Болванщик

Болванщик
Mad Hatter
Безумный Шляпник Джона Тенниела
Создатель:	Льюис Кэрролл
Произведения:	Приключения Алисы в Стране Чудес, Алиса в Зазеркалье

БолванщикБолванщик

Болва́нщик (англ. Hatter, буквально Шляпник) — персонаж из «Приключений Алисы в стране чудес» Льюиса Кэрролла; такое имя носит в переводе Н. Демуровой. Впервые встречается в сцене чаепития (глава 7, «Безумное чаепитие»). В продолжении «Алиса в Зазеркалье» присутствует похожий персонаж по имени Болванс Чик (перевод Н. Демуровой, англ. Hatta) и впервые встречается также в седьмой главе. Его часто называют «Безумный Шляпник», но не в книге, хотя Чеширский кот предупреждает Алису о том, что тот безумен, подтверждением чему служит странное поведение Шляпника.

Болванщик в повестях Кэрролла

Болванщик объясняет Алисе, что он и Мартовский Заяц всегда пьют чай потому, что во время исполнения Болванщиком песни на празднике Червонной Королевы та обвинила его в «убийстве времени» и приказала обезглавить. Вне себя от ярости за попытку убийства, Время (в отношении которого здесь употребляется одушевлённое местоимение, что нехарактерно для английского языка) остановило себя для Болванщика, заставив его и Мартовского Зайца всегда жить так, как будто сейчас 6 часов.

Участники чаепития всё время пересаживаются, делают друг другу бестактные замечания, загадывают неразрешимые загадки и цитируют бессмысленные стихи, и возмущенная Алиса в конце концов уходит. Болванщик появляется вновь в качестве свидетеля на суде по делу Валета Червей. Королева, как кажется Болванщику, узнаёт в нём певца, которого она приговорила к смерти, а Король предупреждает его, чтобы тот не нервничал, иначе будет «казнён на месте».

В «Алисе в Зазеркалье» у Болванщика опять неприятности с законом. В этот раз он, однако, может быть и невиновен: Белая Королева объясняет, что часто осуждённых наказывают до того, как они совершат преступление, а не после, и иногда они его и вовсе не совершат. Он также упоминается в качестве одного из королевских гонцов, вместе с Мартовским Зайцем, названным здесь Зай Атс. Король объясняет, что ему нужны два гонца, так как «один бежит туда, а другой — оттуда».

На иллюстрации Джона Тенниела Болванс Чик изображен потягивающим чай из чашки точно так же, как это делал его прототип в первой части дилогии, подтверждая авторские отсылки к этому персонажу.

«Безумен, как шляпник»

Имя «Безумный шляпник» (Mad Hatter), как иногда называют Болванщика, обязано своим происхождением, без сомнения, английской поговорке «безумен, как шляпник» («mad as a hatter»). Происхождение же самой поговорки, возможно, объясняется следующим образом. Поскольку в процессе выделки фетра, использовавшегося для изготовления шляп, применялась ртуть, шляпники вынуждены были вдыхать её пары. Шляпники и работники фабрик часто страдали от ртутного отравления, так как пары ртути вредили нервной системе, вызывая такие симптомы, как спутанная речь и искажение зрения. Часто это приводило к ранней смерти. Тем не менее, Безумный Шляпник не выказывает симптомов ртутного отравления, которые включают в себя «чрезмерную застенчивость, неуверенность, возрастающую стеснительность, потерю уверенности в себе, беспокойство и желание оставаться скромным и незаметным».

Необходимо отметить, что перевод имени Шляпника словом «Болванщик» на русский язык с точки зрения спектра значений, сопоставляемых этому слову в русском языке, представляется (кем?) наиболее удачным. Слово «шляпник», по всей видимости, вызывает в памяти англичан приведенную выше поговорку; таким образом, безумие является одной из коннотаций слова. В русском же языке слово «Болванщик» также обозначает и профессию, связанную с изготовлением болванок для чего-либо, в том числе и профессию шляпного мастера (по словам Чеширского кота, Болванщик был шляпных дел мастером и так долго возился с болванками для шляп, что вконец оболванился); и, с другой стороны, вызывает ассоциации со словом «болван», выполняя те же художественные задачи, что и слово «Hatter» в оригинале Кэрролла.

