Гай Вальгий Руф
| Гай Вальгий Руф |
Гай Вальгий Руф (лат. Gaius Valgius Rufus) — древнеримский латинский писатель и поэт живший во второй половине I века до нашей эры[1], консул Древнего Рима в 12 году до Рождества Христова, друг Горация, посвятившего ему оду II, 9[2] и Гая Цильния Мецената[3]. Вальгий Руф известен как автор элегий и эпиграмм и, возможно, буколик[2], и его современники видели в нём огромный потенциал[4]; в частности Гораций с похвалой упоминает его элегию на смерть мальчика Миста[1].
В прозе он писал преимущественно о грамматических и филологических вопросах (в виде писем)[5] и о целебных травах[2] (имеется ввиду посвященный Октавиану Августу трактат по медицинской ботанике оставшийся по-видимому неоконченным)[1]. Гай Вальгий Руф переработал по-латыни риторику Аполлодора Пергамского[5], своего учителя[1]. Первыми двумя сочинениями пользовался Плиний Старший[2].
Напишите отзыв о статье "Гай Вальгий Руф"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Малеин А. И.,. Вальгий Руф // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ 1 2 3 4 Вальгий Руф // Новый энциклопедический словарь: В 48 томах (вышло 29 томов). — СПб., Пг., 1911—1916.
- ↑ Wilhelm Siegmund Teuffel, «History of Roman Literature» (Eng. trans., 1900), 241
- ↑ Otto Ribbeck, «Geschichte der romischen Dichtung» (1889)
- ↑ 1 2 Валгий Руф // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Литература
- R. Weichert, «Poetarum Latinorum Vitae et Carminum Reliquiae» (1830)
- Schanz, «Geschichte der röm. Litteratur», II, 1 (3-е издание, Мюнхен, 1911 год).
Отрывок, характеризующий Гай Вальгий Руф
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
