Бисера, Джо

Джо Бисера
Общая информация
Полное имя	Джо Эмерсон Бисера Бастос
Родился	17 марта 1980(1980-03-17) (44 года) Артигас, Уругвай
Гражданство	Уругвай
Рост	188 см
Вес	84 кг
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб	без клуба
Карьера
Клубная карьера*
1999—2005	Пеньяроль	120 (11)
2005—2008	Кальяри	35 (0)
2008	→  Маккаби (Тель-Авив)	8 (1)
2008—2009	ПАОК	18 (0)
2010	Альбасете	7 (0)
2010—2011	Маккаби (Петах-Тиква)	30 (1)
2011	Белья Виста	2 (0)
2012	Либертад (Асуньсьон)	19 (0)
2013—2014	Атланте	13 (1)
2014—2015	Пеньяроль	18 (0)
Национальная сборная**
2001—2004	Уругвай	23 (1)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 18 августа 2015. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Джо Бисе́ра (исп. Joe Émerson Bizera Bastos; 17 марта 1980) — уругвайский защитник, участник чемпионата мира 2002 года.

Биография

Джо — воспитанник футбольной академии «Пеньяроля». Регулярно начал выступать за клуб в сезоне 2000 года, где он принял участие в 23 матчах. В составе «черно-желтых» он дважды становился чемпионом Уругвая в 1999 и 2003 годах. Всего за клуб Бисера провел более 100 матчей.

В 2005 году защитник переехал в Италию, приняв предложение «Кальяри». Переезд в Серию А не стал для Джо удачным, за три года проведенных в новом клубе, он принял участие всего в 35 матчах, выступая в роли игрока замены.

25 января 2008 года Бисера отправился в аренду в израильский «Маккаби» из Тель-Авива. Летом того же года после окончания аренды, защитник подписал соглашение с греческим ПАОКом, но за полтора года он провёл чуть более 10 встреч.

В начале 2010 года Джо перебрался в Испанию, в клуб, выступавший в Сегунде, «Альбасете». 30 января Бисера дебютировал за новый клуб в поединке против «Райо Вальекано». Уже летом защитник возвратился в Израиль. 28 августа 2010 года в поединке против «Маккаби» из Хайфы, Джо дебютировал за свой новый клуб, « «Маккаби» (Петах-Тиква)».

29 января 2011 года в поединке против «Ашдода» Бисера забил первый гол за новую команду. Летом защитник возвратился на родину, принял участие в двух матчах за «Белья Висту». Зимой 2012 года Джо перешёл в парагвайский клуб «Либертад» из Асуньсьона, который он покинул уже через полгода.

13 июля 2001 года в матче Кубка Америки против сборной Боливии, Бисера дебютировал в сборной Уругвая. В 2002 году Джо попал в заявку национальной команды на чемпионат мира в Японии и Корее, но на турнире не принял участие ни в одном поединке. В 2004 году защитник в составе национальной сборной во второй раз отправился на Кубок Америки, где выиграл бронзовые медали.

Достижения

Командные

«Пеньяроль»

• 1 Чемпионат Уругвая по футболу 1999
• 1 Чемпионат Уругвая по футболу 2003

Международные

Уругвай

• 3 Кубок Америки по футболу — 2004

Ссылки

• [int.soccerway.com/players/emmerson-joe-bastos-bizera/149258 Профиль на сайте soccerway.com] (англ.)

</div>

Отрывок, характеризующий Бисера, Джо

Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.