Вагнер, Карл Эдвард

Карл Эдвард Вагнер
Karl Edward Wagner
Псевдонимы:	Kent Allard,</br>Curtiss Striker
Дата рождения:	12 декабря 1945(1945-12-12)
Место рождения:	Ноксвилл, США
Дата смерти:	13 ноября 1994(1994-11-13) (48 лет)
Место смерти:	Чапел-Хилл, США
Гражданство:	США США
Язык произведений:	английский

Карл Эдвард Вагнер (англ. Karl Edward Wagner, 12 декабря 1945, Ноксвилл — 13 или 14 октября 1994, Чапел-Хилл) — американский писатель, создававший произведения в жанрах хоррор и героического фэнтези, а также редактор и составитель серии антологий. Самый известный цикл произведений автора — «Кейн», состоящий из нескольких романов и множества рассказов.

Биография

Родился в семье Обри Джозефа Вагнера (Aubrey Joseph Wagner) и Доротеи Хьюбер (Dorothea Huber), младший из четырёх детей (сестра и два брата). Его отец, выходец из семьи немецких иммигрантов, в 1960 году занял пост председателя совета директоров Управления ресурсами бассейна Теннесси.

Образование

В 1963 Карл Вагнер с отличием окончил среднюю школу (Central High School) в Ноксвилле, что позволило ему получить стипендию для обучения в Kenyon College, который он окончил в 1967 году со степенью бакалавра по истории. После окончания колледжа поступает на медицинский факультет Университета Северной Каролины в Чапелл-Хилл, во многом благодаря тому, что в том же городе жил Мэнли Уэйд Веллман (по отзывам друзей, Карл Вагнер был большим поклонником творчества этого писателя).

Карл Вагнер окончил университет в 1974 году со степенью доктора медицины по нейробиологии.

Творчество

В то же время издаются первые его произведения, роман «Паутина тьмы» в 1970 году (в сокращенном и измененном виде) и сборник «Тень Ангела Смерти» в 1973 (появление которого прошло в тот момент незамеченным), законченная рукопись другого романа, «Кровавый камень» (писать который Вагнер начал ещё в школе, в 1960 году), была возвращена издателем.

«Кровавый камень» был издан в 1975 году Warner Paperback. На обложку была помещена иллюстрация Фрэнка Фразетты, созданная, что немаловажно, именно для этого произведения. С этого издания началась активная карьера Вагнера-писателя. Окончательно отказавшись от медицинской практики, он полностью посвящает все своё время и силы созданию новых произведений и поездкам на разнообразные конвенты, как американские, так и зарубежные. На встречах он заводит множество новых, очень полезных для себя знакомств. Так, благодаря новым связям, в 1977 году он становится редактором трёх книг о герое Роберта Говарда (ещё одного кумира) — Конане, и, кроме того, заключает контракт на создание серии романов, продолжающих два самых известных цикла этого автора, «Конан» («Дорога Королей», 1979) и «Бран Мак Морн» («Легион из Теней», 1976). О втором персонаже также должен был быть создан роман «Королева Ночи», но, по некоторым данным, он так и не был написан (сам автор в последнем интервью утверждал, что текст написан и сдан в издательство).

Издательская деятельность и антологии

С 1972 по 1981 в издательстве «Каркоза Пресс» (Carcosa Press), созданном Вагнером и двумя его друзьями, Дэвидом Дрейком и Джимом Гросом, вышли четыре сборника, проиллюстрированных художниками известного журнала Weird Tales:

• Manly Wade Wellman, Worse Things Waiting (1973, ISBN 0-913796-00-X, твёрдый переплет + суперобложка, иллюстрации Ли Браун Кои (Lee Brown Coye))
• E. Hoffmann Price, Far lands other days (1975, ISBN 0-913796-01-8, твёрдый переплет + суперобложка, иллюстрации Джорджа Эванса (George Evans))
• Hugh B. Cave, Murganstrumm and Others (1977, ISBN 0-913796-02-6, твёрдый переплет + суперобложка, иллюстрации Ли Браун Кои)
• Manly Wade Wellman, Lonely Vigils (1981, ISBN 0-913796-03-4, твёрдый переплет + суперобложка, иллюстрации Джорджа Эванса)

Издательство оказалось убыточным и после выхода четвёртой книги прекратило свою деятельность. Как указывал Вагнер в интервью, читатели не желали тратить деньги на столь дорогостоящие высококлассные издания, и тираж гнил на складе.

