Чехословацкая крона

Чехословацкая крона  (рус.)
Koruna československá  (чешск.) Koruna česko-slovenská  (слов.) Krona / Koruna  (англ.)
5 крон 1925 года
Коды и символы
Коды ISO 4217	CSJ (—) • CSK (200)
Символы	Kčs
Территория обращения
Эмитент	Чехословакия Чехословакия
Производные и параллельные единицы
Дробные	Геллер (1⁄100)
История
Введена	02.25.1919
Валюта-предшественник	Австро-венгерская крона
Хроника	Крона (CSJ) Крона (CSK)
Начало изъятия	1993 год
Валюта-преемник	Чешская крона (CZK) Словацкая крона (SKK)
Производство монет и банкнот
Эмиссионный центр	Государственный банк Чехословакии
Монетный двор	Монетный двор Кремницы
	[www.mint.sk www.mint.sk]
Чехословацкая крона на Викискладе

Кро́на (чешск. и слов. koruna) — денежная единица бывшей Чехословакии. Разменная монета — геллер (чеш. halíř ɦaliːr̝̊ / haléř [ɦalɛːr̝̊], словацк. halier [ɦalɪ̯ɛr]).

Введена в обращение в 1919 году в соответствии с законом от 25 февраля 1919 года вместо австро-венгерской кроны путём наклейки знаков соответствия на банкноты Австро-Венгерского банка. Наклейка была проведена на территории Чехии и Моравии в марте 1919 года, на территории Словакии — в октябре 1920 года. Законом от 10 апреля 1919 года банкноты с наклеенными знаками соответствия (а также австро-венгерские монеты и банкноты в 1 и 2 кроны, на которые знаки соответствия не наклеивались) были признаны законным платёжным средством в Чехословакии. Эти денежные знаки были постепенно обменены на новые, выпускавшиеся с 1919 года Банковским управлением министерства финансов, а последние — на банкноты Национального банка Чехословакии (начал операции в апреле 1926 года).

Существовали банкноты в 5, 10, 20, 50, 100, 500, 1000, 5000 крон и монеты в 2, 5, 10, 20, 25, 50 геллеров, 1, 5, 10, 20 крон. Банкноты печатались в Праге, а монеты чеканились в Кремнице.

На банкнотах, выпущенных в Чехословакии в 1919—1939 годах, номинал прописью обозначался не только на чешском, но и на словацком, немецком, венгерском и русском языках.

До 1929 года крона не имела фиксированного золотого содержания, её курс определялся по отношению к швейцарскому франку и доллару США. С 17 ноября 1929 года золотое содержание установлено в 0,04458 г, с 17 февраля 1934 — 0,03715 г, с 9 октября 1936 года — 0,03121 г чистого золота.

На территориях, отторгнутых от страны в результате Мюнхенского соглашения, обращались рейхсмарки, в Тешинской области — польские злотые, в восточной Словакии — венгерские пенгё.

После захвата остальной части Чехословакии в обращение в Протекторате Богемия и Моравия в 1939 году были также введены рейхсмарки (1 RM = 10 крон, ранее — 6 крон). В обращении оставались чехословацкие банкноты и монеты, а также были выпущены билеты Национального банка Чехословакии, заготовленные до вторжения Германии, и хранившиеся в запасе, с надпечаткой «Протекторат Чехия и Моравия». В 1940—1944 годах выпускались банкноты и монеты в кронах Национального банка Богемии и Моравии в Праге. Цинковые монеты протектората чеканились на мебельной фабрике в городе Лиса-над-Лабем. Чехословацкие банкноты и монеты некоторых номиналов постепенно изымались из обращения в 1941—1945 годах.

В отделившейся Словакии чехословацкие банкноты первоначально продолжали использоваться в обращении, но уже с надпечаткой «Словацкое государство», в 1939—1943 годах они постепенно изымались из обращения. В 1939—1945 годах выпускались банкноты и монеты Словацкого народного банка в словацких кронах.

Во время освобождения Чехословакии в феврале 1945 года поступили в обращение отпечатанные в Советском Союзе на Гознаке кроны образца 1944 года: банкноты в 1, 5, 20, 100, 500 и 1000 крон. В мае 1945 года возобновлено обращение довоенных банкнот и монет в 10 геллеров и более. В обращении находились денежные знаки Словакии с наклеенными знаками подтверждения.

На основании постановления правительства от 18 октября 1945 года в период с 29 октября по 4 ноября 1945 года был проведён обмен денежных знаков. Банкноты протектората, Словакии, довоенной Чехословакии и кроны образца 1944 года обменивались на новые банкноты образца 1945 года 1:1 в пределах 500 крон на одно лицо, остальные суммы, а также суммы на вкладах блокировались. Монеты из обращения не изымались. В 1947 году начато изъятие из обращения некоторых номиналов монет протектората, Словакии и довоенной Чехословакии.

В 1953 году была проведена денежная реформа с пересчётом наличных денег из соотношения 5:1 (до 300 крон) и 50:1 сверх этой суммы. Из обращения изъяты банкноты образца 1945, 1946, 1949 и 1950 годов, чехословацкие монеты 1946—1953 годов и не изъятые ранее монеты протектората, Словакии и довоенной Чехословакии. Вклады физических лиц в кредитных учреждениях до 5000 крон переоценивались 5:1, от 5000 до 10000 — 6,25:1, от 10000 до 20000 — 10:1, от 20000 до 50000 — 25:1, свыше 50000 крон — 30:1.

В феврале 1993 года, после распада Чехословакии заменена на территории Чехии — чешской, а в Словакии — словацкой кроной.

Чехословакия была единственной социалистической страной, на монетах которой был отчеканен портрет Сталина.

Банкноты 1960—1985 годов.

Изображение		Номинал (Крон)	Размеры (мм)	Описание		Дата выхода	Дата изъятия
Аверс	Реверс			Аверс	Реверс
		3		Номинал	Герб ЧССР	1 декабря 1961	31 декабря 1972
		5		Номинал	Герб ЧССР
		10		Дети с цветами	Водохранилище Орава		30 июня 1988
		20		Ян Жижка	Ян Жижка в походе — иллюстрация из кодекса XV века	1 апреля 1971	30 июня 1991
		25		Ян Жижка	Площадь Яна Жижки в Таборе	2 мая 1962	31 декабря 1972
		50		Советский солдат и чехословацкий партизан, герб Чехословакии	Нефтеперерабатывающий завод Slovnaft в Братиславе	1 апреля 1965	30 июня 1991
		100		Рабочий-металлург и крестьянка на фоне промышленного комплекса	Карлов мост через реку Влатву в Праге	1 декабря 1962	1993
		500		Словацкие повстанцы в Стречно	Замок Девин	1 ноября 1973
		1000		Композитор Бедржих Сметана	Крепость Вышеград	1 октября 1985

Литература

• Graichen G. Die Geldzeichen der Tschechoslowakei. — Berlin: Transpress, 1983. — 331 с.

Ссылки

• [ru.ucoin.net/catalog/?country=czechoslovakia Каталог и галерея чехословацких монет]
• [contr.communityhost.ru/thread/?thread__start=1&thread__mid=939805002 Чехословацкие монеты к юбилею Сталина]

Отрывок, характеризующий Чехословацкая крона

Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.


Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.