Минийская керамика
Минийская керамика — специфическая керамика, характерная для среднеэлладского периода доисторической Древней Греции, постепенно вытесненная минойской керамикой в конце указанного периода. Керамика названа в честь минийцев — полулегендарного догреческого народа Греции. Во второй половине XX века среди археологов было принято считать, что минийская керамика связана с экспансией носителей древнегреческого языка. Ближе к концу XX века, в связи с обнаружением преемственности между минийской и более ранней керамикой, стала распространяться точка зрения об автохтонном происхождении данной керамики. В настоящее время получила распространение также третья точка зрения о том, что экспансия греков на Балканы была не разовым вторжением, а постепенным волнообразным проникновением с севера носителей Фолтештской культуры с постепенным подчинением и/или ассимиляцией местных культур в течение элладского периода, в связи с чем неправомерно рассматривать данную керамику как «только автохтонную» или «только греческую»[1].
Минийская керамика существовала параллельно с континентальной полихромной керамикой (mainland polychrome pottery), которая являлась продолжением местных неолитических традиций.
Среди археологов ведётся дискуссия по поводу того, насколько минийская керамика сходна (или однотипна) с западноанатолийской серой керамикой приблизительного того же периода; часть археологов рассматривают это сходство как случайное[2].
Содержание
Возникновение термина
Впервые термин «минийская керамика» использовал Генрих Шлиман по отношению к тёмной лощёной керамике, обнаруженной при раскопках беотийского города Орхомена Минийского, где правил легендарный царь Миний.[3]
Дискуссия о культурной принадлежности керамики
Первоначально Алан Уэйс и Карл Блеген не связывали минийскую керамику с волной греческих пришельцев на Балканы. Оба археолога рассматривали неожиданное появление минийской керамики как один из двух переломных моментов в эволюции греческой керамики от неолита до Микенской Греции. В конце концов они пришли к выводу, что «минийская керамика представляет собой введение новой культурной традиции.»[4]
До 1960-х годов минийская керамика нередко связывалась с северными вторженцами, которые разрушили раннеэлладскую культуру и создали среднеэлладскую. Однако Джон Л. Каски (John L. Caskey), проводивший раскопки в ряде мест Греции (например, в Лерне), окончательно установил, что минийская керамика являлась прямым потомком серой лощёной керамики Тиринфской субкультуры раннеэлладского периода III. Каски также установил, что чёрная (аргивская) разновидность минийской керамики развилась из «тёмной лощёной и полированной» керамики раннеэлладского периода III. Таким образом, минийская керамика присутствовала в Греции уже с 2200—2150 гг. до н. э. Интересно отметить, что в прототипах минийской керамики нет ничего «северного». Исключением является распространение минийской керамики из центральной Греции на северо-запад Пелопоннеса, что можно рассматривать как «движение с севера» по отношению к Пелопоннесу. В настоящее время остаётся открытым вопрос, является ли минийскя керамика автохтонным изобретением Греции или продолжением традиций, занесённых из других мест.[3]
Формы и стили
Минийская керамика представляет собой монохромную лощёную керамику, изготовленную из очень мелкозернистой глины. Встречаются жёлтая, красная, серая и чёрная (аргивская) разновидности. Среди типов чаще встречаются открытые формы, такие, как бокалы и канфаросы; последние, в свою очередь, представляют собой дальнейшее развитие чаш и канфаросов тиринфской культуры (по Ренфрю) раннеэлладского III периода.[5]
Серая минийская керамика имеет угловатую форму, что, согласно одной из гипотез, может быть отражением формы металлических прототипов. Этой гипотезе, однако, противоречит то, что металлические предметы среднеэлладского периода встречаются редко, а металлические сосуды — исчезающе мало. Угловатая форма может объясняться использованием быстрого гончарного круга. «Кольцевые основания» (или же пьедестальные ножки с высокими рёбрами) являются важными характеристиками серой минийской керамики среднеэлладского II и III периодов в центральной Греции. Разумеется, эта же характеристика свойственна и бокалам жёлтой минийской керамики среднеэлладского III периода из Коринфа и Арголиды. На последней стадии среднеэлладского периода кольцевые основания с лёгкими насечками частично вытесняют основания в виде ножек и кольцевые основания в северо-западном Пелопоннесе.[3]
Минийская керамика среднеэлладского I периода украшена канавками в верхней части канфаросов и чаш. Во время среднеэлладского II периода общей характеристикой керамики становятся штампованные концентрические круги и «гирлянды» (или параллельные полукруги), в особенности на чёрной (или аргивской) минийской керамике.[3]
Места производства
Серая минийская керамика в основном обнаружена в центральной Греции. Также она встречалась на Пелопоннесе во время СЭ I и II периодов. Чёрная (или аргивская) минийская керамика распространена на севере Пелопоннеса, как правило, она украшена штампованным орнаментом или нарезным орнаментом. Красная минийская керамика обычно встречаетися в Эгине, на севере Киклад и в Беотии. Жёлтая минийская керамика впервые появляется в СЭ II и III периоды. Благодаря светлой поверхности этот тип керамики обычно украшен чёрными матовыми узорами. По данной причине археологи нередко вместо термина «жёлтая минийская керамика» используют термин «керамика с матовой окраской».[3]
Напишите отзыв о статье "Минийская керамика"
Примечания
- ↑ [pagesperso-orange.fr/atil/atil/zzz.htm FIN DU NEOLITHIQUE]
- ↑ [www.academia.edu/276736/Minyan_or_not._The_second_millennium_Grey_Ware_in_western_Anatolia_and_its_relation_to_Mainland_Greece Minyan or not. The second millennium Grey Ware in western Anatolia and its relation to Mainland Greece. | Peter Pavúk - Academia.edu]
- ↑ 1 2 3 4 5 [projectsx.dartmouth.edu/classics/history/bronze_age/lessons/les/9.html The Prehistoric Archaeology of the Aegean (Dartmouth College) — Lesson 9: Middle Helladic Greece]. Retrieved on September 3, 2008.
- ↑ Drews, pp. 12—13.
- ↑ [projectsx.dartmouth.edu/classics/history/bronze_age/lessons/les/9.html The Prehistoric Archaeology of the Aegean (Dartmouth College) — Lesson 9: Middle Helladic Greece]. Retrieved on September 3, 2008
См. также
- Вазопись Древней Греции
- Догреческий субстрат
- Микенская Греция
- Минийцы
- Минойская керамика
- Пеласги
- Элладская цивилизация
Литература
- Drews, Robert. The Coming of the Greeks: Indo-European Conquests in the Aegean and the Near East. Princeton University Press, 1994. ISBN 0-691-02951-2
- [projectsx.dartmouth.edu/classics/history/bronze_age/lessons/les/9.html The Prehistoric Archaeology of the Aegean (Dartmouth College) — Lesson 9: Middle Helladic Greece]. Retrieved on September 3, 2008.
Ссылки
- [www.britannica.com/eb/topic-384691/Minyan-ware Encyclopædia Britannica — Minyan ware]
- [images.google.com/images?gbv=2&svnum=10&hl=en&q=+Minyan+ware&btnG=Search+Images Google Images — Minyan ware]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Минийская керамика
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