В 1976 году Вагнер становится главным составителем антологии The Year’s Best Horror Stories (издание которой прекратилось после его смерти). А в период с 1987 по 1991 в издательстве Tor Books выходят три антологии классических «палповых» рассказов в жанрах «sword and sorcery» и «sword and planet» Echoes of Valor под его редакцией.

В 1980-х годах Вагнер постепенно отходит от жанра героического фентези и пишет хоррор-рассказы, действие которых происходит в современном ему мире, а нередко — прямо в его родном городе Ноксвилле (Where the Summer Ends (1980), Cedar Lane (1990)), в знакомой ему обстановке писательского конвента (Neither Brute Nor Human (1983), At First Just Ghostly (1988)) или закрытого медицинского учреждения (Into Whose Hands (1983)). Они выходят в тематических журналах и антологиях, затем собираются в два авторских сборника, In a Lonely Place (1983) и Why Not You and I? (1987) — оба выпущены в двух вариантах, в твёрдом и мягком переплете. Кроме того, в 1990 году вышла антология фантастических рассказов о врачах Intensive Scare, составленная Вагнером.

Личная жизнь

Во время своих поездок Вагнер встречает ещё одного важного человека — Барбару Мотт (Barbara Mott), «чьим особым талантом было заставлять мужчин относиться к самим себе лучше», которая через некоторое время стала Барбарой Мотт Вагнер, единственной законной супругой писателя. Этот брак распался приблизительно в 1986 (или 1987) году из-за все усугублявшихся проблем Вагнера с алкоголем — начавшись с пары стаканов виски для отдыха в хорошей компании, они переросли в болезнь, приведшую в конце концов к смерти.

Последние годы

В последние годы жизни отношения Карла Вагнера с крупными издателями усложнялись — писателю было все труднее выдерживать сроки контрактов, и он писал в основном для периодических журналов. К тому же он тяжело переживал ухудшение здоровья матери (перенёсшей серию инсультов) и отца (страдавшего болезнью Паркинсона) — его смерть в 1990 году стала тяжёлым потрясением для Вагнера.

Карл Вагнер умер в ночь с 13 на 14 ноября 1994 года в своем доме в Чапел-Хилл, вскоре после возвращения из очередной поездки в Лондон. Причиной смерти иногда указывается остановка сердца, часто — отказ внутренних органов (в частности — печени), а также «клещевая лихорадка». Не известно, проводились ли какие-то исследования, но многие из тех, кто был знаком с писателем, говорят, что он довел свой организм до плачевного состояния алкоголизмом и упорным нежеланием проходить какое-либо лечение.

Кейн

Цикл, состоящий из трёх законченных романов, 5 повестей и 11 рассказов (собранных в два сборника) и одного стихотворения. Вагнер начал работу над ним ещё в средней школе, в 1960 году. Центральной фигурой является Кейн, антигерой (прототипом для которого послужил библейский Каин), обреченный своим создателем («безумным богом») на бессмертие за неповиновение. Произведения цикла можно разделить на две части: те, где действие происходит в родном мире героя, и те, где он перемещается в наш мир 80-х годов 20 века. Границей между частями служит стихотворение «The Midnight Sun».

Произведения цикла (внутренняя хронология)

1. Глубинное течение/Сирена (Undertow, 1976)
2. Закат двух солнц/Последний из рода (Two Suns Setting, 1976)
3. Кровавый камень (Bloodstone, 1975)
4. Темная богиня/Муза тьмы (The Dark Muse, 1975)
5. Спой последнюю песню Вальдизи/Последняя песня (Sing a Last Song of Valdese, 1976)
6. Misericorde, 1983
7. Месть Линортиса/Отсрочка (Lynortis Reprise, 1974)
8. The Treasure of Lynortis, 1984 — ранний вариант Lynortis Reprise, написанный в 1961 году
9. «Гнездо ворона»/Жертвоприношение (Raven’s Eyrie, 1977)
10. Поход Чёрного Креста (Dark Crusade, 1976)
11. Воспоминания о зиме моей души (Reflections for the Winter of My Soul, 1973)
12. Холодный свет (Cold Light, 1973)
13. Мираж (Mirage, 1973)
14. Паутина тьмы (Darkness Weaves with Many Shades/Darkness Weaves, 1970)
15. The Other One, 1977
16. The Gothic Touch, 1994
17. Midnight Sun, 1974
18. Lacunae, 1986
19. Deep in the Depths of the Acme Warehouse, 1994
20. Призрачное лицо (At First Just Ghostly, 1989)

Вагнер отрицал, что его произведения были вдохновлены «Конаном». В своей статье Once and Future Kane он указывает, в частности, что с первым произведением Говарда познакомился только в 1962 году. Главным произведением, вдохновившим его, автор называет роман «Мельмот Скиталец» Чарльза Метьюрина.

