Берлинский вазописец

Берлинский вазописец — условное имя, данное аттическому греческому вазописцу, которого исследователи, наряду с Клеофрадом, называют одним из величайших вазописцев начала 5 века до н. э. Как и Клеофрад, Берлинский вазописец принадлежал к группе так называемых вазописцев-пионеров, которые основали технику краснофигурной вазописи.

Берлинский вазописец был назван британским археологом классичности сэром Джоном Бизли по большой амфоре (именная ваза), которая ныне хранится Берлинским античным собранием хотя ни одна из работ художника не имеет его подписи.

Творчество

Берлинский вазописец начал работать в стиле поздней архаики и содействать разработке классического стиля аттической краснофигурной вазописи. Он создал серию Панафинейских амфор, которые являются единственными его работами в чернофигурным стиле. Панафинейская амфора на одной стороне содержала надпись о событии, призом которой она служила, а на оборотной — изображение богини Афины. Исследователи считают, что хотя среди работ Берлинского вазописца были вазы разнообразных форм, Панафинейские амфоры были его любимой формой. Он также создал ряд Ноланских амфор, что даже во многом стали причиной их популярности.

Изображаемые им фигуры основном изолированные или парные без разработки сюжета на глянцевом черном фоне. Характерным также является то, что высокие фигуры начинали прорисовываться с середины вазы, через плечо и останавливались возле шейки вазы. Значительное внимание Берлинский вазописец уделял драпировке одежды и детализации черт лица. Заметны в его фигурах глаза. Уникальным для Берлинского художника является роспись основания сменяющими друг друга кубиками с меандром и крестиками под одиночными ключевыми фигурами; такая привычка присуща только ему и его ученикам. Среди учеников берлинского вазописца — вазописец Ахиллеса.

Берлинский вазописец использовал разведенную глазурь, чтобы добавить красных тонов своим вазам, это заметно на тунике Пана, изображенного на его именной вазе. Вообще Пан и животные — самые популярные персонажи работ Берлинского вазописца, тематика которых варьировала от мифологических сцен до изображения древнегреческих атлетов. Другими любимыми мифологическими персонажами были Афина и Аполлон.

Исследователи считают, что за годы своей активной деятельности Берлинский вазописец создал около 400 ваз. Большинство его работ были найдены по всей Италии, это обстоятельство может означать, что свои вазы он мог создавать на заказ для экспорта в итальянские колонии. О том, что современники высоко ценили талант художника, свидетельствуют находки ваз Берлинского вазописца в захоронениях аристократов Великой Греции, в частности в городах Вульчи, Нола и Локр.

Ссылки

• [www.artcyclopedia.com/artists/berlin_painter_the.html Artcyclopedia - Berlin Painter]
• [www.swan.ac.uk/classics/staff/dg/lectures/ics/berlinp.htm The Berlin Painter: Archaeology of the Corpus]
• [www.perseus.tufts.edu/cgi-bin/browser?object=Vase&field=Painter&value=Berlin+Painter Perseus Project: "Thirty-three Vases whose Painter is 'Berlin Painter'"]
• [www.trentu.ca/ahc/welcome2icon.html Antikenmuseum, Basel: Lidded Amphora]
• [www.smb.spk-berlin.de/ant/vg/s1.html Altes Museum, Berlin: Amphora attributed to the Berlin Painter]

Отрывок, характеризующий Берлинский вазописец

– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.