Балашовский институт СГУ имени Н. Г. Чернышевского

Балашовский институт Саратовского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского (БИ СГУ)
Международное название	Balashov Affiliation of Saratov State University
Прежние названия	Балашовский учительский институт (1933—1952) Балашовский педагогический институт (1952—1998) Балашовский филиал СГУ им. Н. Г. Чернышевского (1998-2008)
Год основания	6 мая 1933
Аспирантура	с 1998
Расположение	Россия Россия, Балашов
Юридический адрес	412300, Саратовская область, Балашов, улица Карла Маркса, 29
Сайт	[www.bfsgu.ru/ gu.ru]

К:Учебные заведения, основанные в 1933 году

Балашо́вский институ́т Сара́товского госуда́рственного университе́та и́мени Н. Г. Черныше́вского — старейшее высшее учебное заведение города Балашова.

История

Предыстория

1 сентября 1919 года в Балашове были открыты трёхгодичные педагогические курсы. В 1921 году Постановлением СНК РСФСР курсы были преобразованы в Балашовский педагогический техникум. Обучение в техникуме было бесплатное. Срок обучения длился 4 года. Он обслуживал 3 уезда: Балашовский, Сердобский и Камышенский.

До 1929 года в техникуме было 3 отделения: школьное, дошкольное и политико-просветительское. В 1929—1930 учебном году при техникуме открылись украинское отделение и краткосрочные курсы по подготовке учителей украинских школ I ступени.

За 15 лет, с 1921 по 1936 год, Балашовский педтехникум подготовил 620 учителей начальной школы, 80 учителей средней школы и 125 работников дошкольных учреждений.

Балашовский учительский институт

В 1933 году встал вопрос об организации на базе Балашовского педагогического техникума Балашовского государственного учительского института (БГУИ). Этому предшествовало Постановление коллегии Наркомпроса от 6 мая 1933 года, а затем совещание Нижне-Волжского крайоно 25 мая 1933 года. На совещании от Балашовского педтехникума присутствовали директор И. Г. Зиновьев и заведующий учебной частью А. И. Алексеенко. На основании мотивированного обоснования последнего 1 сентября 1933 года в Балашове открылся учительский институт с двухгодичным сроком обучения и с двумя отделениями: химико-биологическим и физико-математическим.

В задачи нового учебного заведения входила подготовка учителей с правом преподавания в 5—6—7 классах. Исполняющим обязанности директора БУИ был назначен Иван Георгиевич Зиновьев. Затем директором стал Яков Андреевич Бычков. На 1933—1934 учебный год был объявлен набор студентов в количестве 90 человек, однако в сентябре 1933 года к регулярным занятиям приступили только 62 человека. На 5 мая 1935 года доцентско-преподавательский состав института насчитывал 19 человек, из них 11 основных работников, 2 командированных и 6 совместителей. Они распределялись по 6 кафедрам: зоологии (4 человека), социально-экономических наук (1), математики и физики (5), ботаники (5), химии (3), педагогики (1). Ещё два сотрудника вели занятия по военному делу.

В 1939—1940 учебном году в институте было два факультета: физико-математический (8 групп) и естественно-географический (7 групп). В 1940—1941 учебном году был создан факультет русского языка и литературы (2 группы; позднее историко-филологический факультет). Он начал функционировать с 1 сентября.

1 января 1940 года, в связи с передачей здания института военному ведомству, институт был переведён в два здания, в которых находились другие учебные заведения. Занятия во втором полугодии проходили в три смены. В своё здание институт вернулся 15 мая 1940 года. В годы Великой Отечественной войны, с 12 ноября 1941 по 16 сентября 1944 года, основное здание института вновь занимало военное ведомство. Сначала занятия проводились в помещении бывшего общежития института в одну смену. В 1942 году институт располагался в здании детского сада на улице Советской.

В 1944 году при институте создаётся заочное отделение. В мае 1948 года произошло разделение кафедры физики и математики. В институте было создано 4 отделения: русского языка и литературы, историческое, физико-математическое и естественно-географическое. Начиная с 1949—1950 учебного года в Балашовском учительском институте начали обучать второй специальности. В 1949—1950 учебном году вторую специальность получили 122 учителя, в том числе: «черчение и рисование» — 10 человек, «физвоспитание» — 12 человек, «немецкий язык» — 100 человек. Это делалось путём факультативной подготовки.

В 1947—1948 учебном году институт находился в центре города, главная часть здания выходила на улицу Володарского, другая — на улицу Степана Разина. Во дворе имелось 5 строений, из которых 4 принадлежали институту. Из них одно было отведено под студенческую столовую с пропускной способностью до 300 человек. Второе здание отводилось преподавателям (3 квартиры). В нём располагалось мужское общежитие (3 комнаты на 24 человека). Третье здание было отдано под женское общежитие, оно состояло из 6 комнат на 75 человек. Четвёртое здание занимал учебный корпус.