Первым был написан роман «Кровавый камень», но в печать первой попала «Паутина тьмы», написанная во время учёбы в колледже. В 1970 году рукопись купило издательство Powell Publication, специализировавшееся на порнографический литературе (и в тот момент расширявшее круг «интересов»). Конечно же, желание начинающего автора использовать в оформлении работы его друга, Джона Майера, было проигнорировано. Более того, было решено, что описываемый в книге герой должен быть внешне похож на выполненное штатным художником изображение («чернокожий воин в оранжевых стрингах»), но из-за невнимания редакторов, в некоторых главах описание осталось прежним. Так же текст был слишком длинным, и его решено было сократить примерно на треть — без консультации с автором были вырезаны случайные части произведения.

Кроме написанного Вагнер планировал создать ещё как минимум четыре произведения.

• Black Eden — роман должен был стать первой книгой в трилогии, рассказывающей о происхождении Кейна и его ранних путешествиях; не существует ни одного записанного отрывка этого произведения.
• In the Wake of the Night — вторая книга трилогии; отрывок был опубликован в сборниках Exorcisms and Ecstasies и Midnight Sun.
• At First Just Ghostly — роман должен был стать заключительным в трилогии; написанная пятая часть произведения стала повестью с тем же названием.
• The Midnight Sun — предположительно, сборник всех «современных» рассказов о Кейне.
• Kane — контракт на эту книгу был заключен в 80х годах, но нет никакой информации о нём, кроме названия; возможно, это рабочее название для романа Black Eden.

Русские издания

• «Ветер ночи», изд-ва «Азбука», «Терра», 1996 год, серия «Сага о бессмертных героях», ISBN 5-7684-0115-6
• «Паутина тьмы» («Поход чёрного креста», «Тень ангела смерти» и «Паутина тьмы»), изд-во «Азбука-классика», 2003 год, серия «Классика Fantasy. Коллекция», ISBN 5-352-00482-1
• «Кровавый камень» (роман «Кровавый камень» и новый перевод «Ветра ночи»), изд-во Азбука-классика, 2003 год, серия «Классика Fantasy. Коллекция», ISBN 5-352-00532-1

В серии «Сага о бессмертных героях» планировалось издание второго тома о Кейне, но книга так и не появилась в печати.

Кроме того в 2000 году была издана книга «Конан и морская ведьма», внешне имитирующая оформление серии «Сага о Конане» издательства «Северо-Запад». Заглавный роман некоего «Сэма Феллана» является на самом деле романом Вагнера «Паутина тьмы», где изменены имена и географические названия.

Библиография

Авторские сборники

• «Тень Ангела Смерти» (Death Angel’s Shadow, 1973)
• «Ветер Ночи» (Night Winds, 1978)
• In a Lonely Place (1984)
• The Book of Kane (1985)
• Why Not You and I? (1987)
• Exorcisms and Ecstasies (1997, вышел уже после смерти автора, дополненный статьями его коллег, друзей и близких)

Романы

• «Паутина тьмы» (Darkness Weaves with Many Shades, 1970)
• The Other Woman (1973, под псевдонимом Kent Allard)
• «Кровавый камень» (Bloodstone, 1975)
• «Поход Чёрного Креста» (Dark Crusade, 1976)
• Legion from the Shadows (1976)
• «Дорога Королей»/«Конан-мятежник» (The Road of Kings, 1979)
• Killer (1985, в соавторстве с Дэвидом Дрейком)

Рассказы и повести (издававшиеся на русском)

• «Воспоминания о зиме моей души» (Reflections for the Winter of My Soul, 1973)
• «Мираж» (Mirage, 1973)
• «Холодный свет» (Cold Light, 1973)
• «Месть Линортиса»/«Отсрочка» (Lynortis Reprise, 1974)
• «Палки» (Sticks, 1974)
• «Темная богиня»/«Муза тьмы» (The Dark Muse, 1975)
• «Глубинное течение»/«Сирена» (Undertow, 1976)
• «Закат двух солнц»/«Последний из рода» (Two Suns Setting, 1976)
• «Спой последнюю песню Вальдизи»/«Последняя песня» (Sing a Last Song of Valdese, 1976)
• «Возвращение Гора» (The Coming of Ghor, 1977, глава из романа «Воин снегов»)
• «Гнездо ворона»/«Жертвоприношение» (Raven’s Eyrie, 1977)
• «Патрон 22 Свифт» (.220 Swift, 1980)
• «Сверх всякой меры» (Beyond Any Measure, 1982)
• «Призрачное лицо» (At First Just Ghostly, 1989)
• «Кедровая улица» (Cedar Lane, 1990)
• «Одна ночь в Париже» (One Paris Night, 1992)
• «Под замком» (Locked Away, 1995)

