Доросская митрополия

Доросская митрополия Константинопольского патриархата — кратковременная митрополия, объединившая новообращенное христианское население Хазарского каганата (и, возможно, Хорезма). Учреждена на базе Доросской (Готской) епископии, с центром в городе Дорос (совр. Мангуп). Состояла из семи епархий: Хоцирской, Астильской, Хвалской, Оногурской, Ретегской, Гуннской и Таматархской.

Точно известно местоположение трёх епархий. Хоцирская находилась в Крыму, близ города Фулы и реки Карасу (отождествление этих пунктов с конкретными современными городами является предметом дискуссий). Её название связывается с древним именем хазар «акациры». Вторая в списке Астильская епархия размещалась в Итиле — столице Хазарии в устье Волги. Таматархская — в городе Таматарха на Таманском полуострове. Остальные епархии отождествляются с именами народов и названиями гидронимов на территории Хазарии. Оногурская — с областью Оногурия в Приазовье, Гуннская — с населением Прикаспия к северу от Дербента. Ретегская связывается с Тереком и городом Тарку, который, вероятно, идентичен южной столице Хазарии Семендеру. Хвалская епархия занимала какую-то область у Каспийского моря. Многие исследователи помещают её за границами Хазарии в Хорезме.

Митрополия была первой в истории Византии, учрежденной за пределами исторических границ Римской империи (Как позже митрополии Алании и Руси). Размещение её столицы в городе Дорос, возможно, определялось «правом чести».

О существовании митрополии известно по упоминанию в одном из списков византийских епархий. (Парижская рукопись XIV века, шифр 1555А, издана в 1891 К. Де Боором). О времени её учреждения не сообщается. Самая ранняя возможная дата 787 — самая поздняя кон. IX. Поскольку в более поздних списках упоминаний о ней нет, митрополия, по-видимому, существовала непродолжительное время. Возможно также, что она являлась только миссионерским проектом. Её учреждение отражало стремление Византии привлечь Хазарию в орбиту своего влияния. Эта попытка закончилась провалом, так как хазарская элита приняла иудаизм и к кон. IX византийско-хазарские отношения стали враждебными.

Литература

• Артамонов М. И. История хазар. — Л.,1962. 2-е Изд. СПб.,2001. ISBN 5-8114-0377-1
• Иванов С. А. Миссия восточнохристианской церкви к славянам и кочевникам: эволюция методов // Славяне и их соседи вып. 10 . —М.,2001 ISBN 5-02-008731-9
• Кулаковский Ю. [www.runivers.ru/bookreader/book459485/#page/511/mode/1up К истории готской епархии (в Крыму) в VIII в.] // Журнал Министерства народного просвещения 1898. Ч.2
• Науменко В. Е. Византийско-хазарские отношения в середине IX века // Хазары. М.-Иерусалим, 2005. ISBN 5-93273-196-6
• Сорочан С. Б. «Дело» епископа Иоанна Готского // Хазарский альманах. М., 2004. ISBN 5-93273-164-8

Отрывок, характеризующий Доросская митрополия

– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.