Тит Квинкций Криспин Валериан
Поделись знанием:
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
| Тит Квинкций Криспин Валериан лат. Titus Quinctius Crispinus Valerianus | ||
| ||
|---|---|---|
| Отец: | Тит Квинкций Криспин Сульпициан (?) | |
Тит Квинкций Криспин Валериан (лат. Titus Quinctius Crispinus Valerianus) — политический деятель эпохи ранней Римской империи.
Возможно, его отцом или братом был консул 9 года до н. э. Тит Квинкций Криспин Сульпициан. Во 2 году Валериан занимал должность консула-суффекта вместе с Публием Корнелием Лентулом Сципионом. Совместно с коллегой он построил водопровод[1]. Затем Валериан находился на посту куратора общественных зданий Рима. С 14 по 27 год он входил в состав жреческой коллегии арвальских братьев.
Напишите отзыв о статье "Тит Квинкций Криспин Валериан"
Примечания
- ↑ Corpus Inscriptionum Latinarum [db.edcs.eu/epigr/epi_einzel_de.php?p_belegstelle=CIL+10%2C+02039&r_sortierung=Belegstelle 10, 2039]
Литература
- Der Neue Pauly. Stuttgart 1999. T. 10. c. 712.
Отрывок, характеризующий Тит Квинкций Криспин Валериан
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