В то же время, в русском языке слово «болван» употребляется не по отношению к комичному безумству, которое так отличает Кэроловского Безумного Шляпника, а скорее используется для изображения скучной тупости, например подходит к портрету косного чиновника, это происходит от значения слова: болван это идол.

10/6

На иллюстрации Тенниела к сцене чаепития на шляпе Болванщика изображена карточка или ярлык с надписью «10/6 в этом стиле» (англ. In this style 10/6). Число «10/6» означает 10 шиллингов 6 пенсов, цену шляпы в английских деньгах до их перевода в десятичную систему, и служит ещё одним доказательством занятий Болванщика.

Прототип

Один из прототипов Болванщика, как считается, — Теофил Картер, бывший предположительно студентом Крайст-Чёрч (как и Кэрролл), одного из колледжей Оксфордского университета. Он изобрел кровать с будильником, выставлявшуюся на Всемирной выставке 1851 года: она скидывала спящего, когда нужно было вставать. Затем он стал владельцем магазина мебели и благодаря своей привычке стоять в дверях магазина в высокой шляпе получил прозвище Безумный Шляпник (Mad Hatter). По некоторым сведениям, Джон Тенниел приезжал в Оксфорд специально для того, чтобы сделать с Картера наброски для своих иллюстраций.

Другой прототип — Роджер Крэб из Чешэма, Бакингемшир. Он поступил в 1642 году на службу в армию, которая впоследствии стала Армией нового образца Оливера Кромвеля. Крэб был хорошим солдатом; в этом ему помогал рост в 2 метра, ужасавший противников. В течение последующих нескольких лет он вместе с «круглоголовыми» сокрушал восстания в Ирландии и Шотландии. Во время осады Кольчестера в 1648 году он получил сильный удар по голове от солдата-роялиста. В результате был уволен с военной службы раньше срока и вернулся в родной город Чешэм, где занялся шляпным делом.

Крэб был успешным предпринимателем, однако полученный удар давал о себе знать. Он продал бизнес и раздал деньги бедным. Вел уединенный образ жизни, жил в деревне недалеко от Аксбриджа и стал пацифистом. Затем переехал в глухую деревню Бетнал Грин (ныне район Лондона), где жил на 3 фартинга в неделю, ел траву, просвирник и листья щавеля. Затем у Крэба обнаружился талант предсказателя. Примечательно, что, согласно одному из его видений, монархия должна была быть восстановлена, и в 1660 году трон занял Карл II, сын казненного Карла I. Травяная диета не причинила Крэбу вреда, несмотря на почтенный возраст. Он умер в 1680 году, дожив до 79 лет. Эпитафия на его могиле на кладбище церкви Святого Данстана в лондонском районе Степни гласит: «Дурная, добрая молва — все миновало без следа; корим бывал, но признан под конец… всему благому друг».

Загадка Безумного Шляпника

В главе «Безумное чаепитие» (глава 7) Безумный Шляпник загадывает примечательную загадку: «Чем ворон похож на письменный стол?» («конторку» в переводе Н. Демуровой). Когда Алиса сдается, Болванщик признает, что сам не знает ответа. Кэрролл изначально задумывал, что это будет просто загадка без ответа, но после огромного количества вопросов от читателей он и другие, включая специалиста по головоломкам Сэма Лойда, стали придумывать возможные ответы. Один из них — «Poe wrote on both» («По писал на/об обоих»). Имеется в виду известный поэт и писатель Эдгар По, который писал на столе и писал о Во́роне («Ворон» — название одного из его известнейших стихотворений); в обоих случаях перед существительным (в нашем примере — числительным) в английском языке стоит wrote on. Таким образом, разгадка становится возможной благодаря игре слов, основанной на предлоге on, который употребляется и как русский предлог «на», и как русский предлог «о». В предисловии к изданию 1896 года Кэрролл писал:

Меня так часто спрашивают относительно того, можно ли придумать какой-либо ответ на загадку Болванщика, что я мог бы заявить здесь тот ответ, который кажется мне в достаточной степени подходящим, а именно: «Потому что он может служить источником звуков/заметок [игра слов: "notes" означает и «звуки», и «заметки»], хоть и достаточно низких/плоских [опять игра слов: "flat" означает и «более низкий» (в отношении ноты), и «плоский»], его никогда не ставят неправильно!» Это, тем не менее, всего лишь пришедшая задним числом мысль; первоначально загадка не имела ответа вообще».

