Григорий IV (патриарх Антиохийский)
Патриарх Григорий IV<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 29 июня 1906 — 12 декабря 1928 | ||
| Предшественник: | Мелетий II | |
| Преемник: | Александр III | |
| ||
| Имя при рождении: | Гантос Георгий Хаддад | |
| Рождение: | 1 июля 1859 село Абая, Горный Ливан | |
| Смерть: | 12 декабря 1928 (69 лет) Бейрут | |
| Награды: |
| |
Патриарх Григо́рий IV (в миру Гантос Георгий Хаддад; 1 июля 1859, село Абая, Горный Ливан — 1928, Бейрут) — епископ Антиохийской православной церкви; с 1906 года Патриарх Антиохийский и всего Востока.
Содержание
Биография
Происходил из бедной арабской семьи, учился в сельской школе, открытой американской протестантской миссией, с 1872 года — в православной школе в Бейруте. 19 декабря 1877 года принял монашеский постриг в монастыре Нурия; 29 августа 1879 года рукоположён во иерея.
10 мая 1890 года хиротонисан во епископа Триполи Сирийского Патриархом Антиохийским Герасимом II.
В 1890-е годы начал сотрудничать с российским Императорским Православным Палестинским обществом в создании школ в Триполийской епархии, а в 1900 году возглавил возобновлённую при Баламандском монастыре Баламандскую духовную школу для подготовки арабских клириков.
После смерти (в результате отравления) первого Антиохийского патриарха-араба Мелетия II (Думани), 5 июня 1906 года был избран на патриарший престол; избрание было сразу признана российским Святейшим Синодом, но не было признано другими восточными патриархами (греками) до лета 1909 года.
Прибыв в феврале 1913 года, по приглашению российского императора Николая II, в Россию, посетил Санкт-Петербург, Москву и ряд других городов России, принял участие в торжествах 300-летия дома Романовых, в частности 21 февраля возглавил торжественную литургию в Казанском соборе Петербурга, в сослужении сонма российских и иностранных иерархов.[1] Оставался в Санкт-Петербурге до 16 апреля 1913 года, ожидая положительного решения на своё ходатайство о пособии своей патриархии, правительственное предложение о чём было в итоге отклонено Государственною думой.[2]
Был пожалован кавалером ордена Святого Александра Невского; возглавил хиротонии ряда священников, а также епископов Киприана (Шнитникова), Алексия (Симанского) (впоследствии Патриарх Московский и всея Руси) и Дионисия (Валединского).
Скончался 12 декабря 1928 года[3] в Бейруте.
Напишите отзыв о статье "Григорий IV (патриарх Антиохийский)"
Примечания
- ↑ «Правительственный вестник», 23 февраля (8 марта) 1913, № 44, стр. 2.
- ↑ Архиепископ Никон [Рклицкий]. Митрополит Антоний [Храповицкий] и его время 1863—1936. (Переиздание книги: Жизнеописание блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Т. 1- 7. — Нью-Йорк, 1956—1961), Книга 1-я, Н.-Новгород, 2003, стр. 677.
- ↑ [www.rulers.org/relig.html Religious leaders]
Литература
- Леонид Коробов. Антиохийский патриарх Григорий IV. (Из личных воспоминаний) // «Санкт-Петербургские ведомости», 20 февраля (5 марта) 1913, № 42, стр. 1—2.
- Православная энциклопедия. Т. XII, стр. 607—609.
Ссылки
- [www.iaas.msu.ru/res/lomo06/relig/yakushev.htm О ВОССТАНОВЛЕНИИ АРАБСКОГО ПАТРИАРШЕСТВА В АНТИОХИЙСКОМ ПАТРИАРХАТЕ]
Отрывок, характеризующий Григорий IV (патриарх Антиохийский)
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.
От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