Балашовский государственный педагогический институт

В соответствии с распоряжением Совета Министров СССР от 27 февраля 1952 года и Совета Министров РСФСР от 1 марта того же года и приказом министра просвещения РСФСР № 189 от 7 марта 1952 года Балашовский учительский институт с 1 сентября 1952 года был реорганизован в Балашовский государственный педагогический институт (БГПИ) сначала с 4-годичным сроком обучения, а 1956/57 учебного года — с 5-летним сроком обучения.

Директором института с 1952 по 1959 год был доцент Александр Петрович Конопкин.

До 1959—1960 учебного года институт имел два факультета — физико-математический и филологический и шесть кафедр: математики, физики, педагогики и психологии, русского языка, литературы, марксизма-ленинизма. В 1959—1960 учебном году в институте создали третий факультет — по подготовке учителей 1—4 классов с высшим образованием (начфак) с четырёхлетним сроком обучения.

В 1960 году было перестроено под учебный корпус факультета начальных классов старое школьное здание, здесь же был построен новый спортивный зал. В 1963 году началось строительство студенческого общежития на 450 мест.

В начале 1970-х годов главный корпус института был признан аварийным, однако Министерство просвещения РСФСР не собиралось финансировать строительство нового здания, и больше склонялось к варианту закрытия пединститута. Тогда городские власти, чтобы сохранить в городе вуз, приняли решение построить главный корпус методом «народной стройки» — за счёт местных ресурсов. Помощь в строительстве оказывали руководители самых разных организаций и учреждений города. У истоков строительства нового здания пединститута стоял ректор Леонид Николаевич Киселёв, назначенный на эту должность приказом Министерства просвещения РСФСР № 179 от 12 июля 1972 года.

Пока шло строительство, факультет начальных классов располагался в здании, которое ныне занимает физмат, а остальные факультеты находились в арендованном у УКП Саратовского политехнического института здании, расположенном в жилгородке комбината плащевых тканей.

С вводом нового учебного корпуса пединститута Министерство просвещения РСФСР поручило БГПИ подготовку учителей русского языка по направлениям правительства Узбекской ССР. Студенты из Узбекистана обучались на филологическом факультете Балашовского вуза на протяжении 10 лет.

В 1978 году на основе кафедры математики были созданы две кафедры: кафедра алгебры и геометрии и кафедра математического анализа.

11 сентября 1988 года произошло разделение кафедры педагогики и психологии и создание кафедры психологии. А ровно через семь лет, 11 сентября 1995 года приказом № 90 ректора Балашовского государственного педагогического института был создан факультет психологии и социальной работы с двумя кафедрами: психологии и социальной работы. БГПИ в числе первых десяти вузов страны получил право готовить специалистов по социальной работе.

В 1997 году на базе существовавшей на факультете педагогики и методики начального образования дополнительной специальности «биология» и секции биологии был образован факультет экологии и биологии с двумя кафедрами: биологии и экологии. В том же году при физико-математическом факультете была образована кафедра экономики, а при факультете психологии и социальной работы была открыта кафедра валеологии (в дальнейшем кафедра несколько раз меняла своё название).

3 февраля 1998 года на базе кафедры экономики физико-математического факультета был образован самостоятельный экономико-педагогический факультет (24 июня того же года переименован в факультет экономики) с выпускающей кафедрой экономики и права. Благодаря сотрудничеству с кафедрой экономики университета на экономическом факультете в 2001 году была получена лицензия на подготовку специалистов по специальности национальная экономика с квалификацией «экономист».

Балашовский институт (филиал) СГУ имени Н. Г. Чернышевского

Приказом Министерства общего и профессионального образования Российской Федерации от 17 апреля 1998 года Балашовский государственный педагогический институт был реорганизован в Балашовский филиал Саратовского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского.

В связи с этим ряд шагов в реорганизации филиала был направлен на объединение его внутренних структур. В вузе осталось 6 факультетов: физико-математический, филологический, педагогический (были объединены факультет педагогики и методики начального образования и факультет дошкольной педагогики и психологии), экономической, факультет психологии и социальной работы и факультет экологии и биологии. Вместо 22 кафедр в вузе осталось 19. Кафедра русского языка и методики его преподавания была присоединена к кафедре русского языка, объединены кафедра психологии и кафедра практической психологии в единую кафедру психологии, кафедра биологии и кафедра экологии — в кафедру биологии и экологии.

В 1998 году в филиале создаётся аспирантура, заведующей которой была назначена кандидат педагогических наук, доцент Алла Валерьевна Шатилова. В настоящее время в аспирантуре лицензировано 5 специальностей: теория и методика профессионального образования, педагогическая психология, экология, литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы) и теоретические основы информатики.