Также есть довольно простой вариант ответа: «У обоих зубы».

«Обществом безумного чаепития» именовали сообщество философов Б. Рассела («Болванщик»), Дж. Мура и Дж. Мак-Таггарта. Прозвище было мотивировано внешним сходством с персонажами Тенниела (в наибольшей степени это касалось Рассела), а также интересом Рассела к языковым парадоксам.

Известный математик Норберт Винер в своих воспоминаниях пишет о внешности философа Бертрана Рассела, как похожего на Болванщика:

Бертрана Рассела можно описать одним-единственным способом, а именно — сказав, что он вылитый Болванщик… Рисунок Тенниела свидетельствует чуть ли не о провидении.

Шляпник в кино

• В диснеевском мультфильме Шляпник выглядит как старичок в жёлтом костюме и зелёном цилиндре с биркой. Его характер соответствует книге.
• В советском многосерийном мультфильме 1981 года Шляпник выглядит высоким, бледным и тощим. Носит чёрный цилиндр и длинное коричневое пальто. Так же в Зазеркалье появляется безымянный гонец, очень схожий внешностью со Шляпником, что отсылает к авторской отсылке Кэрролла. Озвучил Александр Бурмистров.
• В сериале 1999 года Шляпник и внешностью, и поведением скопирован с книги. Его сыграл Мартин Шорт.
• В мини-сериале «Алиса» роль Шляпника исполнил Эндрю Ли Поттс. Он носит твидовую шляпу, коричневый кожаный пиджак и цветастую рубашку. Вместе с Соней он занимается благотворительностью, продавая человеческие эмоции. В финале он следом за Алисой перемещается в обычный мир.
• В фильме Тима Бёртона роль Шляпника исполнил Джонни Депп. Здесь его полное имя — Тэррант Хайтопп. У него косые ярко-зелёные глаза, огненно-рыжие волосы и красочный костюм, на котором собраны разные инструменты для изготовления шляп. Его кожа бледная, а ногти — цветные, что намекает на отравление шляпным клеем.
• В сериале «Однажды в сказке» роль Шляпника исполнил Себастиан Стэн. Он появляется в трёх сериях первого сезона, его имя — Джефферсон. Здесь он родом из мира Белоснежки и живёт в лесу вместе с дочерью Грейс, зарабатывая деньги продажей грибов. Шляпа помогает ему перемещаться между мирами. Разум он теряет, когда пытается взамен старой шляпы собрать новую, чтобы вернуться из Страны Чудес домой.

Видео-игры

• В игре American McGee’s Alice Шляпник, помешанный на часах и времени, предстает в качестве отрицательного персонажа. Он раздавил ударом ноги Белого Кролика, а также ставил опыты над мышью Соней и Мартовским Зайцем.
• В игре Alice: Madness Returns Шляпник меняет амплуа на положительного персонажа. Соня и Мартовский заяц сошли с ума и разобрали Шляпника на составные части, но Алиса собирает его заново. В обмен на помощь, Шляпник приносит Алису к месту, где был построен Адский поезд. Впоследствии прямо на месте сходит с ума.
• В игре по фильму Бёртона Шляпник — один из играбельных персонажей. Способен совмещать предметы.

Прочее

Во вселенной DC Comics существует своя версия Безумного шляпника — Джервис Тетч, гениальный учёный, помешанный на книгах Кэролла об Алисе и использующий контролирующие сознание микрочипы. Он носит огромную шляпу-цилиндр, на которой бирка с цифрами «10/6». Обычно его изображают как мужчину небольшого роста, иногда с большими зубами. Впервые появляется в Batman #49 (октябрь-ноябрь 1948 года).

Литература

• Галинская И. Л. Льюис Кэрролл и загадки его текстов.

Отрывок, характеризующий Болванщик

– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?