Марк Эмилий Лепид (консул 6 года)
| Марк Эмилий Лепид Marcus Aemilius Lepidus | ||
| ||
|---|---|---|
| 6 год | ||
| Предшественник: | Луций Валерий Мессала Волез | |
| Преемник: | Квинт Цецилий Метелл Критский Силан | |
| Рождение: | около 29 до н. э. | |
| Смерть: | 33 | |
| Род: | Эмилии Лепиды | |
| Отец: | Павел Эмилий Лепид | |
| Супруга: | 1) Випсания Марцелла 2) Неизвестная | |
| Дети: | 1) Марк Эмилий Лепид 2) Марк Эмилий Лепид 3) Эмилия Лепида 4) Павла Эмилия | |
Марк Эмилий Лепид (лат. Marcus Aemilius Lepidus; около 29 года до н. э. — 33 год н. э.) — римский государственный деятель начала I века.
Лепид был старшим сыном консула-суффекта 34 года до н. э. Павла Эмилия Лепида и Корнелии.
В 6 году был назначен консулом с Луцием Аррунцием[1][2]. В 8—9 годах под начальством будущего императора Тиберия Лепид принимал участие в подавлении далматийского восстания, одержав ряд побед. За эти заслуги он был награждён триумфаторским облачением. В последующие годы Лепид был легатом пропретором Паннонии[3][4][5].
В 14 году Лепид был назначен легатом пропретором Тарраконской Испании[6][7]. Во время обсуждения возможных претендентов на высшую власть в государстве, император Октавиан Август сказал, что Лепид достаточно одарён для этой должности, но скорее всего откажется[8]. Известно, что Лепид пользовался уважением и симпатией преемника Августа, императора Тиберия[9]. В 17 году Тиберий уступил ему имущество Эмилии Музы, на которое притязала казна, так как умершая не оставила наследников[10]. В 20 году Лепид защищал в суде Гнея Пизона, главного обвиняемого в деле по оскорблении величия и убийстве приёмного сына Тиберия Германика[11].
В 21 году Лепид по неизвестным нам причинам отказался взять на себя управление Африкой, уступив эту должность Блезу, являвшегося дядей Сеяна, могущественного фаворита Тиберия[12]. Лепид также возражал против вынесения смертного приговора Клуторию Приску, который обвинялся в оскорблении величия, предлагая приговорить его к изгнанию, но не был поддержан другими сенаторами[13].
В 22 году он обновил базилику Эмилия, получив на это согласие сената[14]. В 24 году, во время суда над приближённой Агриппины Созией Галлой, Лепид заявил, что её дети должны получить половину, а не четверть её имущества[9]. В 26—29 годах он был проконсулом Азии. В своё проконсульство Лепид построил в Смирне храм Тиберия[15]. Умер в 33 году ненасильственной смертью[16].
Напишите отзыв о статье "Марк Эмилий Лепид (консул 6 года)"
Примечания
- ↑ Дион Кассий. Римская история. LV. ind.
- ↑ Corpus Inscriptionum Latinarum [db.edcs.eu/epigr/epi_einzel_de.php?p_belegstelle=CIL+14%2C+02963&r_sortierung=Belegstelle 14, 2963]
- ↑ Веллей Патеркул. Римская история. II. 114, 5; 115. 2—3; 125. 5.
- ↑ Дион Кассий. Римская история. LVI. 12.
- ↑ Corpus Inscriptionum Latinarum [db.edcs.eu/epigr/epi_einzel_de.php?p_belegstelle=CIL+03%2C+13885&r_sortierung=Belegstelle 3, 13885]
- ↑ Веллей Патеркул. Римская история. II. 125. 5.
- ↑ Corpus Inscriptionum Latinarum [db.edcs.eu/epigr/epi_einzel_de.php?p_belegstelle=CIL+02%2C+02820&r_sortierung=Belegstelle 2, 2820]
- ↑ Тацит. Анналы. I. 13.
- ↑ 1 2 Тацит. Анналы. IV. 20.
- ↑ Тацит. Анналы. II. 48.
- ↑ Тацит. Анналы. III. 11.
- ↑ Тацит. Анналы. III. 35.
- ↑ Тацит. Анналы. III. 50.
- ↑ Тацит. Анналы. III. 72.
- ↑ Тацит. Анналы. IV. 56.
- ↑ Тацит. Анналы. IV. 27.
Ссылки
- [ancientrome.ru/genealogy/person.htm?p=175 Марк Эмилий Лепид (консул 6 года)] (рус.). — биография на сайте [ancientrome.ru ancientrome.ru].
Отрывок, характеризующий Марк Эмилий Лепид (консул 6 года)
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