Награды

• 1974 — British Fantasy Award (Рассказ): «Палки» (Sticks, 1974)
• 1976 — British Fantasy Award (Рассказ): «Закат двух солнц» (Two Suns Setting, 1976)
• 1982 — British Fantasy Award, Особая премия (Special Award)
• 1983 — World Fantasy Award (Повесть): «Сверх всякой меры» (Beyond Any Measure, 1982)
• 1983 — British Fantasy Award (Рассказ): Neither Brute nor Human, 1983
• 1997 — Bram Stoker Awards (Авторский сборник): Exorcisms and Ecstasies, 1997

Так же Особая премия Британского Общества Фентези теперь носит имя Карла Эдварда Вагнера. Она вручается людям или организациям за особые заслуги перед жанром.

Интересные факты

• Роман «Кровавый камень» Вагнер посвятил своему другу Джону Майеру: For John F. Mayer — Colleague and friend, Brother in infamy. Последняя фраза, «собрат по бесчестью», была отсылкой к попытке Майера написать в школьные годы роман «Братья по бесчестью», в котором он сам, Вагнер и ещё трое их одноклассников были выведены в образе команды наёмных убийц.
• Фраза в начале романа «Кровавый камень» «Какие-то маленькие, покрытые мехом зверьки копошились в дуплах замшелых, давно рухнувших стволов» (Several Species of Small Furry Animals Grooving in a Cave with a Pict) отсылает к песне Pink Floyd с альбома Ummagumma.
• В том же «Кровавом камне» слова Кейна о том, что он «предпочел бы поболтаться в Жабьем Приюте и порадоваться жёлтому солнцу» (I’d far rather lounge around Toad Hall and partake of yellow sunshine.) приобретают несколько иное значение, если знать, что «желтым солнцем» называют ЛСД.
• Название сборника Why Not You and I? — строка из американской фолк-песни (Look Up And Down) This Long Lonesome Road; название повести из цикла о Кейне At First Just Ghostly — из песни A Whiter Shade of Pale группы Procol Harum; Blue Lady, Come Back — из Blue Lady, которая звучит во время одной из сцен.

Ссылки

• [fantlab.ru/autor482 Карл Эдвард Вагнер] (рус.). Fantlab.ru. — Краткая биография и полная библиография Карла Эдварда Вагнера на сайте «Лаборатория фантастики». Проверено 18 ноября 2010.
• [www.karledwardwagner.ru/ Карл Эдвард Вагнер] (рус.). — Русскоязычный сайт, посвящённый Карлу Эдварду Вагнеру. Проверено 14 декабря 2010. [www.webcitation.org/67ZZdOuUQ Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].
• [karledwardwagner.org/ East of Eden] (англ.). — Сайт, посвящённый Карлу Эдварду Вагнеру. Проверено 18 ноября 2010. [www.webcitation.org/67ZeEGtx5 Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].
• [www.isfdb.org/cgi-bin/ea.cgi?Karl_Edward_Wagner Karl Edward Wagner - Summary Bibliography] (англ.). — Карл Эдвард Вагнер на сайте Internet Speculative Fiction Database. Проверено 18 ноября 2010. [www.webcitation.org/67ZeF2P5B Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].
• Salmonson, Jessica Amanda [www.violetbooks.com/wagner.html Moping About Karl Edward Wagner (1945-1994): A Remembrance] (англ.). Violetbooks.com. Проверено 18 ноября 2010. [www.webcitation.org/67ZeFWE7A Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].
• Guran, Paula [www.darkecho.com/darkecho/features/kew.html Karl Edward Wagner] (англ.). DarkEcho (6 October 2003). Проверено 18 ноября 2010. [www.webcitation.org/67ZeFztWj Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].
• Mayer, John [www.popcultmag.com/obsessions/profilesingreatness/karlwagner/wagner01.html The Dark Muse of Karl Edward Wagner] (англ.). — Воспоминания о Карле Эдварде Вагнере. Проверено 18 ноября 2010. [www.webcitation.org/67ZeGbtoi Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Вагнер, Карл Эдвард

(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]


13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.


Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.