Тит Квинкций Криспин Сульпициан
| Тит Квинкций Криспин Сульпициан лат. Titus Quinctius Crispinus Sulpicianus | ||
| ||
|---|---|---|
| Дети: | Тит Квинкций Криспин Валериан (?) | |
Тит Квинкций Криспин Сульпициан (лат. Titus Quinctius Crispinus Sulpicianus) — политический деятель эпохи ранней Римской империи.
Криспин происходил из патрицианского рода. О его родителях ничего неизвестно. Возможно, он принадлежал к рода Сульпициев и был усыновлен человеком по имени Тит Квинкций, либо его отца звали Титом Квинкцием, а мать Сульпицией[1].
О карьеру Сульпициана известно немногое. В 18 году до н. э. он находился на посту монетного триумвира, а в 9 году до н. э. занимал должность ординарного консула вместе с пасынком императора Октавиана Августа Нероном Клавдием Друзом. Во время своего консульства он обеспечил прохождение закона, названного его именем, в котором предусматривались штрафы за повреждение акведуков, а также участвовал в торжественном открытии Алтаря Мира на Марсовом поле.
По мнению римского историка Веллея Патеркула, Криспин скрывал «свою испорченность под личиной суровой надменности»[2]. Сульпициан был одним из любовников Юлии Старшей, поэтому во 2 году до н. э. он был либо отправлен Октавианом Августом в ссылку, либо казнён[3].
Возможно, его приёмным сыном был консул-суффект 2 года Тит Квинкций Криспин Валериан.
Напишите отзыв о статье "Тит Квинкций Криспин Сульпициан"
Примечания
Литература
- Prosopographia Imperii Romani. Q 44.
- Syme, Ronald. «The Augustan Aristocracy» (1986). Clarendon Press.
Отрывок, характеризующий Тит Квинкций Криспин Сульпициан
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
