1:0 | 0:3 | 1:1 | 2:1 | 2:3 | 2:2 | 0:3 | 1:0 | 2:2 | 4:0 | 4:1 | 2:2 | 1:2 | 0:2 | 3:1 | 3:0 | |
11. Кайзерслаутерн | 2:0 | 1:3 | 4:2 | 3:1 | 1:1 | 3:2 | 0:0 | 2:2 | 1:1 | 5:1 | 1:0 | 3:2 | 3:1 | 3:0 | 2:0 | 1:0 | 4:2 | |
12. Карлсруэ | 1:1 | 2:1 | 0:3 | 1:1 | 1:1 | 3:4 | 0:0 | 1:1 | 2:0 | 1:1 | 1:1 | 7:2 | 4:1 | 3:0 | 3:2 | 0:0 | 3:1 | |
13. Мюнхен 1860 | 0:2 | 2:1 | 1:3 | 1:0 | 0:1 | 0:0 | 2:2 | 0:0 | 1:3 | 2:1 | 1:1 | 4:2 | 2:4 | 4:3 | 3:1 | 0:0 | 4:0 | |
14. Нюрнберг | 1:4 | 2:0 | 0:1 | 1:1 | 2:0 | 2:0 | 0:2 | 2:3 | 1:0 | 2:1 | 0:4 | 5:0 | 1:2 | 2:1 | 2:0 | 1:2 | 0:0 | |
15. Фортуна (Дюссельдорф) | 2:2 | 3:1 | 3:0 | 4:3 | 2:2 | 2:1 | 1:1 | 2:3 | 0:1 | 0:0 | 0:2 | 1:2 | 2:1 | 2:2 | 3:3 | 3:1 | 4:2 | |
16. Шальке 04 | 1:4 | 2:2 | 2:2 | 3:1 | 1:2 | 2:2 | 0:6 | 2:1 | 2:2 | 1:2 | 0:2 | 1:0 | 1:0 | 1:1 | 0:4 | 3:2 | 3:1 | |
17. Штутгарт | 1:1 | 2:1 | 1:2 | 2:1 | 3:1 | 4:2 | 4:1 | 3:2 | 2:0 | 3:0 | 1:0 | 5:2 | 2:1 | 2:1 | 4:2 | 3:0 | 3:2 | |
18. Юрдинген 05 | 4:1 | 2:2 | 2:2 | 3:0 | 2:1 | 2:0 | 1:0 | 0:3 | 4:1 | 0:1 | 1:0 | 0:3 | 0:3 | 3:2 | 0:1 | 1:3 | 3:3 |
Источник: [www.dfb.de/index.php?id=327798 www.dfb.de]
Статистика турнира
- Самая крупная домашняя победа:
- «Гамбург» — «Шальке 04» — 7:1 (11 тур, 25 октября 1980 года)[1]
- «Боруссия» (Мёнхенгладбах) — «Юрдинген 05» — 7:1 (32 тур, 30 мая 1981 года)[2]
- Самая крупная гостевая победа: «Шальке 04» — «Бохум» — 0:6 (30 тур, 9 мая 1981 года)[3]
- Самый результативный матч (9 голов):
- «Бавария» — «Айнтрахт» (Франкфурт-на-Майне) — 7:2 (32 тур, 30 мая 1981 года)[4]
- «Карлсруэ» — «Мюнхен 1860» — 7:2 (34 тур, 13 июня 1981 года)[5]
Бомбардиры
Место | Игрок | Клуб | Голы |
---|---|---|---|
1 | Карл-Хайнц Румменигге | Бавария | |
2 | Манфред Бургсмюллер | Боруссия (Дортмунд) | <center>27 |
3 | Клаус Аллофс | Фортуна | <center>19 |
4 | Хорст Хрубеш | Гамбург | <center>17 |
Дитер Мюллер | Кёльн | <center>17 | |
Пауль Брайтнер | Бавария | <center>17 | |
Курт Пинкалл | Кайзерслаутерн | <center>17 |
Напишите отзыв о статье "Чемпионат ФРГ по футболу 1980/1981"
Примечания
- ↑ [www.dfb.de/index.php?id=327918 Hamburger SV - Schalke 04 7:1 (3:0)]
- ↑ [www.dfb.de/index.php?id=328145 Borussia Mönchengladbach - Bayer Uerdingen 7:1 (4:0)]
- ↑ [www.dfb.de/index.php?id=328127 Schalke 04 - VfL Bochum 0:6 (0:2)]
- ↑ [www.dfb.de/index.php?id=328150 Bayern München - Eintracht Frankfurt 7:2 (0:0)]
- ↑ [www.dfb.de/index.php?id=328173 Karlsruher SC - TSV 1860 München 7:2 (1:1)]
Ссылки
- [www.bundesliga.de/ Официальный сайт Бундеслиги] (англ.) (нем.)
- [www.dfb.de/index.php?id=327797 Бундеслига 1980/81] (англ.) (нем.)
|
Отрывок, характеризующий Чемпионат ФРГ по футболу 1980/1981
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.