В 1999 году на базе отделения иностранных языков при филологическом факультете был создан факультет иностранных языков. При этом кафедра иностранных языков была разделена на две самостоятельные: кафедру английского языка и кафедру немецкого языка. В 2000—2001 учебном году в качестве второго иностранного языка был введён французский язык.

4 июля 2001 года в результате реорганизации факультета психологии и социальной работы были созданы два самостоятельных факультета: психологии и валеологии (с 2002 года — психологии) и социальной работы. В составе факультета психологии были образованы две кафедры: практической психологии и психологии.

В 2002 году в результате реорганизации факультета психологии и валеологии был создан факультет физической культуры и безопасности жизнедеятельности, в составе трёх кафедр: медико-валеологических дисциплин (до этого кафедра валеологии и специальной психологии), кафедры безопасности жизнедеятельности и кафедры физкультуры, которая с 2003 года получила статус выпускающей кафедры.

С 18 декабря 2003 года в БФ СГУ издаётся газета «Хопёрские семестры».

В сентябре 2008 года реорганизован в Балашовский институт Саратовского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского.

В январе 2010 года приказом ректора СГУ им. Н. Г. Чернышевского Л. Ю. Коссовича был освобождён от занимаемой должности со ссылкой на возраст директор института Вячеслав Кузьмич Кабанин, возглавлявший институт с 1993 года. Другим приказом ректор назначил директором института Елену Викторовну Лукьянову, ранее возглавлявшую Балашовский филиал Саратовского государственного аграрного университета им. Н. И. Вавилова.

В марте 2010 года профессорско-преподавательский коллектив БИ СГУ написал открытое письмо Президенту Российской Федерации Дмитрию Анатольевичу Медведеву с просьбой о смене руководства, в котором, в частности говорилось, что с приходом Лукьяновой «началось разрушение градообразующего учреждения высшего профессионального образования». Из института были вынуждены уволиться более 60 человек. Многие преподаватели, не желая мириться с обстановкой жесткого подавления личности, унижения, вынуждены искать работу в вузах других городов.

7 апреля 2010 года в связи с переходом Е. В. Лукьяновой на работу в ректорат СГУ директором Балашовского института (филиала) СГУ назначена декан физико-математического факультета Балашовского института, кандидат педагогических наук, доцент Алла Валерьевна Шатилова.

Структура института

В структуре вуза существует 5 факультетов и 14 специализированных кафедр:

• Факультет естественно-научного и педагогического образования
  • Кафедра дошкольной педагогики и психологии
  • Кафедра педагогики и методик начального образования
  • Кафедра биологии и экологии
• Социально-гуманитарный факультет
  • Кафедра психологии
  • Кафедра педагогики
  • Кафедра социальных и гуманитарных дисциплин
• Факультет физической культуры и безопасности жизнедеятельности
  • Кафедра безопасности жизнедеятельности
  • Кафедра физической культуры и спорта
• Филологический факультет
  • Кафедра истории
  • Кафедра русского языка и литературы
  • Кафедра иностранных языков
• Факультет математики, экономики и информатики
  • Кафедра математики
  • Кафедра физики и информационных технологий
  • Кафедра экономики и права

Руководители вуза

• Зиновьев Иван Георгиевич (1933—? — исполняющий обязанности директора БУИ)
• Бычков Яков Андреевич (?—1937 — директор БУИ)
• Сусеков Пётр Васильевич (1937—?; директор БУИ)
• Чванкин Николай Григорьевич (? — ноябрь 1944 — директор БУИ)
• Комаров Иван Васильевич (ноябрь 1944 — 15 августа 1952 — директор БУИ)
• Конопкин Александр Петрович (26 августа 1952 — 5 октября 1959 — директор БГПИ)
• Кобзев Михаил Сергеевич (5 октября 1959 — 26 августа 1964 — директор (с 1961 — ректор) БГПИ)
• Видищев Борис Васильевич (13 января 1965 — 12 июля 1972 — ректор БГПИ)
• Киселёв Леонид Николаевич (12 июля 1972 — 22 февраля 1993 — ректор БГПИ)
• Кабанин Вячеслав Кузьмич (19 марта 1993 — апрель 1998 — ректор БГПИ; апрель 1998 — 22 января 2010 — директор БФ СГУ (БИ СГУ))
• Лукьянова Елена Викторовна (22 января 2010 — 7 апреля 2010 — директор БИ СГУ)
• Шатилова Алла Валерьевна (с 7 апреля 2010 — директор БИ СГУ)

Литература

• Вехи и современность: Балашовский учительский институт, Балашовский государственный педагогический институт, Балашовский филиал Саратовского государственного университета. — Балашов: Издательство «Николаев», 2003. — 192 с — ISBN 5-94035-112-3

Ссылки

• [www.bfsgu.ru/ Официальный сайт Балашовского института СГУ им. Н. Г. Чернышевского]

Отрывок, характеризующий Балашовский институт СГУ имени Н. Г. Чернышевского

– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.